— Прячемся, быстро, — сказал он, и оба спрятались за пресс.
На холме показалась группа мессапских воинов и жителей Тарента. Все тяжело шагали, обливаясь потом после погони. Лисандр подумал, что им не удалось прикончить ни одного спартанского воина, спасавшегося бегством.
Юноши подождали, пока те скроются из виду, а затем вышли из укрытия, пересекли холм и вдали увидели лес. На тропе лежали тела. Судя по цвету плащей, это были спартанцы.
Юноши подошли к низкой ограде загона для овец, расположенного по левую сторону от тропы. Какой-то голос громко заговорил на незнакомом языке. За оградой двое мессапов снимали нагрудник с мертвого спартанца.
Лисандр и Прокл застыли на месте и переглянулись. Один из мессапов снова заговорил с ними, полагая, видно, что они свои. Лисандр узнал лицо трупа, который те раздевали. Это был Флеб.
Когда они не ответили, на лицах мессапов появилось недоуменное выражение. Один из них встал и хотел вытащить меч, но тот застрял у него в ножнах.
Лисандр прыгнул в загон и воткнул в грудь мессапа короткое копье. Второй мессап поднял руки вверх, показывая, что сдается. Прокл без колебаний проткнул ему живот, а когда он стал падать — и сердце.
Флеб шевельнулся.
— Он жив! — охнул Прокл.
— Верно, — прошептал Флеб, едва шевеля губами. Кровь пропитала его тунику, лицо побелело.
— Мы отнесем тебя в лес, — сказал Лисандр, беря его за руку.
— Не надо, — возразил Флеб. — Одной ногой я уже в царстве теней.
— Твои раны еще можно исцелить, — сказал Лисандр.
Флеб чуть приоткрыл глаза и улыбнулся.
— Мои раны неисцелимы. — Он нахмурился. — Ты тот мальчик, который осмелился возразить Никосу. — Он закашлялся, на его губах выступила кровь. — Ты был прав. Наша тактика… была с изъяном.
— Сейчас это не имеет значения, — ответил Лисандр.
Губы Флеба искривились, а спина изогнулась дугой. Он схватил Лисандра за руку, сделав долгий выдох, спартанец опустился на землю. Его глаза закрылись.
— Идем, — позвал Прокл, собираясь двинуться дальше.
Лисандр опустил безжизненную руку Флеба, затем оглянулся на дорогу. Погибло столько спартанцев. И ради чего? Ради куска земли в чужой стране.
Глава двадцать первая
Когда они вошли в лес, уже смеркалось. Лисандр боялся, что им не найти место, где располагался лагерь, но туда вели следы, отпечатавшиеся на неровной земле и меж деревьев струился запах дыма. Вскоре они увидели оранжевые костры спартанцев.
Лагерь стал больницей, стоны перемешивались со звоном металла — воины приводили в порядок свое оружие. Женщины и дети таскали воду и ухаживали за ранеными солдатами. Лисандр заметил человека, у которого болталась кисть руки. Он зажал кусок дерева между зубами, почти оторванную кисть положили на камень, и воин коротким мечом начал разрезать сухожилия и кости. Мужчина корчился, но трое воинов крепко держали его. У некоторых спартанцев были перевязаны глаза и окровавленные головы.
— Лисандр, Прокл! — Из толпы вышел Аристодерм. На нем не было видно ран, если не считать толстого куска ткани, которым было перехвачено левое предплечье. — Мы думали, что вы погибли.
— Сколько нас осталось? — спросил Лисандр.
Аристодерм оглянулся на лагерь.
— Около двухсот воинов, готовых сражаться. Из нашей казармы сорок один человек.
«Только сорок один?»
Аристодерм опустил глаза.
— Выяснилось, что двадцать семь погибли, а одиннадцать не смогут вступить в бой. Мы понесли тяжелые потери, но ребята погибли с честью.
Двадцать семь учеников из казармы погибли. В спальном помещении осталось двадцать семь пустых мест.
Лисандру стало плохо.
— Поешьте, — сказал Аристодерм, — и отдохните. Всю ночь нас будут охранять дозоры. Возможно, завтра боги проявят к нам благосклонность.
— Что будет завтра? — спросил Прокл.
— Мы вернем себе город, — угрюмо ответил Аристодерм.
Прокл разразился лающим смехом.
— С какими силами? Мы уже потеряли половину воинов.
— Но у нас еще осталась половина, — ответил Аристодерм. — Наше отступление было тактическим маневром.
— Мы бежали, — сказал Лисандр, вдруг разозлившись. — Они разгромили нас.
— Битва не закончилась, — возразил Аристодерм. — Что я говорил вам в казарме? Мы приспосабливались к обстановке.
Глаза Аристодерма сверкали, пока он говорил.
Лисандр не знал, чему верить. Первые дни учебы в казарме ему твердили, что спартанец не может отступать, что он скорее умрет, чем повернется к врагу спиной. Он был уверен, что не станет спасать свою жизнь ценой трусости.
«Я больше никогда не отступлю», — пообещал он себе.
Поев немного холодного жареного мяса, Лисандр взял у одной женщины иголку и нитки. Иголка была вырезана из кости. Прокл уже спал у костра, когда Лисандр нашел его и растормошил.
— Уходи, я хочу спать.
— Дай мне сначала взглянуть на твой глаз, — сказал Лисандр.
Прокл неохотно сел. Рана выше глаза затянулась, но Лисандр заметил клочок обнаженной плоти. Губкой он слегка смочил рану. Прокл стиснул зубы, но терпел.
Отовсюду доносился храп и тихое бормотание — солдаты разговаривали во сне, измученные сражениями истекшего дня.
— Я ничего не понимаю, — говорил Лисандр, удаляя остатки грязи из раны. — Тебя ведь могли убить, пока ты отвлекал внимание мессапов.
Прокл бросил кусок дерева в костер и уставился на огонь.
— Но меня не убили.
— Дело не в этом, — сказал Лисандр. — Мы никогда не были хорошими друзьями. Ты дрался со мной в горах. — Он вдел в иголку черную нитку. — Ложись.
Прокл лег на спину.
— Ты назвал меня трусом.
— Я прошу за это прощения — твоя храбрость говорит сама за себя. Ради меня ты рисковал жизнью. Я благодарен тебе. — Лисандр указательным и большим пальцами прижал один край раны к другому.
— Ты знаешь, что делаешь? — спросил Прокл.
— Конечно. — Он неоднократно видел, как мать зашивала раны в их крохотной лачуге.
Разве он сделает хуже?
Лежавший на земле Прокл заерзал.
Лисандр поднес кончик иглы к нижнему краю раны и прижал его к коже Прокла.
— Ты готов?
Прокл широко улыбнулся. Лисандр вонзил иголку в его кожу.
— Взываю к Кастору и Полидевку, — прошипел Прокл.
Лисандр вонзил иголку с ниткой в одну сторону раны и вытащил через другую. По щеке Прокла потекла тонкая струйка крови, Лисандр смыл ее губкой.
— Осталось еще семь стежков, — успокаивал его Лисандр.
Прокл закатил глаза.
— Только быстрей.
