Говоря о Спардии, в глазах Роула читался благоговейный если и не страх, то как минимум мандраж. Страх бы он начал испытывать, узнай его босс, что тот скрыл от него подобную информацию, а этого торговцу оружием не хотелось. Машая же испытывал к нему большое почтение, и тоже не стал бы обманывать босса, если бы мы не попросили. А может, он знал, что Роул и без него все передаст.
— Да, ты прав, — согласилась Мара. — Они фанатики какие-то. Тот обожженный так точно больной на всю голову, как речь зашла о их движении, так его понесло, не остановишь.
— Вот и я о том же. Надеюсь, нам не помешают выйти из города.
Девушка нахмурилась, Костун стал беспокойно озираться, хотя, казалось бы, куда уж беспокойней.
— Напрягают меня эти парни на крышах, — сказал он. — Так и чудятся в каждом окне с винтовкой в руках.
— Они там и сидят.
Костун еще больше насторожился, не выпуская из липких ручонок свой пистолет-пулемет; пот так и лился водопадом по его нахмуренному лицу.
Машая проводил нас до собственного бара, предложив напоследок выпить, но мы отказались, хотя Костун и пытался уговорить пропустить по рюмашке чего-нибудь обжигающего, но нам надо было спешить. Бармен нарисовал подробную карту маршрута до городских ворот, благо путь не шел ни через одну стену хлама и чужую территорию — некоторые территории были нейтральными, в основном это были пути от одних ворот до других, а, как оказалось, всего таких входов в город было четыре, — а иначе бы мы и до бара не добрались. Машая еще предложил приставить к нам одного из роботов для обеспечения безопасности, но и от этого мы отказались. Распрощались мы довольно тепло, но широкоплечий бармен, посматривая на Самту, добавил, чтобы мы все же подумали над предложением. Я обещал.
Карта Машая оказалась довольно точной, он даже написал несколько банд, мимо территорий которых мы будем проходить, и посоветовал поспешить, так как уже начинало темнеть, а «выйти из города куда труднее, чем в него попасть». Еще посоветовал не привлекать внимание, что было проблематично: невысокий бровастый и усатый толстяк, высокий Человек с длинным узким, практически лошадиным лицом, да еще и с конским хвостом (это замаскированный я) и стройная блондинка с изящными густыми бровями, — такая компания явно привлекала внимание в темном злачном городишке, где каждый второй — здоровяк с автоматом в военной или около военной форме с бульдожьим лицом. Сопящие в грязи оборванцы без жилья с залитыми глазами тоже посматривали недружелюбно, даже больше, чем когда мы входили. Мы выглядели довольно легкой добычей, оставалось лишь уповать на устрашение оружием.
Когда до ворот оставалось три-четыре поворота в этом огромном лабиринте, перед нами как из-под земли появились двое. Костун даже с испугу чуть не дал по ним очередью, но я все же перехватил его у́зи и опустил дуло вниз так, что если бы даже его оружие и не стояло на предохранителе, он бы все равно лишь взбороздил землю.
Нам на встречу вышли Верон и Иолай.
— Вот вы где шляетесь! — наигранно недовольно крикнул Иолай, укоризненно тыча в нас пальцем.
— Мы не шляемся, мы работаем, — протянул я.
— Работают они, как же! Мы уже хотели идти вас из переделки вытаскивать, когда увидели, что вы вроде бы возвращаетесь обратно к воротам. Мы бы вас и не узнали, если бы у меня не была встроена программа распознавания лиц; двоих — Мару и Костуна — я сразу узнал, а тебя вот нет. Хорошая штука, этот трансфэйсер.
Верон вздохнул и потер переносицу.
— Увидели? Это где это вы нас увидели? — прищурился я, не упустив оговорку киборга и реакцию черноглазого.
— Ну… это…
— Мы повесили на вас жучок, — перебил мычащего Иолая Верон. Он недовольно посматривал на своего приятеля, как не так давно я посматривал на Мару, не умеющую держать язык за губами.
— Жучок? — возмутилась Мара. — Вы нам не доверяете?
— Да не в этом дело, — наконец вспомнил слова киборг, — просто не хотели вас… потерять.
— Потерять?
— Ну да. Мы бы вас вообще наверно не узнали в таком виде. Мы сначала подумали, что вы какие-то бродячие музыканты. Или циркачи, — усмехнулся он. — Толстяк у вас за место клоуна; ты, — показал он на меня, — какой-нибудь конферансье или наездник. Хотя с чехлом за спиной на музыканта как раз и похож; ну а девушка, — посмотрел он на Мару, — девушка для отвлечения внимания от фокусника, — ехидно оскалился Иолай.
— А фокусник, как я понимаю, у нас ты? — поняла Мара. — Эдакий прохиндей, достающий всякие дурацкие штуки из всяких неожиданных мест.
— Мне нравится эта игра, — радостно оскалился киборг, — хотя в словах про неожиданные места я вижу иронию и даже уязвление. Да и фиг с ним, я не обидчивый. Тогда кто у нас Верон?
— Тот, кто не любит надоедливых фокусников, — ответил за себя черноглазый. Он с самого начала был не в духе, а Иолай то и дело гримасничал, как самый настоящий клоун. В общем, настроение у них было противоположным.
— Молчу, молчу, а то по шее получу!
— Кстати, ты чего снял свои линзы? — удивился я.
— Чтобы местные обитатели видели, что я не простой прохожий. Когда выйдем за черту этого… городка, я снова их вставлю.
В полусумраке черные склеры глаз Верона были еще более темными, придавая ему демонический облик, а желтые радужная оболочки вспыхивали блеском каждый раз, когда на них падал свет. О гераклидах знали практически все, но знание не могло защитить от страха, когда видишь одного такого перед собой. Некоторые считали гераклидов проклятыми Дьяволом, и помимо регенерации и более долгой жизни, приписывали им и другие способности, вроде превращения в волков, а то и в нетопырей, даже говорили, что они едят младенцев, зажаривая их на вертеле. И было плохой приметой, посмотреть гераклиду в глаза. Все это, конечно, было не правдой, но суеверные не хотели рисковать.
— Я тоже хотел снять псевдо-кожу с руки, — подал голос Иолай, — чтобы показать, что я киборг и лучше со мной не связываться, но Верон запретил.
— Ладно, хватит болтать. Пора отсюда убираться, пока нас не подстрелили.
Бомжеватые личности у стен уже зашептались, глядя на нас, однако никто не хотел рисковать. Но чем больше темнело, тем, казалось, более храбрыми становились местные жители.
— Согласен! — чуть не выкрикнул Костун. — Как же я устал целый день ходить, — пожаловался он.
Мы пошли к воротам, выводящим наружу. Возле них, рядом с бойцами — ничего себе! — стоял тот самый беззубый урод, который первый выказал свое недовольство нами в баре, а потом одним из первых и свалил. Он всматривался в нас, выходящих из города, но сгущающиеся сумерки, видимо, подпортили и без того его слабое зрение. Он мог увидеть меня, совершенно незнакомого Человека, мог увидеть блондинку, хотя та баба была жгучей черноволоской, мог увидеть еще двух Людей, недавно вошедших в город, а теперь возвращающихся, но узнать нас ему было трудно. Лишь Костун вызывал опасение быть узнанным, но все обошлось. Возможно потому, что слух частично заменил ему зрение, а слышал он лишь угрожающее звяканье оружия.
Так мы и вышли всей группой из города, и никто нам дорогу не преградил и даже слова не сказал. Хотя в воздухе витало напряжение, будто они знают, кто мы, что тут делали, куда идем и что запланировали. И чувство это было гнетущим, но каким-то глубоким, как затишье перед бурей, в которой нам явно отведена своя роль. И не из последних.
Глава 6
— Интересная история, — протянул Верон, подперев рукой подбородок и всматриваясь в языки пламени горящего в номере камина. — Революционеры. Это и не удивительно, что они решились на открытые и масштабные действия после такого.
Мы все сидели в номере одной из самых дорогих гостиниц Каветана, распложавшись полукругом возле камина с порталом, по цвету напоминающим красное дерево, коим было отделано все, что только можно было украсить, поэтому комната выглядела даже немного жутко, но все же довольно красиво и стильно.
За окном давно стемнело, но спать особо не хотелось. По крайней мере, никто кроме Костуна не выказывал усталость, а сам толстяк, расположившись в удобном кресле, сидел с полуприкрытыми глазами. уперев лицо в кулак.
Верон снял всего три комнаты под разные имена, но только его, самая большая, выходила окнами прямиком на здание сената, выглядящее для непривычного глаза странно: огромная правильная пирамида, которая как будто слилась с другой такой же, но находящейся вверх дном, однако при этом та, что вверх тормашками, словно частично ушла под землю, оставив снаружи лишь перевернутое основание, которое как бы примыкало со всех сторон к вершине первой пирамиды, возвышающейся над ним. Четыре угла этого основания служили посадочными площадками для различных летательных аппаратов, а широкие и длинные края с разных сторон были уставлены либо столами и стульями, либо небольшими хаотично расставленными палатками, ларьками и павильонами, продающими различные сувениры и вкусности. На самом краю со всех сторон стояло в ряд несколько обзорных труб. Именно это здания мы решили штурмовать. Наш корабль вполне подходил по размерам, чтобы уместиться на посадочной площадке, что не могло не радовать.
