— А каково там, за Океаном? — вдруг спросил Голица.
Освальд обозначил, что умеет говорить на русском, поэтому Голица знал, что его вопрос будет понятен чужеземцу.
— Что именно? — уточнил Освальд.
— Ну, люди какие, как у вас зимой, поля какие? — переформулировал вопрос воевода.
— Да как сказать… — вздохнул Освальд. — Люди как люди. Зимой снега не бывает, можно не одеваться тепло. Поля плодородные, садим маис, амарант, помидоры…
— Что за дивные растения? — не понял Голица.
— Да вот… — Освальд открыл седельную сумку с левой стороны.
Он извлёк свёрток с жареными амарантовыми зёрнами.
— Это у нас вроде как пшеница, — объяснил он. — Эти жареные, сойдут пожевать в пути.
Голица подъехал поближе и принял свёрток. Развернув его, он начал внимательно изучать амарантовые зёрна.
— У нас такого точно не растёт… — произнёс он, прожевав пару зёрен. — И что, живёте там себе, горя не знаете?
— Знаем, — покачал головой Освальд. — Гишпанцы покоя не дают, всё норовят отнять нашу землю. Вот и приходится идти в Европу и Россию, искать помощи…
— Тут ты, конечно, не то место выбрал, — усмехнулся Голица, погладив латную перчатку правой рукой. — У нас у самих выше крыши неурядиц…
— Я везу с собой частичное их разрешение, — улыбнулся ему в ответ Освальд.
//Русское государство, г. Москва, 9 мая 1523 года//
Столица России существенно изменилась.
Государь начал строить новую линию крепостных стен, а в пригородах появились новые цеха мастерских. Чад и дым, строительная пыль, разобранные до основания дороги, ямы под фундаменты — Москва входила в этап интенсивной реконструкции и фортификации.
Освальд его понимал: если грядущая война пойдёт не по плану, то лучше встречать подошедших к столице врагов за новенькими высокими стенами с артиллерийскими башнями, а не со средневековым старьём.
По временным деревянным дорогам и старым участкам мощеных дорог они проехали в Кремль.
Встречный люд смотрел на нехарактерные для этих мест смуглые физиономии с любопытством.
— Татарва, что ли?
— Нет, одежа не татарская…
— Немчура, точно говорю.
— Эка невидаль! Мавры это!
— Ты, Никифор, бреши да не забрехивайся. Какие это мавры? Мавры чёрные, как черти!
— А ты чертей лично видал, Анисим?
Проехав самое крупное скопление людей, они въехали на территорию Кремля.
«Это ведь тот самый Кремль, где Путин заседать будет?» — подумал Освальд. — «Вроде бы тот самый…»
— А когда поставили этот Кремль? — спросил Ос у Голицы, идущего рядом.
— В семь тысяч третьем году закончили ставить, — уверенно ответил воевода. — Это будет… тысяча четыреста девяносто пятый год от рождества Христова.
Освальд задумался. В Метцтитлане есть, как минимум, две храмовые пирамиды, которые древнее Кремля на три сотни лет.
Согласно хроникам, Метцтитлан основали где-то около 1200 годов, после чего поставили первый храм Койольшауки, богине Луны. Вообще сам Метцтитлан, если переводить с науатля, значит «место Луны», поэтому символично, что отоми поставили первый городской храм именно в честь богини Койольшауки.
Потом в Метцтитлан начали прибывать люди, так как место очень хорошее, он быстро стал религиозным и политическим центром небольшого региона проживания отоми, а затем пришли ацтеки и период независимости был прерван на два с половиной столетия. Сейчас отоми доминируют во всём Мезоамериканском регионе и даже ведут международную политику, влияя на государства за океаном, совсем как гринго.
Только вот гринго навязывали, а Освальд предлагает. Василий III легко мог отказаться от этой слишком выгодной сделки, после чего жил бы себе дальше. От гринго он бы так просто трусами не отмахался… Они бы залезли к нему в самые сокровенные места без вазелина, а воспротивься он такой наглости, то подогнали бы к Нарве авианосную ударную группировку.
«Да, что-то я не в ту степь начал думать…» — улыбнулся своим мыслям Освальд. — «Никаких гринго больше не будет. И Европа станет совсем другой. Пусть Африку себе на здоровье колонизирует».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В государевом дворце их уже ждали.
Бояре собрались чуть ли не в полном составе, встречали караван как космонавтов.
Освальд шёл впереди процессии, поэтому именно ему была уготована честь принять из рук великой княжны Соломонии хлеб и соль.
Про русские обычаи Освальд знал, поэтому отломил кусок хлеба, посыпал его солью и с демонстративным удовольствием сжевал. Он не любил сильно солить пищу, но таков обычай.
«В Риме веди себя как римлянин», — подумал Освальд философски.
Соломония дружелюбно улыбнулась, а Василий III крепко обнял Освальда, показывая всем присутствующим, что приехала очень большая шишка.
— Приветствую, светлейший государь, — на русском произнёс Освальд.
— Приветствую, Освальд, — улыбнулся Василий III. — Пройдём внутрь, нечего на улице стоять.
Воины-абордажники начали разгружать телеги и заносить ящики в тронный зал.
Ос прошёл вслед за государем и начал старательно соблюдать этикет: дождался, пока Василий III сядет на трон и только после этого приблизился, исполнив поклон в пояс.
— Прибыли издалека, с добрыми вестями и дарами, — произнёс он. — Прошу государева разрешения представить моего соратника.
— Представляй, — разрешил Василий III.
— Это Никколо Макиавелли, философ, писатель и видный государственный деятель, — указал Ос на итальянца. — Отправляется со мной в Новый Свет, но я счёл, что его советы будут полезны и вам, ибо ум его светел, а намерения чисты.
Намерения чисты, если опустить подробности про гонорары, которые Макиавелли выбил у Освальда за свои консультации.
— Обязательно поговорим позднее, — кивнул государь. — Чем порадуешь?
— Открывайте, — дал Освальд команду воинам.
Ящики были набиты золотыми и серебряными слитками.
Двор почти синхронно ахнул. Освальд внимательно следил за реакцией государя, но тот удержал непробиваемый покер-фейс.
— Сколько здесь? — а вот голос его невольно выдал нешуточное изумление.
— Тонна золотом, — ответил Освальд, словно о чём-то обыденном и будничном. — И ещё четыре тонны серебра.
— Это… — государь осёкся. — Этого достаточно.
— Да, неплохое начало, я считаю, — кивнул Освальд с улыбкой.
Таких денег в России ещё никому просто так не привозили, поэтому бояре интенсивно перешёптывались.
— Наши дары не ограничиваются только презренным металлом, — продолжил Освальд. — Мы привезли десять бочек керосина, масла, которое горит почти без дыма и даёт яркий свет. Ещё с нами резина, материал, который защищает от воды. И какао. Какао — зерно, из которого можно делать вкусный напиток. Верховный правитель Хуицилихуитл IV выражает почтение благороднейшему государю Василию III и спрашивает о достигнутых успехах в нашем общем деле.
— Пройдём в палаты, — встал с трона государь, а затем посмотрел на Голицу. — Дары в казну, под замок. Сам зайдёшь по завершению.
— Да, государь, — поклонился едва отошедший от ошеломления воевода.
Голица даже не думал, что везёт целое состояние. Нет, он слышал, что чужеземцы везут золото и серебро, но предположить не мог, что вес их исчисляется тоннами.
Видимо, Василий III не счёл нужным напрасно волновать воеводу или сам не до конца верил, что ему действительно всё это привезут…
В кабинете государя было светло и прохладно. Освальд взял с собой только Никколо и Альваро, остальным указав на двор, чтобы они поскучали там неопределённое время.
— Удивил ты меня, Освальд, — вздохнул государь, садясь за письменный стол.
— Я держу своё слово, — пожал Ос плечами.
— Макиавелли, значит? — посмотрел Василий III на итальянца. — И Альваро Монтес Мурильо?
Альваро в прошлый раз переводил слова Освальда и ответы государя, фактически ведя беседу через него. Поэтому государь запомнил испанца и даже вспомнил его полное имя.
— Выражаю своё почтение, благородный государь, — произнёс Макиавелли на латыни.
