вместе с помощником сопровождаете мистера Баркли в США, так?
– Верно.
– В чём заключается ваша с ним договорённость?
– Я не разглашаю конфиденциальные сведения. Об этом вы можете справиться у него самого.
– Со слов мистера Эдгара Сноу, самого мистера Баркли и мисс Лилли Флетчер следует, что мистера Баркли шантажирует некий преступник, называющий себя Морлоком. Вы это подтверждаете?
– Я не вправе комментировать показания третьих лиц. Кстати, а разве следователь уже возбудил уголовное дело? Насколько я понимаю, вы проводите проверку по сообщению обер-кондуктора о происшествии в скором поезде «Берлин – Роттердам», не так ли?
Инспектор ничего не ответил. Он выдержал десятисекундную паузу, потом вынул трубку, неторопливо набил её табаком и прикурил.
Клим Пантелеевич достал коробочку ландрина, не спеша выбрал красную конфетку и отправил её в рот.
– Приятно общаться с коллегой, – выдавил из себя Ван Хассель.
– Взаимно.
– Я могу надеяться, что ни вы, ни ваши клиенты не будут писать заявления в полицию с просьбой расследовать досадный инцидент с мистером Эдгаром Сноу?
– Безусловно.
– Благодарю вас.
– Не за что.
– Тогда у меня к вам всего один вопрос.
Он выудил из пиджачного кармана достаточно большую монету размером немногим меньше, чем спичечный коробок.
– Вам знакома эта штучка? – осведомился полицейский.
– Позволите?
– Пожалуйста.
Клим Пантелеевич покрутил предмет в руке. Монета была не круглая, а восьмиугольная. На аверсе изображена, смотрящая влево богиня Минерва[67] в шлеме, по кругу – надпись: «UNITED STATES OF AMERICA. FIFTY DOLLARS»[68]; внутри круга вверху: «IN GOD WE TRUST»[69]; внизу: «MCMXV»[70]. На реверсе – сова, сидящая на сосновой ветке. Надпись по кругу гласила: «PANAMA-PACIFIC EXPOSITION. SAN-FRANCISCO»[71]. Внутри круга, справа от совы: «E PLURIBUS UNUM»[72].
– Золотая, высшей пробы. Выпущена в честь международной выставки в Сан-Франциско пять лет тому назад. Сейчас стоит раз в восемь, а то и в десять дороже. Жаль, не моя, – улыбнулся Клим Пантелеевич.
– Её нашёл кондуктор в тамбуре, откуда вытолкнули Эдгара Сноу. Ни один из опрошенных мною ваших знакомых американцев не признал её, как свою. И вы, как только что выяснилось, тоже.
– Отсюда вывод: либо её обронил злодей, либо кто-то из пассажиров, причём это мог быть не обязательно гражданин США. Посетителей той выставки, если мне не изменяет память, – наморщил лоб Ардашев, – тогда насчитали больше пятнадцати миллионов. Съезжались со всего мира.
– В том-то и дело, – выпустив длинную струю дыма, заключил инспектор. – Именно поэтому она останется в полиции до тех пор, пока не объявится хозяин. А потом, как невостребованное имущество эта восьмиконечная красавица будет обращена в доход государства. Но я решил её вам показать. Вдруг это поможет вам поймать Морлока? Это всё, что я могу для вас сделать в обмен на вашу любезность не писать заявление в полицию о происшествии в поезде.
– Благодарю вас, инспектор.
– Желаю удачи, – поднимаясь, проговорил полицейский и, дымя, как паровоз, потянулся к выходу.
Глава 24
Визит Морты
I
Клим Пантелеевич оглядел холл. Ни Войты, ни американцев не было. «Вот и хорошо, – подумал он. – Пойду спать. Столько приключений выдалось на сегодняшний день, что хватило бы и на месяц. Следовало бы, конечно, переговорить с Баркли насчёт золотой монеты, но почему бы не сделать это завтра?». Он поднялся в номер и через пятнадцать минут провалился в мир грёз.
Но Морфей, видимо, посчитал, что испытаний, выпавших на долю частного детектива, было недостаточно, и потому решил подкинуть ему кошмаров. Ардашев то проваливался в болото, то срывался с горной вершины, то его опять, как двадцать один год тому назад, хоронили заживо в Каире на кладбище Эль-Карафа, в городе мёртвых[73]. Потом в гроб проникла рыжая земляная крыса. Не обращая внимания на ещё живого человека, она принялась его обнюхивать, чтобы решить – с чего начать пиршество. В конце концов, она уселась несчастному на грудь и стала вглядываться в его глаза. Мерзкая тварь была настолько тяжела, что своим весом сдавила лёгкие, и дышать было нечем. Неожиданно крыса рассмеялась человеческим голосом и убежала. Тотчас же Клим Пантелеевич оказался в большой мраморной зале с колонами и фонтаном. Ему навстречу плыла очаровательная римлянка в короткой тунике и сандалиях, оплетавших её стройные икры тонкими кожаными шнурками. Она обняла Ардашева и слилась с ним в страстном поцелуе. Но только губы у неё были холодные, как у покойницы. Он отпрянул от неё. И она расхохоталась диким смехом.
– Как звать тебя, красавица, – с трудом прошептал он.
– Морта.
– Богиня смерти?
– Да. Мой отец – Бог ночи, а мать – Богиня тьмы. Я прихожу к людям, когда они на грани сна и яви, чтобы перерезать нить жизни, прекращая боль и избавляя их от земных страданий.
Она взяла частного детектива за руку и прошептала, нежно касаясь холодными губами мочки уха:
– Пойдём, милый, нам будет хорошо вместе. Я исполню все твои желания. Ты не пожалеешь.
Ардашев проснулся в холодном поту. Шатаясь, он добрался до окна, поднял фрамугу, и рама отъехала. В комнату ворвался осенний ветер с дождём. Перед глазами, как в калейдоскопе, вращались разноцветные круги уличных фонарей. Уже теряя сознание, он шагнул к двери номера, открыл её и упал в коридор.
II
Сознание возвращалось постепенно. Сначала вернулся слух – слышался стук каблуков сестёр милосердия по коридору, потом он почувствовал запахи – обычные больничные, одинаковые во всех лазаретах, и наконец разомкнув веки, увидел белый потолок. Да, он не ошибся. Это была больничная палата. Небольшая. На одного человека. «Вероятно, Баркли раскошелился, – подумал он. – Что со мной случилось? Сколько дней я был без сознания? Где Войта? Пароход уже ушёл в Нью-Йорк?».
Скрипнула дверь. Появился доктор в марлевой повязке на лице, белом халате и пыльных ботинках. Не здороваясь и не говоря ни слова, он вынул откуда-то шприц и попытался надеть на него иглу, но она упала. Он поднял её и вновь водрузил на место.
– Primum non nocere[74], – тихо вымолвил Клим Пантелеевич, но доктор не ответил. Пуговицы на его халате были с левой стороны.
– Noli me tangere[75]! – воскликнул Ардашев.
Не реагируя на слова больного, эскулап приблизился к кровати, держа перед собой шприц. В его цилиндре виднелся воздушный шарик.
Подтянув под одеялом правую ногу, Ардашев изо всех сил толкнул незваного гостя в грудь. Тот отлетел к стене. Шприц выпал у него из рук и укатился под кровать. Частный
