– И как давно это произошло?
– Дайте подумать… Да уже года три назад. И поверьте мне, это для всех была большая потеря.
– А она была умна?
– Как десяток китайских мудрецов, вместе взятых.
– А вы случайно не знаете имени этого человека из Франции – ну того, с которым она связалась?
– Знаю, что он был совсем не беден. Какой-то граф. Или маркиз… Сейчас мне припоминается, что это был маркиз.
– И больше вы о ней ничего не слышали?
– С тех пор – ничего. Никогда больше не сталкивался с ней, даже случайно. Думаю, что она сейчас крутится на этих заграничных курортах, играет роль маркизы в настоящей жизни… И уж поверьте мне, у нее это здорово получается. Китти была одной из лучших.
– Понятно, – задумчиво произнес Пуаро.
– Мне жаль, что больше мне вам нечего сказать, месье Пуаро, – сказал мужчина. – Я действительно хотел бы помочь. Ведь вы когда-то меня здорово выручили…
– Ну, за то дело мы с вами уже полностью рассчитались – вы ведь тоже меня выручили.
– Одно доброе дело влечет за собой другое, ха-ха-ха, – пошутил мистер Ааронс.
– У вас, должно быть, очень интересная профессия, – заметил Пуаро.
– Да как вам сказать, – произнес Ааронс беспечно, – всякое случается. Хотя, в общем, все не так уж плохо, но ухо приходится держать востро. Никогда не знаешь, что публика захочет в следующий момент.
– За последние несколько лет танцы стали очень популярны, – задумчиво сказал детектив.
– Никогда не понимал этот русский балет, но людям он нравится. Для меня это дело слишком заумное.
– На Ривьере я встречался с одной танцовщицей – с мадемуазель Мирей.
– С Мирей? Вот уж действительно штучка, с какой стороны ни возьми… За нею всегда стоят большие деньги, хотя она действительно может танцевать. Поверьте мне, я ее видел на сцене и знаю, о чем говорю. Сам я с ней никогда близко не сталкивался, но слышал, что работать с нею – один сплошной кошмар. Бешеный темперамент и постоянные вспышки гнева.
– Да, – согласился Пуаро, – легко могу себе это представить.
– Ох уж мне этот темперамент, – произнес мистер Ааронс и повторил еще раз: – Темперамент! Это сами они так говорят. Моя супружница была танцовщицей до того, как вышла за меня замуж, но, благодарение богу, у нее никакого темперамента никогда не было. Дома темперамент никому не нужен, месье Пуаро.
– Согласен с вами, друг мой. Дома ему совсем не место.
– Женщина должна быть спокойной, доброжелательной и уметь хорошо готовить, – заметил мистер Ааронс.
– Мирей ведь не так давно на сцене, не так ли? – спросил сыщик.
– Около двух с половиной лет. Ее начал продвигать какой-то французский герцог. А сейчас, я слышал, она связалась с бывшим премьер-министром Греции… Такие парни, как он, всегда умудряются скопить немного денег на черный день.
– Я об этом ничего не слышал, – удивился Пуаро.
– Эта женщина никогда не пускает дела на самотек. Говорят, что молодой Кеттеринг убил свою жену именно из-за нее. И я уверен, что это именно так на самом деле. В любом случае, он в тюрьме, а ей приходится самой о себе беспокоиться. И делает она это очень удачно. Говорят, что сейчас девчонка носит рубин величиной с голубиное яйцо… сам я голубиных яиц никогда в жизни не видел, но так всегда пишут во всех романах.
– Рубин величиной с голубиное яйцо, – повторил Пуаро; его глаза позеленели и стали похожими на кошачьи. – Очень интересно!
– Мне об этом рассказал мой друг, – сказал мистер Ааронс, – но мне кажется, что это просто цветное стекло. Все эти женщины абсолютно одинаковы – вечно врут про свои драгоценности. Мирей всем рассказывает, что этот камень проклят. Кажется, она называет его «Сердце пламени».
– Но если я правильно помню, то рубин «Сердце пламени» – это центральный камень в ожерелье.
– Ну, вот видите! Я же вам только что сказал, что эти женщины никогда не устают врать о своих драгоценностях. Она носит один камень, на платиновой цепочке вокруг шеи. Хотя, как я уже сказал, ставлю десять против одного, что это кусок цветного стекла.
– Нет, – мягко сказал Пуаро. – Нет, мне почему-то кажется, что это не крашеное стекло.
Глава 32
Кэтрин и Пуаро обмениваются мыслями
– А вы изменились, мадемуазель, – внезапно заметил Пуаро. Они с Кэтрин сидели друг напротив друга за маленьким столиком в «Савое». – Да, вы изменились, – повторил он.
– Каким образом?
– Мадемуазель, такие нюансы бывает трудно объяснить словами.
– Я стала старше.
– Да, вы стали старше, но я не хочу этим сказать, что у вас появились морщины или гусиные лапки возле глаз. Когда я увидел вас впервые, мадемуазель, вы как бы наблюдали за жизнью со стороны. У вас был спокойный и радостный взгляд зрителя, который сидит в ложе и наблюдает за происходящим на сцене.
– А теперь?
– А теперь вы больше не сторонний наблюдатель. Может быть, то, что я говорю, покажется вам абсурдным, но сейчас у вас измученный вид игрока, который ведет сложную игру.
– С моей компаньонкой бывает иногда непросто, – объяснила девушка с улыбкой. – Но уверяю вас, что я не веду с ней непримиримых боев. Вы должны как-нибудь приехать к нам и познакомиться с нею, месье Пуаро. Думаю, что вы один из немногих людей, которые смогут по достоинству оценить ее мужество и боевой дух.
Они помолчали, пока официант аккуратно расставлял перед ними тарелки с запеченным цыпленком. Когда он отошел, Пуаро спросил:
– Я рассказывал вам о своем друге Гастингсе?.. Так вот, он как-то назвал меня человеком-устрицей. Eh bien, мадемуазель, вы на меня очень похожи. Вы даже чаще, чем я, предпочитаете играть в одиночку.
– Глупости, – непринужденно произнесла Кэтрин.
– Эркюль Пуаро никогда не говорит глупости. Все именно так, как я и сказал.
Опять повисла пауза, которую детектив прервал вопросом:
– Вы видели кого-нибудь из наших друзей с Ривьеры после того, как вернулись, мадемуазель?
– Я встречалась с майором Найтоном.
– Ах вот как!
Что-то в поблескивающих глазах Пуаро заставило Кэтрин опустить свои.
– Так, значит, месье ван Олдин сейчас в Лондоне?
– Да.
– Мне надо попытаться встретиться с ним завтра или послезавтра.
– У вас есть для него новости?
– А почему вы так думаете?
– Я просто спросила, вот и всё.
Пуаро еще раз посмотрел на нее своими поблескивающими глазами.
– Вижу, мадемуазель, что вы хотите спросить меня об очень многом. А почему бы и нет? Разве происшествие в «Голубом поезде» – не наш с вами полицейский роман?
– Действительно, есть несколько вопросов, которые я бы хотела вам задать.
– Eh bien?
С решительным видом Кэтрин подняла глаза.
– Что вы делали в Париже, месье Пуаро?
Сыщик слегка улыбнулся.
– Я нанес визит в русское посольство.
– Ах вот как…
– Вижу, что это ни о чем вам не говорит. Но сейчас я не буду играть роль человека-устрицы. Нет, я выложу все свои карты на стол, то есть сделаю то, что устрица никогда бы не сделала. Наверное, вы уже догадались, что я не очень доволен делом, которое завели против Дерека Кеттеринга?
– Вот что меня мучило все это время. В Ницце мне показалось, что вы это дело закончили.
– Мадемуазель недостаточно откровенна со мной. Но я признаюсь вам во всем совершенно откровенно. Из-за меня, то есть из-за моих изысканий, Дерек Кеттеринг оказался там, где он сейчас находится. Если б не я, следователь все еще безуспешно пытался бы повесить это дело на графа де ля Рош. Eh bien. Поймите, мадемуазель, я ничуть не сожалею о том, что сделал. У меня ведь есть всего одна задача – обнаружить истину, а в тот момент все указывало на виновность Дерека Кеттеринга. Но закончилось ли все на его аресте? Полиция говорит, что да, но я, Эркюль Пуаро, – я совсем не удовлетворен.
Неожиданно он прервался.
– Скажите, мадемуазель, вы общались в последнее время с мадемуазель Ленокс?
– Я получила от нее одно очень короткое и бессвязное письмо. Мне кажется, что она в обиде на меня за то, что я вернулась в Англию.
Сыщик кивнул.
– Я разговаривал с ней в тот день, когда арестовали месье Кеттеринга. Во многих отношениях это была очень интересная беседа.
Он опять замолчал, и Кэтрин не стала прерывать ход его мыслей.
– Мадемуазель, – произнес наконец маленький человечек. – Дело это очень деликатное, но я все-таки вам скажу. Мне кажется, что кое-кто любит месье Кеттеринга – поправьте меня, если я не прав, – и ради нее, именно ради этой женщины, я надеюсь, что прав я, а не полиция. Вы знаете, что это за таинственная «кое-кто»?
После паузы Кэтрин ответила:
– Да, мне кажется, что знаю.
Сыщик наклонился к ней через стол.
– Я не удовлетворен, мадемуазель; нет, я совсем не удовлетворен. Факты, основные факты, прямо указывают на месье Кеттеринга. Но есть одна вещь, о которой, кажется, забыли.
