Одним из самых первых на свет из коробки появился фарфоровый ангел, одетый в бело-золотой хитон, сшитый ее бабушкой. Бережно держа его в руках, Эллис повернулась к елке… и увидела Нейла, стоявшего в дверях.
— Его сделала еще моя бабушка, — задумчиво произнесла она, показывая ему игрушку. — Тогда ей было всего десять лет. Я до сих пор поражаюсь, глядя на эти крошечные стежки, У меня ни за что не хватило бы терпения!
Нейл нехотя вошел в гостиную, его взгляд скользнул с ангела на лицо Эллис и обратно.
— Красивый, — коротко ответил он. — А разве ты не собираешься на работу?
— Решила пофилонить, сославшись на недомогание. Впервые за последние три года. Имею право, как ты думаешь? — Она повернулась к елке, подыскивая подходящую ветку для игрушки.
— Не хочу, чтобы ты оставалась дома одна.
Женщина небрежно дернула плечом, давая понять, что его опасения совершенно напрасны… Если бы она и впрямь была в этом уверена!
— Все будет отлично! Никто не потревожит меня среди бела дня.
Морфи вздохнул и подошел ближе.
— Белый день за дверью этого дома, а не внутри. Если кто-то войдет сюда, то никто не узнает, что ты в опасности.
— Думаю, ты и сам не веришь в то, что говоришь. Мы имеем дело с глупыми ребяческими выходками.
— Пока. — Он сделал еще один шаг. — Послушай, я отослал фотографию кинжала моему другу на Восточном побережье. Он профессор колледжа и известный знаток оружия. Сегодня я жду от него звонка, поэтому должен вернуться в контору. А если он не звонил, то позвоню ему сам.
Все еще держа в руках игрушку, Эллис медленно повернулась к нему.
— Ты послал ему фото? — повторила она, прерывисто дыша. — Я думала… думала…
— …Что я забыл о нем, — резко закончил за нее Нейл. — Нет, Эллис, разве я мог? Ведь эта фотография так расстроила тебя.
Эллис опустила глаза и только сейчас заметила, что пальцы ее нервно теребят белый атлас ангельского хитончика.
— Ты думаешь, что это как-то связано со всеми остальными гадостями?
— Все возможно. Не знаю. Ясно одно — эта фотография беспокоит тебя и я не успокоюсь, пока не выясню почему.
Если напрячься и хорошенько подумать, то, возможно, она и вспомнила бы, относился ли кто-нибудь когда-нибудь так серьезно к ее чувствам… Давал ли ей кто-то понять, что ее переживания хоть что-то значат для него… Заботился ли кто-нибудь о ней? Она почувствовала, как горло ее болезненно сжалось. Разве не странно, что почти незнакомый человек нянчится с ней как с ребенком?
— Эллис, а почему бы тебе не поехать вместе со мной? А когда мы вернемся, я помогу тебе украсить елку.
…Помогу украсить елку… Да ведь это совершенно добьет его, подумала Эллис, поднимая голову. За эту неделю она узнала многое о Морфи, но только сейчас поняла, насколько он благороден. Он готов забыть о своей боли ради нее, ради ее безопасности. Да, возможно, он и есть Князь, но черт возьми, если он имеет хоть какое-то отношение к преисподней!
Нейл Морфи сражался и едва не погиб, пытаясь изменить этот мир и защитить его жителей. Сражался и едва не погиб, но остался несломленным. Он сохранил свою шпагу и обнажил ее вновь, на этот раз, чтобы защитить ее, Эллис.
И вот сейчас он стоит перед ней, переминаясь с ноги на ногу, этими беспокойными движениями выдавая непрекращающуюся боль, и ждет, ждет, чтобы она позволила ему оберегать себя.
Он — герой, поняла вдруг Эллис, тяжело сглотнув ком в горле. Настоящий, живой герой. Из тех, которых мы обычно не замечаем, потому что свой тяжелый, зачастую непосильный крест они несут молча и незаметно для окружающих. Она снова сглотнула.
— Ты можешь позвонить отсюда. Я не против.
— Мне нужно звонить в несколько мест.
Эллис снова передернула плечами.
— Как тебе угодно.
Неожиданно он протянул ей руку. Эллис колебалась лишь мгновение. Осторожно положив ангела обратно в коробку, она шагнула вперед и взяла протянутую руку. Черная кожа куртки скрипнула, когда Нейл обнял ее и прижал к своей широкой надежной груди.
— Поедем, Эл, — тихо попросил он. — Ненадолго, клянусь.
Я бы могла стоять так целую вечность, думала она, наслаждаясь его близостью. Она чувствовала щекой морозный холод куртки, вдыхала свежий аромат зимнего дня, который Морфи принес с собой с улицы. И сквозь эту зимнюю свежесть пробивался запах Нейла — мыла и мужчины, — пьянящий и насыщающий.
— Поедем со мной, Эл.
В ответ раздался покорный вздох.
— Хорошо.
Он помедлил еще немного, как если бы ему тоже нелегко было разжать объятия, а потом отпустил Эллис.
— Просто накинь кофту, — сказал он. — В машине тепло.
Она подняла глаза.
— А ты уверен, что я смогу сесть с тобой в машину?
Он улыбнулся ей своей кривой измученной улыбкой, поразившей Эллис неожиданной теплотой.
— Конечно. Мы же уже ездили с тобой вчера, правда?
Эллис зажмурилась, припомнив ту поездку. Наверняка она стоила ей не меньше пяти лет жизни, ведь человеческое сердце не рассчитано на то, чтобы биться с частотой двести ударов в минуту. Пальцы побаливают до сих пор — так сильно стискивала она ручку дверцы. Если честно, она вовсе не хотела пройти через это еще раз.
— Хорошо, — сказала она вслух. — Хорошо. Возможно, сейчас это будет легче.
…Ведь она с Нейлом.
Это действительно оказалось намного легче. Инстинктивный ужас улегся почти сразу же, хотя не прошел совсем. Но на этот раз поездка прошла вполне сносно. Нужно отдать должное и Нейлу — он всеми силами старался сократить время их совместного пребывания в кабине и всю дорогу развлекал свою спутницу разговорами.
Когда он наконец припарковался, Эллис не вылетела пробкой из машины, как будто за ней гнались демоны. Она, конечно, особо и не задерживалась, но все же сумела выбраться, сохранив даже некоторое достоинство.
Уна Дайн очень радушно встретила свою приятельницу, однако ее многозначительный оценивающий взгляд не оставлял никакого сомнения в том, кому будут перемывать косточки на воскресном собрании библейского кружка. Не стоило забывать, что именно Уна была душой этого общества.
— Дон повез пробы крови в лабораторию, — сообщила она Морфи. — Так что они получат их уже сегодня.
— Спасибо.
Нейл взял Эллис под локоть.
— Пойдем. Мой кабинет в самом конце коридора.
— А почему Дон так спешит с этими пробами? — Она заметила венок над дверью и задумчиво смотрела на него, пока Нейл открывал замок.
— Потому что сегодня пятница, — ответил он. — И если не поторопиться, то все зависнет еще на два дня — до понедельника. А так мы будем уже скоро точно знать, что это за кровь, если это, конечно, кровь.
