…Он тогда пошёл на рынок делать ей подарок к зиме. Хотел купить шапку из енота. Она только родила дочку, и ему уже виделось, как жена с коляской будет гулять во дворе общежития в тёплой меховой обновке. Заслужила! Но натуральный енот ему оказался не по карману. В глубине вещевого рынка он увидел молодого человека, внешне похожего на азербайджанца, у которого были весьма приемлемые цены. В центре его витрины красовалась большая меховая шапка из енота. Правда, расцветка была тусклее, чем у прочих, уже отсмотренных экземпляров. Для небольших доходов лейтенанта милиции эта цена была по силам, и поэтому он не торгуясь купил меховое изделие. Уже вечером он преподнёс Светлане подарок, надеясь на благодарность своей второй половины, но вместо этого услышал от жены, что она никогда не наденет шапку из убитой для этого собаки.
– Как ты мог? – с трудом сдерживая слёзы, рыдала молодая мама. – Даже не поинтересовался у продавца происхождением меха.
– А я что, разбираюсь, они для меня все одним цветом, – оправдывался взбешённый лейтенант милиции.
– Как ты не понимаешь, для меня самое главное даже не то, что это собака, – никак не могла успокоиться Светлана. – Главное, что их убивают на эти шапки. Лучших друзей человека. А мы носим и тем самым поощряем живодёров подыскать новые жертвы.
Наутро молодой оперативник был на рынке. Он отыскал азербайджанца и сунул ему в нос служебное удостоверение, потребовав вернуть деньги.
– Какой енот, уважаемый, за такие маленькие деньги? – пожал плечами торговец. – Адиль никогда не обманывает. Ты не спрашивал, я думал, ты понимаешь.
– Ты что, морда нерусская, – разозлился Егор, – я же тебя спросил, сколько твой енот стоит.
– А мне почём знать? Я думал, ты так шутишь, – продолжал стоять на своём мусульманин. – А собак мы не режем, это одна-единственная была. Случайно кто-то сбил пару месяцев назад на машине. Вот мы с братом и решили, что всё равно уже собака сдохла… А собака помесь с кавказцем и на енота сильно окрасом походит, вот и пустили на шапку.
Грачёв вспомнил, как сбил собаку, когда пару месяцев назад вёз жену в роддом. Уточнил у торговца. Всё сошлось. Эта была сбитая им собака. Стало смешно и чудно как-то сразу. Эта сбитая собака продолжала портить им с женой личные отношения. Уже будучи меховой шапкой. Весьма красноречивая иллюстрация выражения: «между ними пробежала собака». Эта не просто пробежала, эта сдохла между ними и «оставила» свою шкуру им на память. Он тогда решил, что раз собака оказалось случайно сбитой, раз её никто не убивал для пошива шапки, то незачем её сдавать, ведь принципы жены эта ситуация не затрагивала. С этим он и принёс её обратно.
– Она нам горе принесёт, – обречённо произнесла жена, когда выслушала его рассказ.
– Почему? – не понимал Егор, которого больше устраивало, чтобы дешёвая шапка осталась в семье.
– Энергетика плохая, как бы самим под колёсами не оказаться. – Светлана брезгливо, словно окровавленную собачью тушу, переминала в руках меховое изделие.
– Чушь, полную чушь несёшь, – разозлился лейтенант. – Хватит этой мистики. Пора тебе прекращать все эти передачи про перевоплощения смотреть.
Она больше ничего не сказала. Просто надевала всегда эту шапку, словно идя в ней на эшафот. Да и в тот день она была в этой проклятой собачьей шапке. Когда пропала на два года.
Воспоминания перебил телефонный звонок дочери. Настя плакала. Она пришла из школы, а мамы не было.
– Ты же мне утром сказал, что она пошла в магазин, – рыдала в трубку девочка. – Где же она?
– Мама работает, – выпалил первое пришедшее на ум озадаченный отец, – а после она к бабушке пойдёт, к своей маме.
– А разве у нашей мамы есть бабушка?! И я тогда хочу к бабушке! – завопила Настя, оглушая через динамик телефона отца. – Я же её никогда не видела!
– Хорошо, дочь, я сейчас пойду к бабушке, договорюсь с ней, ты только не плачь, – попытался успокоить девочку Егор. – Она очень больна, но я надеюсь, она не откажется с тобой ненадолго увидеться.
Успокоив дочь, Грачёв отправился в квартиру к Царьковой, придумывая на ходу аргументы и репетируя возможный диалог, который может там произойти. Дверь открыла жена.
– Ты куда улетучилась, Светик? – бросил упрёк обиженный её исчезновением мужчина. – Ты бы хоть о дочке подумала. У неё с утра истерика была.
– Давай не будем при моей маме заниматься выяснением отношений, – попросила Мария, прижав палец к губам. – Пусть она хотя бы думает, что у нас всё хорошо.
– Я только за! – обрадовался полицейский. – Ты на себя не похожа стала. С тобой всё в порядке?
– С утра были некоторые неприятности, но сейчас всё нормализовалось, – нахмурилась женщина, вспомнив свой недавний неприятный разговор в машине, сопровождавшийся недвусмысленными угрозами.
«Понятно, какие неприятности у тебя были. Может, ты поэтому так неожиданно потеплела? Чего-то сильно испугалась? Может, Змойров тебе угрожал? Надо бы нам поговорить с тобой начистоту. Но как?»
— Может, ты что-то вспомнила? – продолжил гнуть свою линию Грачёв. – Ну, не меня, так может, дочку нашу?
– Ну что тебе всё так неймётся моя память, – улыбнулась Мария, – считай, что чуть-чуть вспомнила, если тебе от этого будет лучше.
– Ещё как будет. – Грачёв, растянувшись в широкой улыбке, засиял, как медный самовар. – Можно я тебя поцелую? Ну хоть в щёчку?
Жена, ни слова не говоря, подставила щёку.
«Но вот вроде всё потихоньку налаживается, и неважно, по какой причине. Плевать! Главное, что от этого всем только хорошо».
Зинаида Фёдоровна заметила перемену, когда полицейский зашёл в комнату и подчёркнуто вежливо поздоровался, спросив о её самочувствии. Это у него получилось как-то легко, по-родственному. С его лица сошло напряжение, даже морщинки на переносице стали меньше заметны. Словно сбросил несколько лет, помолодев. Да и дочка с утра пришла какая-то другая – растерянная, словно принимала какое-то трудное решение.
Рассказала, что девочка признала в ней маму, что вцепилась так, что стало больно от её маленьких детских пальчиков, и ни за что не хотела отпускать. Было видно, что на Марию встреча с дочерью полицейского повлияла очень сильно. Но возможно, не только это?
«Ведь она ходила к нему и не пришла ночевать. Может, между ними что-то произошло? Близость? Нет, вряд ли, они бы сейчас льнули к друг другу. Но всё равно, дистанция сократилась заметно. Нет того холода со стороны дочки. Она на него стала посматривать… Вот и сейчас посмотрела. Как-то оценивающе, словно вспоминая давно забытое изображение. Может, начала возвращаться память? Ну, дай Бог!»
Грачёв пересказал разговор по телефону, словно извинялся за своего ребёнка. А между тем он понимал, что это его главное оружие, с помощью которого он может одержать верх над сложившимися обстоятельствами.
– А что, давайте завтра организуем семейный обед, – моментально откликнулась Зоя Фёдоровна. – Я всю жизнь мечтала, чтобы со мной за столом сидели мои дети и внуки. Может быть, перед смертью Господь даёт мне эту возможность, чтобы испытать настоящее семейное счастье, которого я была лишена столько лет. А, Мария?
Это обращение было сделано с такой проникновенной интонацией, что Егор внутренне возликовал, понимая, что любящая дочь ни за что на свете не откажет матери.
– Хорошо, мама, я сделаю ради тебя всё, что ты хочешь, – проскользнула грустная нотка в словах дочери, подтверждая чаяния мужчины.
– Значит, завтра, как раз суббота, – подвёл итог Грачёв, – так, может, на природу на шашлык, как раз последний солнечный день захватим перед зимней спячкой.
– Ты что, холодно, – встревожилась Мария. – Мама может заболеть.
– А я поддерживаю идею Егора, – улыбнулась Царькова. – Можно пледов набрать. Опять же костёр развести. Когда я ещё смогу на природе оказаться? И смогу ли?
Последнюю фразу она произнесла как-то задумчиво, неуверенно. Словно пыталась заглянуть сквозь непроходимую лесную чащобу, ища подсказку у спрятавшейся там неведомой кукушки-пророчицы. Мария молча кивнула и тут же взялась составлять список необходимых вещей и продуктов.
– А столик для пикника и складное кресло для мамы у нас есть? – задала она вопрос, подняв глаза на Егора.
Вопрос прозвучал больше утвердительно, что заставило Царькову и Егора переглянуться и, не сговариваясь, улыбнуться.
– Конечно. Ты же на наши пять лет брака мне подарила набор. Стол и четыре маленьких стульчика, – расплылся довольный мужчина. – А я к нему специально купил…
– Большое раскладное кресло, – закончила за него Мария. – Да? Потому что боялся сломать маленький стульчик из набора?
– Ну вот, ты и вспомнила наконец! – Егор бросился к жене и порывисто обнял её, ища её губы своим жадным ртом.
– Не всё, я ещё не всё вспомнила, – мягко устранялась от его откровенного поцелуя женщина.
