Для женщины, что так сходит с ума по хуям, как Лапуся, пределов нет… ей можно набить ими манду, очко, рот и уши, дать ей по хую в каждую руку, а еще парочку пусть щекочет пальцами на ногах… ей захочется еще одного между титек или чтоб терся ей о живот. Она чуть не отрывает мне елду, засовывая ее себе в рот… держит меня за ноги, чтобы не отнял.
Боже мой, ну и мешанина! Питер визжит, что он сейчас кончит… Генри ебет так упорно, что сомнений нет, он даст своему херу взорваться. Лапусе слишком некогда, она отсасывает у меня и только грязно чавкает и хлюпает. Ах, Веселый Пари! Вот, должно быть, что люди имеют в виду под богемой….
Я беру голову Лапуси в руки, приподнимаю ее и гляжу ей в глаза. Бля, она так ошалела от возбуждения, что, мне кажется, даже не понимает, кто я или где она… Но знает, что сосет елду… вены у нее на горле и висках разбухли и пульсируют… Я сжимаю ей титьки, а под ними сердце ее колотится, как барабан.
Ах, какие же ебаные бляди эти приличные девушки! Ей даже не хватает приличий закрыть глаза, когда я кончаю, и она принимается это глотать! Но тут и она кончает… и Питер… Исусе, у целого мира, блядь, оргазм!
* * *
Письма Тани от бессонницы не рекомендуются. Александра, должно быть, выбрала примечательно отдаленное место, куда отправить детей… если в округе десяти миль найдется хоть один хуй, он обычно вскоре непременно отыщет дорогу к этой девчонке, но Таня жалуется, что вся горит в лихорадках и неудовлетворенности. За ними с Питером следят и держат их врозь, а единственное развлечение у нее – щеночек, которого она растлевает, предвкушая его неизбежное развитие:
– он такая кроха, что вообще не может ебаться. Он понятия не имеет, что это, и, когда я ложусь, раздвигаю ноги и кладу его между них, он только виляет хвостиком и переворачивается на спинку. Это потому, что он думает: когда перевернется на спину, я стану сосать ему этот его маленький шланг! Ему это уже нравится, хоть он и не знает, что это. Как же это безнравственно, а, – рассказывать тебе, что я такая скверная девчонка? Да, твоя Таня сосет пипку у смешного черного песика, хуек-крохотулю, не крупней твоего большого пальца, но на конце у него уже есть малышовая бородка. Забавно же – елда с бородой на кончике, а?…..
И вот еще:…..
…иногда я с ним играю и знаю, что ему пора наружу рыть свою ямку, и тогда я раздеваюсь и ложусь голая, держу его у себя на животе, пока он не сделает свое пипи, иногда мне на титьки, а иногда на ноги и на мою сам-знаешь-что! Еще я поняла, как заставить его меня вылизывать. Мажу себя молоком, между ног и себе на конийон, и ох какой же длинный, плоский и влажный у него красный язык! Совсем скоро, надеюсь, мне уже не надо будет мазать себе молоком между ног…
Там обычные подробности ее дневных грез, в которых я, похоже, играю крупную роль, а потом меня кое-что удивляет:
….Но это мать будет виновата, когда приедет и узнает, что меня ебут козлы и хряки! Все ее красивые слова, когда она меня сюда упрятывала! И эти хорошенькие делишки с ее церковью! Мне отлично известно, она что-то странное творит с этим человеком, каноником Шарантоном! Я о подобном и раньше слыхала, не стоит ей думать, будто я совершенно невежественна…..
Значит, Таня об этом знает! И даже как его зовут! Откуда она черпает сведения – загадка…..
Эрнест оказал мне огромную услугу. Сам того не ведая, он, вероятно, спас мне жизнь. А я очень хорошо об этой самой жизни думаю……
В десять вечера приходит ко мне… весь рукав в крови. В пиджаке у него огромная прореха, но руку едва оцарапало. Кто-то ждал в парадной и попытался выпотрошить его ножом. К счастью, Эрнест был, как обычно, пьян, и ему удалось в нужную секунду споткнуться, поэтому нож по нему пролетел скользом.
Мы промываем порез виски…. от шпанцев этих нельзя ожидать, что они станут дезинфицировать лезвия, а кроме того, они иногда их аж чесноком натирают, чтобы рана гноилась. Затем руку обвязываем чистым носовым платком, и Эрнест как новенький. Он знает, что за мной следят после того вечера у Роситы, поэтому не переживает, что нож был предназначен ему…. ему нужно только не впутываться в такие ситуации, когда его могут принять за меня, и шкура останется цела.
А вот я… что же, Иисуса ради, мне делать? Будь я проклят, если опять перееду. Кроме того, кто б за мной по-настоящему ни наблюдал, выяснить, куда я переселился, – проще ничего на свете не придумать….
Чтобы это уладить, мы с Эрнестом идем и напиваемся, и Эрнест рассказывает мне долгую и не очень внятную историю об одном изобретателе: они познакомились, и Эрнест решил, будто тот даст ему ввинтить его жене и, быть может, даже дочери. Всю ночь Эрнест пытается направить меня к тому испанскому шалману, чтобы у нас, как он выражается, свершилось противостояние с этой пиздой Роситой. Мы там все разнесем вдребезги, говорит Эрнест. Сам же напился до того, что не разнесет и газету….
Александра положительно одержима. Ну или так мне говорит. Ее исповедник нынче в штаны ссытся…. Наверное, это удручает, если обращение в веру другим концом бьет по тебе же. Но он не может ей сказать, что она все это себе навоображала, отправить ее к психоаналитику, потому что сам должен отбивать мячики сил тьмы. Таково одно из правил мистицизма… надо признать существование изнанки, и, если Александра станет утверждать, будто сам Сатана каждый день заглядывает к ней на чай, ее исповеднику придется всю историю проглотить целиком.
Механизм, приводящий все это в движение, невообразимо сложен. Кроме того, ерунда, которую Александра мне рассказывает о протестантской религии, совершенно пресна и лишена воображения. Она болтает о чудесах и явлениях так, словно те случились позавчера, и я бы про них тоже знал, если б читал газеты…. потом выясняется, что я слушаю рассказ о том, что произошло в пятнадцатом веке….
А что там с каноником Шарантоном, спрашиваю я? Совершает ли он нынче чудеса? Александра поражена… значит, Таня насчет этой дамы была права… очевидно, и насчет его репутации. Александра желает знать, откуда мне про него известно. Я ее отправляю к ее же бесам.
– Он замечательно одаренная личность, – сообщает она. – Также известно, что с его споспешествованием происходило такое, что можно назвать чудесами.
– Вроде инкубата?
Да, признает Александра, она с ним несколько раз встречалась, и теперь… у нее есть это умение. Стоит только подумать о том, с кем ей приятно было б залечь, прямо перед сном, и вскоре после того, как глаза ее закроются, эта персона ей является. И это не сон, спешит уверить меня она! Ей всю жизнь снятся эротические сны, и ни разу они не походили на те визиты, какими она в последнее время наслаждается.
Что же, с ней не поспоришь… Я спрашиваю, что от нее потребовалось для получения этого дара. Тут она темнит. Ну да, коли я задаю ей прямой вопрос, она переспала с каноником Шарантоном… таково было обязательное условие. В шутку я спрашиваю, не заключила ли она сделку с дьяволом… и она воспринимает это совершенно всерьез! Нет, сделку заключать не пришлось – она лишь принимала участие в неких церемониях.
А что ж те существа, кто ее навещает и делит с нею постель, спрашиваю я? Бесы ли они и есть ли у них какие-нибудь особые свойства? Наверняка же Сатана должен наградить своих последователей какой-нибудь особой ебической машинерией?
– Они просто мужчины… как ты. Да, тебя в свою постель я тоже звала, дорогой мой! Но ох, как чудесно… до чего, на самом деле, ужасно ебаться, как они! – Она следит за моим лицом, вероятно пытаясь выяснить, как я воспринимаю всю эту срань. – Конечно, ты про это ничего не знаешь….
Настоящие бесы, говорит она мне, возможно, забавнее… а также опаснее. Они принимают форму мужчин… прекрасных мужчин, говорит она… но у них весьма примечательные елдаки… Приспосабливаемые, в двух, а порой и трех секциях. Существуют, конечно, подлинные свидетельства… есть настоящие свидетельства всем чудесным вещам, о которых говорит Александра.
В обычном виде такая елда состоит по меньшей мере из двух веток, первая – такой длины, что достает до рта женщины, а вторая суется ей в пизду. Третья ветка, если присутствует, судя по всему, протискивается в женское очко, где способна по своему умению менять размер и форму, угрем проскальзывать по всем кишкам, пока ее конец не выныривает изо рта, навстречу первой части.
Но как только этих ребят вызываешь, по словам Александры, управлять ими трудно, и они могут вообще отбиваться от рук. Бывали случаи, говорит она, когда эти восхитительные буки загоняли женщину по многу дней кряду…. пока их не отпугивали заклинаниями, молитвами или обратной магией. Решительно, с этой публикой нельзя быть на короткой ноге….
– Этот Шарантон, конечно, празднует черную мессу? – спрашиваю я.
– Да. Ой, наверное, тебе и правду сказать можно…. чтобы получить эту способность к инкубату, я… вынуждена была позволить им использовать себя как алтарь.
