— Ну, про вас. Мол, кто такие, чего хотели, о чем говорили… Тут же у него везде глаза. А я врать не умею.
Я почему-то ему верил. Из него врун, как из меня правдолюб.
— Тогда не ври, скажи правду.
— Он может захотеть вас убить, чтобы вы не сболтнули лишнего.
— А это, как говорится, уже наши проблемы.
Машая сидел, опустив плечи, Роул хмурился и не знал, что еще сказать, уставившись в пол. Будто переговоры не увенчались для них успехом, хотя ни на какие переговоры я не соглашался и в помине.
— Ладно, — заговорил я, — давайте решим вот как: вы даете мне мой желаемый трансфэйсер — а если есть еще что-нибудь, чем можно изменить внешность, то тоже тащите, — я, если хотите, заплачу́ необходимую сумму, а если ваш босс спросит, скажите ему, что вы предложили мне присоединиться, а я ответил, что обязательно подумаю.
— А ты подумаешь?
— Только чтобы тебе не пришлось врать, здоровяк: да! Я подумаю над вашим предложением. Мы все подумаем, только дайте нам уже то, за чем мы сюда явились, а то нас люди ждут, а мы и так задержались. — Я едва сдерживался, чтобы их обоих не схватить за ноги и хорошенько встряхнуть.
Трансфэйсер, как и говорил Роул, оказался у него всего один, да и тот, по его словам, был не самым исправным, а так как эта технология была у него в единственном экземпляре, разбирать ее до основания, чтобы как следует изучить микросхемы и внутренности, он не решился. Каких либо инструкций и чертежей у него тоже не было. На мой вопрос, почему он не смог раздобыть и как следует изучить какую-то технологию изменения внешности, когда у него в коридоре целый мальпленган висит, он ответил, что был занят более важными делами. Наверно, подбирал менее грязные трусы, и, судя по всему, дело провалил.
Трансфэйсер он все же отдал нам бесплатно, в надежде, что мы все-таки подумаем над их предложением вступить в повстанческое движение. Отказываться от халявы я не стал.
За небольшую цену он предложил воспользоваться другой технологией, которая была повсеместно разрешена. Небольшой ручной аппарат был похож на обычный сканер, однако обладал способностью выращивать волосы на любой части тела почти мгновенно, а также менять их цвет; нужно было просто задать команду. Костун хоть и не особо любил растительность на лице, а потому брившийся каждый раз, когда выдавался случай, все же согласился на небольшие усики, которые немного облагораживали его внешность, делая лицо менее похожим на детское. Так как большинство дэбелов имели проплешину на макушке, лысину, чтобы не вызывать подозрения, решено было не заделывать. Большинство представителей дэбельской расы были довольно похожи: небольшой рост, округлый живот, пухлое потное лицо и, естественно, лысина, поэтому Костуна особо гримировать не имело смысла. Его узнает только разве что другой дэбел.
Единственную в нашей команде представительницу женского пола было по определению труднее изменить таким способом, так как из волос у ее были лишь волосы на голове да брови, а Мара сразу отказалась от пышных усов и бакенбард, которые я ей предложил. Сросшиеся брови ей тоже не льстили. Поэтому она лишь сменила цвет волос с густо-черного на блондинистый, а также подправила немного форму бровей. Несмотря на то, что мы всем скопом считали изменение формы бровей не особо действенным способом смены внешности, девушка нас не послушала и была права. Более густые брови и правда оказали необычный эффект, поэтому сменить форму бровей решили все, даже я, но только лишь чуть-чуть. Костуну сначала сделали брови просто огромными, даже больше, чем были у того джигударго, что хотел нас всех тихонько казнить на красной планете, но отсмеявшись, просто сделали их чуть более густыми, тем самым уравновесив его внешность; теперь он стал похож на маленького толстого мушкетера.
Таким образом получилось так, что вышли мы из здания уже новыми людьми. Но все с той же компанией в виде лысого Машаи. Ему волосы иметь почему-то совсем не хотелось, наверно, не хотел закрывать татуировку черепа.
— Эка вас там раскрасили, — воскликнул трехглазый, когда нас увидел. — А ты, — показал он на меня, — имя которого я уже забыл, так вообще другой человек.
Может, это и было немного подозрительно, но я сразу одел трансфэйсер и сменил внешность. Если он перестанет работать раньше, чем мы выйдем из города, я вернусь и затолкаю его Роулу в ухо.
— На то и расчет, — хмыкнул я. Голос, к сожалению, трансфэйсер сменить не мог, но вряд ли кто-то из наших преследователей с ним знаком.
— А этого у вас вроде не было, когда вы входили, — показал он уже на длинный чехол у меня за спиной.
— Сувенирчик, — многозначительно проятнул я.
— Дашь взглянуть? — прищурился Самта. — А то я слышал, у этого расплавленного игрушек много интересных где-то в подвалах, вот и вы, наверно, одну такую прикупили. Верно?
Самта фанател от оружия, судя по всему, это развилось вместе с паранойей, не даром он на себя столько орудий нацепил, словно на войну собрался. Если что случится, он и третью всего этого просто не успеет воспользоваться.
— Верно, но игрушка эта слишком хорошо запакована, чтобы сейчас ее тут разворачивать, тем более под таким пристальным вниманием.
— Так вы заметили? — хмыкнул он, оглядываясь по сторонам, в основном сконцентрировал внимание на крышах. — Или это вам Роул сказал? Да не важно. За нами и правда наблюдают. Прикинь, Маха, — повернулся он к Машае, — стоим значит, никого не трогаем, тут к нам какие-то пацанчики подваливают, мол, чо стоим, кого ждем, а мы отвечаем, что стоим, потому что сесть не на что, а ждем Людей, но не их, разумеется, а они бычить начали, представляешь?
— Они бычить начали? Ну ладно.
— Так вот, — пропустил Самта колкость мимо ушей, — мы им слово, они нам два. Я уже собирался на них нашего железного друга натравить, — он махнул на робота, — а тут их главному как прилетит какой-то камешек, да прям в макушку. Я еле сдержался, чтобы не заржать, уже готовился драться, а он ругнулся да свалил, чо-то бурча под нос, а за ним и его свора утопала. Прикинь! Ребята с крыши их одним камешком уделали. Я их так и не увидел даже, одни тени.
Даже странно, что в таком задрипанном городке находятся профессионалы, которых я смог заметить лишь из-за огромного опыта в вопросе слежки и сокрытия. Наверно, наемники, только трудно представить, чем им платят здешние помойные коты. Если кто-то из местных вдруг решил бы их на нас натравить, нам бы пришлось не сладко.
— У них и другие «камешки» есть, и те ребята это знают, потому и свалили, — сказал Машая. — А ты в следующий раз на рожон не лезь. А то тебя сначала пырнут, а потом спрашивать будут, и ни ребята с крыши, ни твое вооружение тебе не поможет.
— Да знаю, знаю, — отмахнулся Самта.
— Ладно, пошлите, — повернулся бармен к нам, — а то и вам, и нам нужно спешить.
— А вам-то чего? — спросила Мара.
— Так бар восстанавливать.
— У вас же скоро заварушка планируется, разве ж потом до бара будет?.. — начала Мара. Язык без котей.
— Всегда есть дело до бара, — громко перебил Машая первым, что пришло на язык, и покосился на Самту, строя нам гримасы, намекая, что трехглазый ничего о революции не знает и в восстании не участвует. Узнаю он правду, давно бы свалил, это точно.
— Что за заварушка? — не понял Самта.
— Да это… так… это…
— Обычная заварушка, — пришел я на помощь здоровяку. — У вас же постоянно в баре драки всякие, вот Мавра и говорит, что опять какая-нибудь кутерьма может приключиться, так какой смысл все снова отстраивать.
— А-а-а, — протянул Самта, задумавшись. Он явно отвлекся, когда Мара заговорила о «заварушке», а потому не все услышал, а тем более понял, так что вряд ли заметил подвоха. Хотя все равно как-то странно на нас посмотрел, словно мы что-то от него скрываем. Но пока это его лично не касается, ему было все равно.
— Бар нужен, — снова заговорил он. — Как же без бара? Мне ж тогда новую работу искать придется, где нужно будет работать. — Он поморщился.
— В каком это смысле?.. — начал Машая, но трехглазый его прервал:
— Мы же вроде спешили, нет? — И быстро потопал вперед. Такие работники и даром не нужны, но Машая все равно держал его при себе. Пусть он и говорил, что ему не хватает человеческого общения (хотя сам он был не особо болтлив), но мог найти кого и получше. Хотя для работы в баре нужна выдержка, чтобы не испытать продукцию на себе, а Самта, судя по всему, не был любителем выпить, зато любил деньги. Отдавать Машае долги он не стремился, а потому вряд сильно расстроится, если бы бармен поляжет на этой своей войне за свободу.
— Вот поганец, — ругнулся бармен и зашагал за ним в сопровождении робота. Мы же специально немного отстали.
— Их босс уже знает о нас, — сказал я.
— В смысле? Почему ты так решил?
— Не похож Роул на того, кто что-то скрывает от своего босса, так что не будет дожидаться, пока тот сам его спросит.
