Нелл поплыла. Постепенно, гребок за гребком, ее тело захватило власть, а разум умолк и перестал даже осознавать, как хорошо она плывет, как мягко и легко движется, словно вода заполнилась воздухом и утратила всякое сопротивление. Чувство растерянности схлынуло. Она уплыла прямиком в безмятежность.
Но продержалась в этом состоянии недолго. Когда фаза спокойствия прошла и Нелл вылезла из бассейна, то обнаружила за столиком Клэя. Тот неподвижно наблюдал за ней.
— Привет, — сказала она, хватая полотенце. — И давно ты тут? — Она глянула на часы: половина первого. Он очень редко приходил домой днем.
— Где ты была? — спросил он.
Она замерла, прижав полотенце к груди.
— Когда?
— Ты не брала трубку.
Нелл указала на бассейн.
— Плавала.
— Три часа?
— Нет.
— Тогда где ты была?
— Клэй, это что, допрос?
Он ничего не сказал, лишь продолжал смотреть на нее. В карих глазах не было ни капли нежности, сплошной профессионализм.
— Если тебе так интересно, я ходила в музей, — сказала Нелл. Ложь сама сорвалась с языка — притом довольно глупая ложь. Не он ли сам однажды говорил ей, что хорошие следователи всегда знают ответы на вопросы, которые задают? Возможно ли, что и доктор Пастор — некий информатор? Она отбросила эту мысль — у нее уже начиналась форменная паранойя.
— Ты ходила в музей.
— Да, — сказала Нелл. Назад дороги не было, нужно было продолжать вранье.
— Хорошо, Нелл. — Клэй развернулся и зашел в дом. Через несколько минут она услышала, как он заводит машину.
Нелл села за стол. Возможно ли, что между Клэем и Джонни существовала связь? У Джонни никогда не возникало проблем с законом. Водил он осторожно, наркотиками не интересовался, почти не пил: его занимали другие вещи. Значит, связи нет. Тогда как объяснить ее воспоминания, воскрешенные гипнозом? Вероятно, она погрузилась в паранойю еще до визита к доктору Пастору, увязла в паранойе, сама того не ведая, и именно паранойя навязала ей свою память.
Зазвонил телефон. Нелл вздрогнула, как будто электричество высвободилось из проводов и атаковало ее. Она не стала брать трубку. Включился автоответчик.
— Нелл? Это Ли Энн. Пожалуйста, перезво…
Нелл мигом ответила.
— Алло?
— Отвечаешь избирательно, да?
— Если бы это было так, думаешь, я выбрала бы тебя?
— Ого. Ты сама на себя не похожа.
А как же иначе? Нелл с трудом сдержалась, чтобы не произнести это вслух.
— Что ты хотела?
— Я по нескольким вопросам. Во-первых, шериф Ланье отпустил Кики Амайо.
— Это кто?
— Наркодилер, которого арестовали по обвинению в убийстве Нэппи Ферриса. Да, он бандит, но у него есть алиби.
— И что это значит? — Нелл вспомнился Нэппи, проживающий свои последние секунды, падающий на землю возле своей хижины в округе Стоунволл. Вспомнилось даже журчание разлитого бурбона.
— Это значит, что расследование продолжается. Так, во всяком случае, уверяет шериф. Могу процитировать. — Ли Энн зашелестела страницами. — «На вопрос, возможна ли связь между убийством Ферриса и делом Дюпри, шериф Ланье ответил следующее: “Это не обсуждается”».
Трубка намокла от пота Нелл.
— Нелл? Ты там?
— Да.
— Не хочешь прокомментировать?
— Для газеты?
— Желательно.
— Нет.
— А если не для протокола?
— Все равно нет.
— А если я скажу, что Нэппи Феррис долгое время сам торговал марихуаной, в основном в собственном магазине?
Нелл вспомнила, как Клэй на той поляне рассказывал ей: «Ферриса дважды задерживали в связи с наркотиками. Один раз за хранение, второй — за продажу. Оба раза — марихуана».
— Разве мы этого не знали? — спросила она.
— Не совсем, — сказала Ли Энн. — Я проверила эти его приводы. Оба — двадцатилетней давности.
— И что?
— А то, что, если верить моим источникам, он все эти годы продолжал торговать марихуаной прямо в своем магазине. Пока не налетел Бернардин.
— Я не понимаю. Ты хочешь сказать, что его все-таки убили из-за наркотиков?
— И да, и нет. Разумеется, убили его, скорее всего, из-за наркотиков. Но меня интересует другое: как Нэппи удалось за столько лет ни разу не вляпаться? По крайней мере что касается полиции…
— Продолжай.
— Меня интересует эта его побочная профессия. Я не говорю, что он был крупным воротилой, но и секретом это не было. В Нижнем городе, во всяком случае.
— Откуда ты знаешь?
— Нелл, я пятнадцать лет работаю в газете. Что же это за репортер, который за такой срок не раздобудет себе информаторов в Нижнем городе?
— Не знаю, что это за репортер… — Глупо, конечно, вышло, ведь Ли Энн — и это очевидно — хороший репортер и очень умная женщина. Возможно, достаточно умная, чтобы записывать телефонные разговоры. Нелл почувствовала, что Ли Энн неумолимо движется к своей, пока еще неясной, цели.
— Правильный ответ — хреновый репортер, вот какой. Мне одно не дает покоя: как Нэппи Феррису, почти что спившемуся, а то и спившемуся все-таки человеку, удавалось выходить сухим из воды, проворачивая нелегальный бизнес на стороне?
— Может, наконец ему не удалось…
— Может. А кто нажал на курок, есть предположения?
— Разумеется, нет. Я никого не знаю в этом мире.
— В каком мире?
— В мире наркоторговли.
Пауза.
— Не обижайся, — сказала Ли Энн, — но ты сегодня говоришь какие-то глупости.
— Извини, — сказала Нелл. Ее собственный голос отозвался в мембране телефона холодным эхом.
— Да пустое. — И снова пауза. — Ты всем нравишься.
— Ты мне это уже говорила. И в первый раз я тебе поверила.
Ли Энн рассмеялась.
— И еще один вопрос, если можно. Ты случайно не хочешь познакомиться с Элвином Дюпри?
— Это еще зачем? — Все тот же холодный, неприступный тон, но на самом деле Нелл дрожала от волнения.
— Я не могу говорить за тебя, хотя, кажется, неплохо тебя знаю, — сказала Ли Энн. — Но я бы не удивилась, если бы ты ответила согласием.
— Я отвечаю отказом.
— Не торопись, — сказала Ли Энн. — Переспи с этой мыслью. Если тебе страшно оставаться с ним наедине, то знай, что при встрече буду присутствовать я. Он все еще живет в «Амбассадоре». Я могу заскочить к нему и договориться на любое время.
— Нет.
— Ты не хочешь, чтобы я присутствовала, или вообще не хочешь с ним встречаться?
— Вообще не хочу встречаться.
В гостиной стоял высокий книжный шкаф. Внизу выдвигались два больших ящика, набитые письмами, расписаниями игр, дипломами, школьными табелями и сувенирами. Нелл перерыла это все, пока не нашла то, что искала: старую вырезку из «Гардиан» с заголовком «Молодые меткие стрелки». Она подошла к окну, поднесла бумажку к свету.
На фотографии были запечатлены в профиль Клэй и Дюк. Оба целились винтовками в незримую мишень. Подпись гласила: «Клэй Жарро и его друг Дюк Бастин, тринадцатилетние юноши на соревновании южных штатов по стрельбе. Клэй завоевал серебро. Победил же одиннадцатилетний брат Дюка, Кирк Бастин, чьим фото мы не располагаем. Молодцы, ребята!» Это что-то означало или нет? Скорее всего, нет. Что там говорил шериф Ланье? «Просто отмечаю уровень стрелкового мастерства, вроде как на Олимпийских играх».
Как она смела подумать такое? Клэй не мог никого застрелить так, как застрелили Нэппи Ферриса. Он вообще-то однажды убил человека, но это было на задании: перестрелка уже шла полным ходом, и он спас жизнь продавцу в кулинарии, за что был представлен к награде. Получил медаль за отвагу. «Так что не смей!»
Нелл приказала себе успокоиться, но, тем не менее, тотчас отправилась в спальню, открыла шкаф и проверила его оружие на подставке: револьвер «Смит и Вессон» и ружье. Нелл нашла отчеканенную на рукоятке цифру, которую ей не хотелось видеть: 30–06. Она понюхала дуло, но оттуда ничем не пахло. Интересно, как долго сохраняется запах пороха? Ответа она не знала. Но как насчет пыли на стволе? Это ведь значит, что к ружью не прикасались несколько месяцев, а то и лет?
Вновь охваченная беспокойством, Нелл слонялась по дому. Беспокойство, которое улеглось после бассейна, вернулось с утроенной силой. И это гнетущее чувство, будто она находится в незнакомом месте, тоже вернулось. Может, опять поплавать? Дурацкая идея, спору нет, но она уже готова была снова влезть в купальник. Однако вместо этого села в машину — «мини-вэн», служивший ей долгие годы, — и поехала куда глаза глядят.
Сама того не ожидая, Нелл оказалась в центре города, а именно — на стоянке отеля «Амбассадор».
— Мистер Дюпри?
— Да?
— Вас беспокоит… — Такая-то и такая-то, Пират толком не расслышал. — … из банка «Сазерн стейт». Мы хотели сообщить вам, что на ваш счет переведена сумма в четыреста тридцать две тысячи семьдесят один доллар и шестьдесят три цента.
