Отсутствие собственной добычи драгметаллов означало и отсутствие специалистов, способных отыскать золото или серебро на таёжных просторах. Русские первопроходцы за полвека прошли тысячи вёрст от берегов приуральской реки Обь до берегов Колымы, иногда в буквальном смысле шагая по золотым россыпям, но так никогда и не узнали о лежащих прямо под ногами несметных богатствах. «Золотые лихорадки» на открытых ими реках начнутся лишь полтора-два века спустя.
Первопроходцы шли в Сибирь и на Дальний Восток, «навстречу солнцу», именно в поисках богатств – но не лежащих в земле, а бегающих по ней. Русскими богатствами той эпохи были соболиные и иные меха. Цена лучшей шкурки соболя в XVII веке могла доходить до 70 рублей или более трёх килограмм серебра! Именно меха, добытые в Сибири и на Дальнем Востоке, составляли тогда главную статью доходов российского экспорта – примерно как сегодня нефть и газ.
На драгоценные меха у иностранных купцов выменивали все необходимые металлы. Между тем отсутствие на Руси собственных драгметаллов немало тормозило развитие экономики – ведь бумажных денег тогда ещё не было, основой денежного обращения во всём мире являлось серебро. Дефицит импортного серебра не позволял русским царям чеканить много монеты – не случайно, до Петра I рубль оставался лишь умозрительной счётной единицей, в обращении такой монеты просто не существовало. Даже одна серебряная копейка три с половиной века назад была на Руси для простого человека немалой суммой.
У Западной Европы издавна были свои промышленные источники серебра – его добывали в горах немецкой Саксонии и чешской Богемии. Позже основным и очень щедрым источником драгметаллов для европейцев стали испанские колонии в Южной Америке. В России же до самого конца XVII века своего золота и серебра не было. Вместо них имелись лишь смутные слухи о древнем «закамском» и «пермском» серебре, когда-то добывавшемся в приполярном Урале, и еще более смутные байки о купцах Строгановых, якобы в эпоху походов Ермака тайно отыскивавших серебро где-то там же в Уральских горах.
Великий князь Иван III и его внук, царь Иван Грозный, не раз отправляли экспедиции в северное Приуралье – искали легендарное серебро на реке Цильме, притоке Печоры. Историки до сих пор спорят, удалось ли там что-то найти и добыть. Но бесспорно, даже если и удалось, то лишь незначительное количество, буквально горстку, не оказавшую влияния на экономику большой страны. Словом, никаких реальных и доступных источников драгметаллов, кроме внешнего рынка, у нашей страны в ту пору так и не появилось.
«Проведывати всякими мерами про золотую и серебряную руды…»
Между тем наши предки понимали, что за Уралом, на великих просторах Сибири и Дальнего Востока, наверняка могут существовать залежи серебра и золота. Спустя два столетия после первых поисковых экспедиций, царь Алексей Михайлович, отец будущего императора Петра I, не раз издавал указы о продолжении розыска металлов по всей стране. «Чтоб во всех Московского государства городах и уездах и по рекам и по горам и меж гор, на государевых, помещиковых и на монастырских и на порожних землях сыскивать золотую и серебреную и иныя всякия руды, на чьей земле ни прилучится, и чтоб в тех новосысканных рудах чинити опыты…» – гласил один из таких указов.
Более того, все сохранившиеся в архивах «наказы»-приказы русским первопроходцам содержат предписания всякими мерами собирать на «новоприисканных землицах» любые сведения о рудах и драгоценных металлах. Василий Поярков, чей отряд в 1644 году первым из русских людей достиг берегов Амура, имел приказ от якутского воеводы идти в новые земли не только для добычи драгоценных мехов, но и «для прииску серебрянной и медной и свинцовой руды». Пояркову приказывалось «распрашивать всяких иноземцов накрепко где на Шилке реке серебренная руда, и медная, и свинцовая есть ли…»
Командиру первого русского похода в Приамурье приказывалось не просто собрать слухи о металлах, но и по возможности добыть образцы руды. Как писал Пояркову якутский воевода: «И буде милостию Божиею серебряные руды дойдем и ею завладеем, и тебе б для опыту те руды прислать в Якутцкой острог пуда два или сколько можно…»
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Аналогичный приказ в 1650 году получил и Ерофей Хабаров – помимо прочего, ему предписывалось узнать у приамурских аборигенов «что у них в их земле есть, золото или серебро или каменье дорогое…» Про драгметаллы не забыли и в царском «наказе» 1655 года для первого забайкальского воеводы Афанасия Пашкова. Среди прочих задач, куда включалось и гипотетическое завоевание Китая, ему приказали «будучи в тех землях, проведывати всякими мерами тайно про золотую и серебряную руды, роспросить и самому разсмотрети про всё подлинно». Если же воеводе удастся добыть сведения «где родитца золото, и серебро, и медь, и железо, и олово, и свинец, и жемчюг, и каменье дорогое», то следовало «всё написати подлинно, да ту роспись и чертеж присылать к великому государю к Москве безо всякого задержанья».
Словом, поиск драгметаллов всегда был одной из главных задач русских первопроходцев. Но разыскать золотую или серебряную руду оказалось сложнее, чем добывать меховую дань-«ясак» у сибирских и дальневосточных аборигенов. Воевать в тайге и тундре казаки умели. Умели ходить в долгие, смертельно опасные походы и плавания даже в Заполярье и Ледовитом океане. Но вот «сыскивать руды» умели не очень – слишком мало было людей в Сибири и на российском Дальнем Востоке в ту эпоху, а знающих специалистов ещё меньше.
Мало в этом деле могли помочь и местные племена – многие из них ещё вели первобытный образ жизни, плавить металлы не умели, если и находили какие самородки, то чисто случайно. Но одна такая случайность и вывела первопроходцев на след давно желанного «домашнего» серебра.
«Только надобно копать глубоко знающими людьми…»
В 1676 году «сын боярский» Павел Шульгин – «приказчик», то есть начальник Нерчинского острога, главного русского поселения за Байкалом – узнал, что посланцы «мунгальского контайши», хана Западной Монголии, разыскивают среди русских Забайкалья специалистов по добыче металлов. «Спрашивали руских людей рудознатцов серебренную и оловянную руду кто знали плавить умели…» – так написал об этом Шульгин в донесении начальству.
Казаки Нерчинского острога провели разведку и выяснили, что у реки Аргунь, одного из главных истоков Амура, большой караван – свыше 70 верблюдов! – недавно вывез в Монголию немало мешков «серой да жёлтой руды». Монголы считали, что эти руды якобы содержат серебро и золото, однако выплавить из них металлы не сумели, поэтому и искали знатоков металлургии среди русских.
«Приказчик» Павел Шульгин тут же направил к берегам Аргуни шесть казаков во главе с десятником Василием Миловановым – опытным казачьим командиром, прежде не раз бывавшим с посольскими миссиями в Монголии и даже ездившим к Великой китайской стене. Милованов не смог отыскать место, где монгольский караван копал землю, но у местных эвенков-«тунгусов» выменял образцы «серой да желтой руд».
Лишь со второй попытки, при помощи тунгусского шамана по имени Даян, казачья разведка нашла искомое – три небольших речки, впадавших в Аргунь. Шаман перевёл их названия, весьма удивившие и заинтересовавшие русских первопроходцев. «Те руды имали на речьках на Алгаче, по руски на золотой, да на Мунгуче, по руски на серебреной, да на Тузяче, по руски оловянной…» – написал в донесении начальству нерчинский «приказчик» Шульгин.
На берегах рек со столь говорящими именами обнаружили не только следы недавнего монгольского каравана, но и совсем древние остатки шахт и следы плавки металлов. Ни местные эвенки, ни буряты с монголами не знали, кто работал здесь в прошлом – сами они добывать из этих руд золото, серебро и олово не умели, сохраняя лишь память о старинной добыче металлов в названиях притоков Аргуни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Архивы XVII века дают нам описание результатов казачьей разведки: «Осмотрели на тех реках старых плавилен с 20 и более, и копано из горы и плавлена руда, и какая де руда и какие люди на том месте жили проведать не могли. Спрашивали многих старых людей иноземцов и тунгусов и мунгальских людей, какие на том месте наперед сего живали и всякия заводы зоводили, и они сказали, какие де люди живали того они не знают и ни от кого не слыхали…»
