«главарь».
– Прикройся, кукла бесстыжая, – раздраженно приказал Уэйн.
Той сущности, что владела сейчас телом Кэрри, определенно было наплевать на тонкости человеческой морали, но, уловив в тоне Миллса агрессию, она отошла в тень и присела возле стены.
– Сколько же мы тут провалялись? – спросил Макс.
– Черт его знает, – Тед покосился на догорающий факел. – Но, по-моему, достаточно…
– Достаточно для чего?
– Для того чтобы оказаться в двух шагах от перевоплощения.
– Это меня и беспокоит, – вздохнул Макс. – Предлагаю, пока у нас еще есть огонь, сходить на разведку. – Он указал на выход. – Хуже не будет…
Будто услышав его слова, в кромешной темноте коридора забрезжил тусклый мерцающий огонек.
– Опоздали, – укоризненно произнес Тед. – Похоже, к нам гости…
– Так! Спокойно! – отрывисто бросил Макс. – Без крайней необходимости не дергайтесь, помните, наша главная задача – провести эти сутки в непосредственной близости от аборигенов, а там поглядим.
В пещеру вошли трое. Первый туземец был обряжен в ритуальный наряд и с трудом удерживал перед собой большую чашу с плававшим в ней сизым пламенем. Дикари, очевидно, располагали еще и жидким топливом. Очевидно, на планете имеется нефть или нечто подобное. Сей факт значительно повышал стоимость находки. Даже в этой критической ситуации люди продолжали неосознанно фиксировать положительные моменты, способные повлиять на их благосостояние. Если оно, конечно, у них вообще будет.
За гордым «носителем огня» из прохода вышли два вооруженных короткими обоюдоострыми пиками охранника. Они были облачены лишь в набедренные повязки и, поигрывая мышцами, настороженно следили за пленниками. Достигнув центра пещеры, ряженый абориген очень аккуратно установил чашу на землю, и поспешно вернулся к застывшим около рваного провала воинам. Через секунду странная троица молча скрылась во мраке.
Люди недоуменно переглянулись. Что все это значило? Очередной языческий ритуал? Проявление доброй воли? Намек на взаимную симпатию? Или приговор?
Обменяться мнениями по этому поводу им не позволили. Из ниоткуда возник резкий вибрирующий звук. Тупая боль свела челюсти. Невыносимо заломило в висках. Застыв на грани слышимости и напоследок ощутимо ударив по барабанным перепонкам, звук исчез. Да уж, дикари были явно помешаны на всяких акустических эффектах. Тишина длилась не больше трех секунд. Пленники даже не успели толком прийти в себя. Желание облегчить душу смачным ругательством так и осталось нереализованным. Сухой треск зловещим предупреждением взметнулся под низкий каменный свод. Стоящая в центре пещеры чаша моментально покрылась отчетливой сетью мелких извилистых трещин и вдруг с гулким хлопком развалилась на куски. Огненная жижа хлынула под ноги. Люди отпрянули к покатым стенам. Возле них еще можно было спастись от вязкой горящей массы, но режущий глаза чад и стремительно выгоравший кислород сделали дальнейшее пребывание в пещере невозможным.
Что ж, им недвусмысленно предлагали очистить помещение, и судя по выбранному для этого варварскому способу, ничего хорошего в дальнейшем не предвиделось.
– Уходим! – крикнул Тед.
Макс сорвал со стены факел и ринулся к выходу.
– У, суки! – скрежетал он зубами, поминутно спотыкаясь и сбивая босые ноги об острые камни. Проход изрядно петлял, сужался и расширялся. Иногда свод нависал так низко, что приходилось сгибаться в три погибели. Слабые потуги догорающего факела позволяли лишь не врезаться лбом в стену, но не более того.
Наконец впереди смутным маячком забрезжил свет. На последнем десятке метров проход резко пошел вниз. Там не было за что ухватиться, и люди буквально вывалились наружу.
Ночное небо, обильно припорошенное звездами и озаряемое ежесекундными вспышками сгорающих в атмосфере метеоров, своей неземной красотой только подчеркивало трагизм момента. Две ярких луны, словно печальные глазищи притаившегося в космосе чудовища, пучились из-за линии гор, заливая плато холодным безжизненным свечением. По обе стороны выхода стояли шеренги туземцев, вооруженных копьями. Лезть на них с голыми руками было бессмысленно. Позади громко ухнуло. Из входа в пещеру вылетело облачко серой пыли. Путь назад был отрезан. Дикари не жалели ничего. Видимо, все, к чему прикасались чужаки, считалось напрочь оскверненным и подлежало немедленному уничтожению.
Вновь зазвучали барабаны. Уловив в их ритме только им понятную команду, копьеносцы сделали шаг вперед. Выждали. Потом шагнули еще. Стало ясно, что вскоре острия их копий сомкнутся, разорвав человеческую плоть.
Страшная бессмысленная смерть!
Люди в ужасе побежали вдоль шеренг. Не могут же они быть бесконечны! Из полумрака одна за другой выныривали все новые оскаленные морды. Барабанный бой ввел аборигенов в экстаз. Их глаза горели в предвкушении расправы. Слюнявые пасти белели короткими, но острыми клыками.
Шаг! Еще шаг!
Между подрагивающими от вожделения наконечниками осталось не более метра. Пара тактов невидимых ударников – и все будет кончено.
Неожиданно шеренги оборвались. Земляне выскочили из строя за мгновение до последнего удара, ставшего командой к убийству. Смертоносные пики скрестились за их спинами. Барабаны смолкли. Их сменили вопли беснующейся толпы. Немного придя в себя и осмотревшись, люди увидели, что стоят на краю зажатого между скал уступа, обрывающегося бездонной пропастью. По бокам на недосягаемой высоте расположились женщины и дети. Они с интересом наблюдали за этой забавой. Дети вопили и яростно махали ручонками. Видать, не впервой здесь устраивали подобные жертвоприношения.
Тем временем воины перестроились и, вновь ощетинившись копьями, двинулись на людей. Теперь выхода точно не было. Осталось лишь выбрать более достойную смерть. Хотя, что тут выбирать? Лучше сгинуть на недосягаемой глубине, прочитав молитву в свободном полете, чем быть разорванными, а впоследствии сожранными этими кровожадными ублюдками.
Земляне, не сговариваясь, подошли к обрыву. Дно ущелья терялось во тьме. Кто бы мог подумать, что все закончится так трагически нелепо.
Жанет сделалось дурно. Тед подхватил обмякшее тело. Сам он тоже едва соображал. Мысль о том, что надо успеть прыгнуть до того как одна из пик подцепит его под ребра, стала основной.
Хенк был на удивление спокоен. «По большому счету ты ведь уже дома знал, что добром это не кончится», – сказал он себе и почувствовал необычайную легкость. Впереди было еще как минимум тридцать секунд жизни. Огромный срок! И никакой неизвестности! Все четко и определенно! Вот жизнь, а вот смерть, но до нее аж целых тридцать секунд. Время остановилось. Или наоборот – Хенк стал думать и жить быстрее. Он наслаждался последними мгновениями бытия, вспоминал дорогих сердцу людей и жалел лишь о том, что не узнает, какова все-таки реальная судьба этого безумного мира. Хенк оглянулся. Дикари приближались. Еще пятнадцать секунд, прикинул он, почти вечность, и вновь погрузился в неспешные мысли.
Шерон как сильной женщине всегда было интересно проявление человеческих эмоций в пограничных, катастрофических ситуациях. Она даже где-то читала, что во время публичной казни перевозбужденная нервная система может разразиться оргазмом. Увы, ее психика оказалась более устойчивой. Шерон глянула на Хенка. Тот отрывисто и часто дышал. Слабак, подумала она, по-своему оценив его состояние, а я бездушная стерва, это я их всех убила…
Макс пребывал в полной растерянности. До сих пор он был уверен, что им все-таки удастся выкрутиться. Сейчас его вера в свою счастливую звезду была безжалостно раздавлена обстоятельствами. Он не ожидал такого поворота и, лихорадочно перебирая варианты, искал пути к спасению. Тщетно.
Уэйна бесило осознание того, что удача фактически была у него в руках, и если бы не чистоплюйство Кэрри, он уничтожил бы Макса и Хенка еще там, на корабле. Тогда все вышло бы совсем по-другому! Досада расплавленным свинцом жгла его душу, затмевала разум. В опаленном яростью мозгу не возникало больше никаких мыслей, даже мыслей о скорой неминуемой смерти.
Хищно поблескивающие наконечники копий замерли перед решающим броском. Ждать больше нельзя! Не стоит опошлять последние секунды жизни мучениями истерзанной плоти! Надо уйти достойно!
Выстроившиеся вдоль обрыва люди вдруг почувствовали себя единым высшим существом. Это дало им силы, укрепило веру, и они
