спотыкаясь выбежал из номера.
— Календарь! У вас есть календарь! — издали крикнул он администратору.
Опешившая девушка ткнула пальцем в настенный календарь с милыми котятами.
— Та-ак, апрель, — Карл Борисович вытер пот со лба и начал нервно приглаживать вихор на затылке. — А что у нас в апреле?
— Пасха, — подсказала девушка-администратор и подошла к нему. — В апреле Пасху отмечаем. Один из моих любимых праздников. Куличи, яйца и все такое.
— Точно! — расплылся в улыбке он. — Это большой церковный праздник. А какого числа?
— Нет определенного числа. Каждый год по-новому.
— Как это?
— Так и есть. В этом году отмечали двадцать третьего числа, в прошлом первого мая.
Карл Борисович недоуменно переводил взгляд с календаря на девушку и обратно.
«Не получается. Это не может быть плавающий день. Нужен конкретный».
— А в следующем году какого числа будет?
— Не знаю. Обычно по отрывному календарю смотрю. На будущий год календаря пока нет, — пожала она плечами и вернулась за свой стол.
Карл Борисович поплелся обратно в номер. Из динамика слышались неторопливые разговоры. Он доел бутерброд и включил магнитофон, который целый день записывал звуки параллельного мира. Чтобы не тратить время, профессор перематывал, изредка останавливая. В основном они обсуждали, как использовать в хозяйстве найденные Оливером длинные крепкие корни какого-то растения.
Он дослушал до конца, поставил новую кассету для записи и лег в кровать.
«Они сбросились, все сходится. Реган взял с собой пса, Виола — детей, Рави, живущий в горах, упал случайно. Осталось выяснить, что это за день такой. С Пасхой, интересная версия, но это не определенный день, а плавающий из года в год. Мне это не нравится. Завтра схожу в библиотеку».
Тем временем, люди начали желать друг другу доброй ночи и вскоре наступила тишина.
«Так, время десять. Время дня и ночи у нас сходятся. Тем лучше, буду включать запись только когда ухожу на работу. Машеньке сегодня не звонил. Как она там? Завтра после работы заеду в гости».
Карл Борисович не заметил, как уснул. Приснилась ему Мария, здоровая и веселая. Они шли, утопая в полевых цветах, и крепко держались за руки.
* * *
Карл Борисович вылез из машины и, подняв воротник плаща, быстро зашагал к проходной. Перед ним шли двое и тихо переговаривались.
— Сева, — узнал он одного. — Здравствуй!
Тот нехотя остановился, натянул искусственную улыбку и ответил:
— Здравствуйте, Карл Борисович.
— Что-то ты не в духе вчера был. Не заболел?
— Нет, — буркнул Сева. — А вы точно здоровы? Или вас на время из психушки выпустили?
Карл Борисович засмеялся и забежал вперед. Охранник вместо приветствия указал куда-то за спину. Профессор повернулся и увидел Светлану, виновато глядящую на него.
— Привет, Карлуша, — тихо сказала она. — Как ты? Как самочувствие?
— Здравствуй, Светочка. Чувствую себя хорошо. Вот, на работу вышел. Ты как?
Она подошла вплотную и взяла его за руку.
— Хочу с тобой поговорить. Пойдем к тебе в кабинет, а то здесь народу много.
Карл Борисович мягко высвободил свою руку и кивнул:
— Хорошо. Пойдем.
Он взял ключ, и они молча зашагали к лифту.
В кабинете было холодно, профессор забыл вчера закрыть форточку.
— Присаживайся, — кивнул он на стул и опустился в кресло. — Слушаю тебя. Мне через десять минут надо быть на планерке, поэтому поторопись.
Светлана опустила голову и, нервно перебирая платок, проговорила:
— Я пришла попросить прощения. Сама не знаю, как так получилось. Теперь я все осознала и поняла, что люблю только тебя и не хочу разводиться.
Она подняла на него глаза, полные слез, и жалобно попросила:
— Возвращайся домой. Давай жить, как раньше. Я не хочу разрушать семью. Мы так хорошо ладим, ты меня всегда понимал и поддерживал. Я все осознала и больше никогда так не поступлю. Обещаю. Прости меня, пожалуйста.
Светлана с надеждой уставилась на него. Карл Борисович поджал губы, закивал и сухо ответил:
— Хорошо.
Она с облегчением выдохнула и счастливо улыбнулась.
— Хорошо, прощаю, — продолжал профессор. — Но мы никогда не будем жить вместе. Мы разведемся, и каждый пойдет своей дорогой. Я бы хотел перечислить все, что ты натворила. Однако, думаю, ты сама все понимаешь. Я делал все, что только мог, но ты ударила меня в спину. Если честно, то даже видеть тебя не могу. Уйди, пожалуйста, из моей жизни. И твой отказ от развода — не поможет.
Он сурово сдвинул брови и угрожающим тоном сказал:
— Иди и собирай вещи, я буду продавать квартиру. Даю тебе неделю.
Карл Борисович не сводил пристального взгляда с опешившей Светланы. Она приоткрыла рот и замерла.
— Света, иди. Мне надо работать. Впрочем, как и тебе. Больше ни копейки на тебя не потрачу.
Она, наконец, совладала с собой, закрыла рот и медленно встала.
— Хорошо, — процедила она сквозь зубы. — Но ты об этом еще пожалеешь.
Профессор тяжело вздохнул, когда разъяренная Светлана пнула дверь и выскочила из кабинета.
— Знал бы ты, как тяжело мне было, но я сдержался, — пожаловался он истукану. — Жалко ее, но надо быть твердым.
Он посмотрел на часы и засобирался в актовый зал. Сегодня должны объявить нового руководителя отдела.
В актовом зале было шумно. Как обычно все расселись так, как работали: бухгалтеры и отдел кадром вместе, затем инженеры и работники с производства, отдельно технический отдел и возле окон отдел снабжения. Семен Семенович сидел за столом на небольшой сцене. Слева от него Алла Шалвовна, справа — главный бухгалтер Данилов.
— Карл Борисович, — вскочила Алла Шалвовна и помахала. — Идите сюда.
Профессор подошел и сел рядом с ней.
— Семен Семенович хочет дать вам слово. Надо будет выступить. Но это только в конце, так что есть время подготовиться, — зашептала она.
Директор махнул рукой и двери закрыли. Он откашлялся и наклонился к микрофону:
— Доброе утро, коллеги. Предлагаю начать с поздравления
