А Джерри хотел только, чтобы она взяла на себя заботу о нем, пока он будет расти как художник. Ее же нужды и желания всегда оставались на заднем плане.
Их брак продлился два года, четыре месяца и двадцать два дня.
Не все в их браке было плохо. Какая-то ее часть продолжала любить бывшего мужа. Ей нравилось иметь компанию и человека, с которым можно разделить жизнь. Но она не хотела возврата к тому, чтобы снова отвечать за то, куда делись его носки — она едва могла вспомнить, куда положила свои. Не хотела бросать работу над своими проектами и собираться в магазин, потому что кто-то забыл купить яйца, необходимые для его самодельных красок.
Это ее планы всегда менялись. Это ее работы могли подождать.
Джерри никогда не делал ей уступок.
Саншайн не желала снова потерять себя в мужчине. Она хотела свою собственную жизнь. И свою собственную карьеру.
Тэлон был замечательным парнем, но он ошеломил ее натурой, слишком похожей на нее. Одиночка, ценящий уединение. Сейчас они пока вместе, но Саншайн была уверена, в том что они несовместимы.
Ей нравилось вставать и рисовать в свете дня. Тэлон бодрствовал всю ночь напролет. Она любила тофу и гранолу. Он любил вредную для здоровья пищу и кофе.
У нее с Джерри были одинаковые вкусы, и посмотрите, что из этого получилось. С Тэлоном не было даже этого, что не сулило ничего хорошего их отношениям.
Нет, она должна вернуться к своей жизни.
Как только он проснется, и они перекусят, она попросит отвезти ее домой.
Тэлон вздохнул во сне. Прошло так много времени с тех пор, как он последний раз видел во сне свою жену. Он не смел. Мысли о Нинье всегда разрывали ему сердце.
Но сегодня она была с ним там. Там, в его снах, где они могли быть вместе.
Он видел, как она сидит перед очагом, видел ее живот с его ребенком внутри, и как она шьет одежду для их малыша. Даже после пяти лет брака и целой жизни дружбы она была способна волновать его кровь и наполнять сердце любовью.
Воспитанный под презрительным взглядом своего дяди, и презираемый другими членами их клана, только у нее он находил поддержку. Только она одна заставляла его чувствовать себя любимым.
Он слушал, как она мурлычет ту же колыбельную, которую когда-то пела ему мать.
Боги, как он нуждался в ней. А сейчас более, чем когда-либо прежде. Он устал от борьбы, устал от требований, которые предъявляли к нему люди клана, начиная со дня смерти Идиага. Устал слушать за спиной шепотки о своих родителях.
Будучи молодым мужчиной, сегодня ночью он ощутил себя старым, растерявшим все чувства человеком.
Пока не увидел Нинью. Она согрела его глубоко внутри, и все вокруг стало лучше.
За это он любил жену.
Подойдя к ее стулу и опустившись вниз, он положил голову к ней на колени. Обняв ее, почувствовал, как ребенок пнул его руку в протесте.
— Ты вернулся, — мягко произнесла она, гладя его волосы.
Он не ответил. Не мог. Обычно он смывал кровь со своего тела и доспехов прежде, чем шел искать ее, но горе этого дня было еще слишком свежо в его сердце.
Ему необходимо было почувствовать ее нежные, успокаивающие прикосновения, необходимо было знать, что в этот момент она в безопасности и все еще с ним. Только она могла ослабить тянущую боль в его сердце.
Его тетя была мертва. Изувечена. Обнаружив ее отсутствие за обедом, он отправился искать ее и нашел тело.
И если бы он прожил вечность, все равно не забыл бы это ужасное зрелище. Оно продолжало бы жить в его памяти вместе с воспоминаниями о матери, умирающей у него на руках.
— Это — проклятие богов, — прошептал Парт ранее тем же вечером, не зная, что Тэлон рядом и слышит его разговор с братом. — Он — сын шлюхи, она лежала с друидом, породив проклятый род, и теперь мы все заплатим за это. Боги накажут нас всех.
— Ты желаешь бросить вызов мечу Спирра ради лидерства?
— Только дурак бросил бы вызов кому-то, вроде него. Даже Кюхолон[33] не был равен ему.
— Тогда проси богов, чтобы он никогда не услышал тебя.
Тэлон во сне сжал глаза, пытаясь заглушить шепоты, которые преследовали его всю жизнь.
— Спирр? — Нинья погладила его по лицу, — они все убиты?
Он кивнул. Принеся домой тело Оры, он собрал своих людей и поехал вдогонку за кланом Северных галлов. Около тела тети он нашел один из их кинжалов и поэтому знал, кто ответственен за ее убийство.
— Я и вправду проклят, Нин. — Слова застревали в его горле.
Он провел целую жизнь, доказывая, что не проклят за поступки своих родителей. А теперь получил проклятие за свои собственные действия.
— Я должен был послушать тебя, когда умер Идиаг, и не мстить Северному клану. Теперь же все, что я могу сделать, это со страхом ожидать, что боги заберут у меня в следующий раз.
Но сердцем он уже знал. Не было на Земле ничего, более драгоценного, чем женщина, которую он держал сейчас в объятиях.
Она умрет.
Из-за него.
Это все было его ошибкой. Все это.
Он один навлек гнев богов Северного клана на головы своих соплеменников.
Не было никакого способа остановить проклятие. Никакой возможности сохранить жену рядом с собой.
Боль от осознания этого была много больше, чем он мог перенести.
— Я предложил жертву богам. Но друиды сказали, что она недостаточна. Что еще я могу сделать?
— Возможно, это в последний раз. Может быть, теперь все закончится.
Он так надеялся. А если нет…
Нет, он не мог потерять Нинью. Пусть их боги требуют что-нибудь еще, но не ее…
Тэлон застонал, когда его видения сдвинулись вперед, в будущее. Он поддерживал жену, пока она трудилась, чтобы принести ребенка в их мир.
Оба были в поту от жара, исходящего от очага, и усилий. Акушерка открыла окно и впустила холодный ветер со снегом, падавшим за окном.
Нинья всегда любила снег, и такая погода давала им надежду, что может быть, все удастся. Что ребенок будет шансом для всех них.
— Тужься! — скомандовала женщина.
Нинья вцепилась ногтями в его руку и закричала. Тэлон прижался к ней щекой, крепко сжав ее, и зашептал:
— Ты — моя, любимая. Я никогда не позволю тебе уйти.
Она сильно застонала, а потом расслабилась, когда их сын быстро устремился прямо в руки акушерки.
Нинья засмеялась, получив от него поцелуй в щеку и крепкие объятия.
Но их радость оказалась короткой, потому что ребенок отказывался отзываться на попытки старухи заставить его очнуться.
— Ребенок мертв, — слова женщины зазвенели в его голове.
— Nae! — заревел он. — Он спит. Разбуди его.
— Nae, мой triath[34]. Ребенок родился мертвым. Я искренне сожалею.
