остатки повелительных чар. Кто-то призвал его в то самое место, где появилась Диавалия. Этот кто-то следил за ней, за каждым ее шагом, раз вендиго появился в нужном месте и в нужное время. Она разрубила его на куски кровавыми нитями, как мы ее учили, также умело использовала защитные руны. Ты можешь гордиться ею, – Малефикарум вдруг осознал, что во время их собственного обучения,отец так же переживал за них, как сейчас за Диавалию. Увидеть слезы в его глазах – большая редкость.
– Свита Галатеи, а с ней и Ариан со своими друзьями, распускают о Диавалии нелицеприятные слухи. Один раз на Дию напали друзья Ариана, но вовремя подоспели Юро и Крабат, теперь они неразлучны и почти всегда вместе.
– Спасибо за доклад, Маллеус. Малефикарум… скажи, какие у Дии отношения с этими молодыми людьми?
Малефикарум нахмурился:
—Дружеские, – но тяжелый вздох отца уверил его в обратном. – Ты хочешь, чтобы она начала с кем-то из них встречаться? Открыла им правду?
– Решать ей. Мое слово ничего не значит.
«Я не могу рассказать о сделке с демоном. Они захотят расторгнуть ее ради меня, тем самым навлекут на себя гнев Астарота. Нет, я дал слово и сдержу его, клятва есть клятва, но когда же наступит день ее исполнения? Это ведомо лишь демону».
– Семью Галатеи я знаю – они прибыли к нам из-за моря, живут в загородном поместье. У них хорошее состояние, и они могут позволить себе не работать, никаких преступлений за ними не водилось, – произнес Варлок. – А об этом Ариане знаю, что он высокомерный и слабохарактерный юнец. Окажись он претендентом на руку моей дочери, я бы сам от него избавился.
– Да, я помню парня и его семью, мы встречалиь в прошлом или позапрошлом году на балу Смерти. Он вел себя вызывающе, несмотря на то, что его матушка – дама скромная и молчаливая, а отец похож на книжного червя, – отметил Маллеус, вспоминая холеное женственное лицо Ариана. Малле не нравились такие парни. Другое дело Крабат или Юро, из тех выйдет толк в работе и по жизни.
– Но больше мне нечего добавить, – Варлок пожал плечами. – Если Ариан и Галатея не будут покушаться на Диавалию, то не вмешивайтесь. Она хотела самостоятельности, желала научиться справляться одна – пусть так и поступает. Подростковые шалости позволительны всем студентам, вспомните себя, – мужчина внимательно посмотрел на сыновей. Сколько же хлопот он натерпелся с этими разгильдяями, а сколько Аластор и Вариус!
– Все верно, отец, юность – не порок, однако мы не в том положении, чтобы не учитывать малейший намек на опасность. Враги не дремлют, а ты сам рассказывал нам об истории Арсула, – Малефикарум не мог просто так забыть произошедшее с сестрой. Череда этих якобы случайных обстоятельств говорила о том, что Диавалия явно кому-то мешает.
– Брат, возможно, ты слишком подозрителен. Вспомни, как над нами в студенчестве тоже подшучивали: ударяли зачарованными предметами, и мы ходили с фингалами или рассеченными губами, ломали в драках руку или ногу, но сейчас-то мы живы! – Маллеус положил руку на плечо брата и ободряюще улыбнулся.
Малефикарум промолчал.
– Вы находитесь рядом с сестрой и всегда сможете защитить ее. И не забывайте: сейчас вы помогаете Аластору в обучении студентов. Отнеситесь к своим преподавательским обязанностям с должной ответственностью, – напутствовал отец.
В гостиную с подносом в руках вернулась Малифиция.
– Как тихо стало в доме, стоило уволить всех слуг, – женщина улыбалась: она была довольна изменениями.
– Матушка, негоже вам таскать тяжести, – Маллеус перехватил у нее поднос и поставил на стол.
– Как у моей девочки с учебой? – спросила женщина, разливая чай по чашкам.
– У нее все хорошо, делает успехи, особенно на практике. Сдала все экзамены на «отлично», – с улыбкой ответил Варлок. – Наши сыновья как раз жаловались мне на то, что нынче среди молодняка очень мало будущих достойных инквизиторов, – он тяжело вздохнул, ловя взгляд Малефикарума.
Старший сын все еще был хмур, но стоило Малифиции к нему повернуться, как он улыбнулся. Затем, взяв ее за руку, нежно погладил. Близнецы безумно любили свою миниатюрную матушку и всячески оберегали ее от дурных новостей. Но даже сейчас, находясь в родном доме, в семейном кругу, Малефикарум не переставал думать о сестре и о том, кем же мог быть тот, кто подстроил все эти напасти. «Закрыть в гроб, столкнуть со скалы – это я могу понять, но не нападение вендиго. Что-то здесь не так, не могла злобная шутка завистников зайти так далеко – ведь не будь Диавалия самой собой, не обладай она необходимыми навыками – была бы мертва. Но злоумышленник недооценил ее и, возможно, скоро нанесет новый удар».
Маллеус же наоборот считал, что брат преувеличивает важность событий, связанных с сестрой. Так же, как и отец, он был уверен – это всего лишь студенческие забавы. Но он отчетливо чувствовал напряженность Малефикарума и от этого испытывал дискомфорт. Старший брат, родившийся на несколько секунд раньше него, всегда был первым. Несмотря на одинаковую внешность, они абсолютно разные по характеру. Что бы ни происходило, Малле всегда и во всем прислушивался к старшему: «Может, он и прав, ведь сколько раз с нами случались передряги – Малефикарум практически всегда мог предвидеть возможные исходы того или иного события. Неужели и в ситуации с Дией все не так просто, как кажется на первый взгляд?»
– Хозяин, ужин подан, – оповестил Безил, стоя в дверях.
***
Диавалия
Инквизиторы ввели в обучение третьекурсников практические занятия по патрулированию замка и его территории в ночное время. Теперь по утрам многие бодрились эликсирами, чтобы не уснуть на занятиях. Поблажек не делали ни для кого, жалобы не принимались. Несмотря на возросшее недовольство студентов по отношению к братьям, меня никто не трогал. И это было удивительно. Возможно, Галатея немного сбавила свои обороты и затихла, но я ни на миг не забывала, что она в любой момент может устроить очередную подлянку.
На патрулирование подвалов Виверны мы ходили по очереди втроем или вчетвером, хотя Джиневра всегда норовила прогулять. Матиас не слушал ее жалобы и, перекинув через плечо, тащил с собой. Рыжая ведьмочка не возражала, находясь на могучем плече своего молодого человека и втайне радуясь. Джиневра обожала, когда ее носили на руках.
Матиас терпеливо относился к капризам дамы сердца. Будь я в истинном облике, возможно, мы бы с Джиневрой не общались, и она ревновала бы Матиаса ко мне.
Ночами, лежа в постели и глядя в темное небо, я представляла свою жизнь без воспитания отца. Как бы она сложилась? Какой я могла вырасти? И повстречалась бы тогда с Астаротом?
Облик демона, его голос, прикосновения не забывались, и я знала, что сама подписала себе этот приговор, чувствуя, как внутри
