1943 г. Нетаджи посетил административный центр оккупированного японцами Андаманского архипелага Порт — Блэр, где контр — адмирал Исикава Сигэру (1889–1947) официально передал его правительству Андаманские и Никобарские острова. Так японцы дали Босу возможность исполнить опрометчивое обещание до конца года ступить на землю Индии, которое он выпалил на митинге. Правда, Бос понимал, что переход архипелагов под его власть — чистая формальность. Когда в феврале 1944 г. в Порт — Блэр прибыл назначенный им главный комиссар островов тамил Аркот Дорайсвами Логанадан (1888–1949) с четырьмя помощниками, японские оккупационные власти позволили ему взять на себя только сферу образования и велели год «учиться работать». Нетаджи утешал себя тем, что начинать всегда приходится с малого.
7 января 1944 г. штаб — квартира императорской армии в Токио наконец отдала приказ, которого так давно ждал Бос, — о вторжении из Бирмы в Северо — Восточную Индию. Японцы начинали операцию «У-го» — наступление на города Импхал и Кохима в провинции Ассам (сегодня это административные центры штатов Манипур и Нагаленд); в западной историографии операцию называют Импхальской. Соответственно, Временное правительство свободной Индии переехало из Сингапура в Рангун, поближе к театру военных действий. Это произошло после трудных переговоров с японским командованием: большинство его членов предпочитало, чтобы Бос держался подальше от фронта.
Не в восторге от его приезда было и правительство «независимой» Бирмы во главе с Ба Мо. Одно дело, когда индийский лидер наезжал в страну с визитами, другое — когда перенёс сюда резиденцию своего правительства. У индо — бирманских отношений сложная история: когда Бирма по итогам трёх англо — бирманских войн XIX в. вошла в состав Британской империи и была административно включена в Индию, в страну хлынули индийские кули, которые вызвали недовольство коренных жителей дешевизной рабочей силы, а также ростовщики, которых не любят нигде и никогда. Уже в конце 1920‑х гг. межэтническая напряжённость вылилась в кровавые столкновения, и неслучайно с бегством британцев из Бирмы страну покинули и 400 тыс. индийцев[352]. Приезд Боса означал нежелательную для правительства Ба Мо политическую активизацию индийской общины страны; к тому же Бирма оказывалась на передовой схватки двух империй — Японской и Британской. В довершение всего бирманские лидеры, верно, опасались, не захочет ли огромный западный сосед после освобождения от британской власти вернуть их страну в свой состав.
Как прежде Бос отстаивал самостоятельность ИНА на уровне командования в Юго — Восточной Азии, теперь ему пришлось это делать на уровне фронта. Командующий Бирманским фронтом генерал Кавабэ Масакадзу (1886–1965) тоже собирался отвести ИНА вспомогательную роль пропаганды и разведки. Бос настаивал на том, что индийская армия должна сохранять свою идентичность и не развёртываться частями менее батальона. По замыслу Нетаджи, ИНА, пусть численно и уступая японской армии, должна была восприниматься как головной отряд вторжения в Индию. Он утверждал, что первой каплей крови, пролитой на индийской земле в ходе наступления, должна быть капля крови солдата ИНА. Тогда вторжение действительно будет освобождением.
Бос и Кавабэ спорили несколько часов, и наконец японский генерал уступил: бригада имени Субхаса не дробилась на подразделения мельче батальона. Бос, со своей стороны, согласился, чтобы один батальон ИНА участвовал в бою с дивизией, переброшенной британцами из Западной Африки, а два других охраняли стратегические пути в холмах Чин. К сожалению, некоторые историки, описывая отношение японских властей к Босу, нередко отказывают японцам в способности проявлять какие — либо человеческие чувства и полностью игнорируют эмоциональный фактор. Между тем не все милитаристы были жестоки, а были среди них и такие, кто спасал жизни гражданского населения оккупированных стран вопреки приказам и с риском для себя[353]. Генерал Кавабэ уважал Боса и чувствовал некую ответственность перед ИНА.
Индийцы начали показывать себя в деле: благодаря разведке и операциям части майора Л. С. Мишры 55‑я японская дивизия в феврале 1944 г. сумела поймать в ловушку 7‑ю англо — индийскую дивизию на восточном склоне хребта Майю. Так ИНА получила боевое крещение. И всё же для японского командования она оставалась неопытной партизанской армией.
Кроме ключевого вопроса о роли ИНА на фронте имелись и другие спорные моменты с японцами. Одним из них была проблема статуса: кто должен приветствовать друг друга первым — индийский офицер японского или наоборот? Хотя ИНА была сформирована всецело милостью японцев, Бос настаивал, что она — армия союзного Японии суверенного государства. Был достигнут компромисс: решили, что офицеры будут приветствовать друг друга одновременно. Другим спорным моментом были военные законы. Если армии всех сателлитов Японии признавали её военное право, то Бос согласился, что японцы вправе осуществлять весьма ограниченную власть в особых случаях. Работать с ним оказалось трудно не только дипломатам Райха, но и командованию Японии.
Импхальская операция не была первой стадией плана по захвату Индии. Цель операции была скромной, тактической — перерезать ангао — американские линии снабжения из Индии войск Чан Кайши во внутреннем Китае, чтобы покончить с ним[354]. Ещё в декабре 1943 г. военно — морской атташе в Берлине (1940–1943) вице — адмирал Номура Наокуми на переговорах с начальником оперативного штаба верховного главнокомандования вермахта (1939–1945) генерал — лейтенантом Альфредом Йодлем неохотно признал, что для столь масштабной операции, как оккупация всей Индии, у Японии нет ни войск, ни техники[355]. На Тихом океане Японию всё сильнее теснили США, и в материковой Азии она уже переходила к оборонительной «континентальной стратегии». Другой целью Импхальской операции было нанести британцам превентивный удар, чтобы отбить охоту начать отвоевание Бирмы.
Бос не обольщался: предвидел, что марш на Дели не будет быстрым и лёгким. Предполагал, что с ходу ИНА удастся занять лишь часть страны и постепенно расширять «освобождённый район». Бос рассчитывал, что, когда осаждённый японцами и ИНА Импхал падёт, это разожжёт восстание в Бенгалии и Бихаре. К осени 1944 г. надеялся с триумфом вступить в Калькутту. Программой — минимум Боса было успеть занять достаточно территории, чтобы независимо от исхода войны возникло какое — то свободное индийское государство — сродни тому, которое скоро создаст в Индонезии Сукарно в 1945 г. По замыслу само существование такого государства как некоего антиколониального светоча должно было подтачивать основы британского правления в остальной части Индии, которая должна была к этому государству тянуться. Это напоминает национальную политику большевиков, когда те намеренно признавали титульными нациями союзных республик народы, часть которых проживала по другую сторону границы Союза без своей государственности. Цель состояла в том, чтобы путём демонстрационного эффекта создавать за рубежом очаги ирредентизма.
18 марта 1944 г. японские части и бригада имени Субхаса под командованием
