Лорд Тонатоса с удовлетворением захлопнул папку с досье.
– Хелен, знаете древнюю земную пословицу? Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, – процитировал он.
Ожидание всегда казалось Сове очень утомительным занятием, но, проснувшись утром следующего дня, она была даже рада тому, что вечер не принес ей запланированного свидания с Ритором. Едва ли она смогла бы выдавить из себя слабое подобие радости при встрече. Впрочем, рыдать на чужой груди у нее тоже не вышло бы: слез не было. Впервые в жизни Сова не могла определить, что она чувствует. Когда-то в детстве, неудачно перемахнув через забор, она распорола себе ладонь, и в школьном медпункте, предварительно обколов рваную рану обезболивающим средством, хирургический аппарат мигом наложил Сове несколько швов. Ей тогда казалось, что рука должна потерять чувствительность, но нет: оказалось, что каждое прикосновение иглы к коже вполне ощутимо. Просто эти касания почему-то не сопровождались болью.
Что-то похожее произошло с ней и сейчас, и Сова с ужасом ждала, что действие наркоза рано или поздно закончится. Но еще страшнее было думать, что оно не закончится никогда. Видеть никого не хотелось. Даже почувствовавший ее состояние Командор согласился без всяких объяснений не беспокоить ее до завтра и обещал сам все рассказать Лорису. Сова доползла до постели и на восемь часов отключилась от действительности сном без сновидений.
Утром Сову наконец отпустило. Не случилось истерики, не пришло облегчения, но ватная глухота сменилась, в конце концов, привычными утренними звуками: заботливыми вопросами «домового», плеском воды в душе, шумом проснувшегося за окном города. В новой гостинице завтрак Сове принесли через пять минут после того, как она сделала заказ. Вообще-то, она заказала завтрак в постель, но отсутствие аристократической привычки принимать пищу лежа заставило ее подняться и переставить все тарелочки на стол в гостиной сразу же, как только за стюардом закрылась дверь. Однако к светской традиции одеваться к столу Сова тоже была равнодушна. И осталась в пижаме.
Она еще не успела сменить свой домашний костюм, как в дверь постучали. На пороге против ожиданий стоял не Ястри Ритор, а незнакомый человек с унылым, некрасивым, словно специально оттянутым за нос книзу лицом, высокий, сутулый, облаченный в парадную форму Ордена. В руке незнакомец держал конверт, но Сова уже знала содержание вложенного письма. Незваные гости в парадной форме были хорошо знакомы всем жителям военных городков. Устав Ордена запрещал присылать уведомления о гибели военнослужащего по почте. Представитель специального ведомства обязан был лично сообщать печальную весть близким погибшего.
Сова молча протянула руку и взяла конверт.
– Спасибо, – коротко кивнула она, намереваясь закрыть дверь, но печальный почтальон сделал шаг навстречу.
– Я могу войти? – спросил он.
– Конечно. – От неожиданности этого вторжения она отступила назад, пропуская его в номер.
Сова проводила сутулую фигуру недоуменным взглядом, еще не понимая, зачем визитер проскользнул в комнату. Но уже в следующее мгновение плечи незнакомца расправились, сутулость пропала, а в движениях офицера вдруг появилась изысканная небрежность, которая совершенно не соответствовала миссии, возложенной на него служебными обязанностями. Видимо, растерянность адресата не укрылась от взгляда гостя, потому что, войдя в комнату, он обернулся и в хорошо знакомой Сове манере произнес:
– Не смотрите так на мое лицо, леди. Я сам от него не в восторге. – Он придирчиво осмотрелся и неожиданно спросил: – Вы тут с местной фауной разобрались?
– С чем? – все еще пребывая в растерянности, переспросила она.
– Я спрашиваю, жучков в этой комнате нет?
– Простите? – Сова никак не могла избавиться от ощущения нереальности происходящего.
– Прощаю. Но знаете, как тяжело человеку моего роста изображать сутулость? А тут еще это лицо!
– Симаргл? – Догадка блеснула внезапно.
Он поклонился. Сова решила, что ее нервная система несколько расшаталась после событий двух последних суток, и лишние потрясения ей на пользу не идут.
– Это маска? – недоверчиво уточнила она.
– Нет, это мое настоящее лицо, – мрачно пошутил он. – Представляете, сколько лет с ним борюсь, а оно все равно отрастает по ночам. Особенно нос.
Сова, не удержавшись, прыснула.
– Ну и какого черта вы расхаживаете тут со своим лошадиным лицом? – спросила она.
– Ну, вы же забаррикадировались в посольстве. Как же мне иначе вас увидеть?
– И вы явились сами? Какая честь для меня. Раньше к вам на допросы меня водили. Стоило ли так утруждать себя? Могли бы прислать кого-нибудь.
– А вы бы поверили кому-то еще кроме меня?
– Можно подумать, я вам поверю, – фыркнула Сова. – Как вас с чужим лицом не взяли на входе?
Чужое лицо презрительно скривилось.
– Честное слово, я бы мог проникнуть в ваше посольство и со своим собственным. Биометрия на входе примитивнейшая, ее даже не интересно обманывать. А дежурный офицер был так поглощен трагизмом моего появления, что едва заглянул в удостоверение личности. Кстати, леди, почему бы вам не угостить меня земным кофе, пока мы будем разговаривать о делах? И прошу вас, перестаньте с таким страхом на меня поглядывать. В следующую нашу встречу я обещаю вернуть вам себя прежнего.
– Зачем я вам понадобилась? – Сова с сожалением констатировала, что нормы гостеприимства распространяются и на нее, и честно принялась разливать кофе из кофейника в две чашки.
– У меня к вам куча вопросов. Первый: вы передали диск Ритору?
Сова смирилась с тем, что завтрак будет испорчен.
– Ну и мерзавец же вы, Симаргл, – вместо ответа равнодушно констатировала она.
– Я так и думал! – Он в раздражении бросил ложечку, и она звякнула о блюдце. – А иначе зачем Ритору до сих пор торчать на планете? Вы его пожалели? Или в вас заговорила совесть? Нет, это по-женски непоследовательно: поставить себе цель – и отказываться от самого быстрого средства ее достижения! Или вы считаете, что отбить жениха у невесты накануне свадьбы более достойно, чем показать ему правду о любимой? Посмотрите на себя! Вы действительно уверены, что ваших ампул с сывороткой достаточно, чтобы решить эту проблему? Как же я устал от моралистов!
– Приятно, что вы обо мне такого высокого мнения, – любезно поблагодарила его Сова. – Но я руководствовалась несколько иными соображениями.
– Сделайте одолжение, познакомьте меня с ними.
– Пожалуйста. Вы играете на два фронта.
– Если бы только на два! Как легко бы мне жилось. Но что это меняет? Почему вы не показали ему диск?
– Это понятно – я вам не доверяю. Вы вполне могли бы снабдить этими сведениями Ритора десятком других способов, например, слить информацию Ордену напрямую. Но вы почему-то решили сделать своим орудием именно меня. Это настораживает.
– Всего-то? Из-за этой ерунды вы теряете драгоценное время и бережете вашего Ритора от жизненных потрясений? Я передал диск вам именно потому, что успешное разрешение этого дела поспособствовало бы вашей карьере. Вы не забыли – я вас вербую? А значит, меня заботит ваше продвижение по службе. Что в этом подозрительного? Или вы, как плохой агент, начинаете страдать излишней мнительностью, от которой недалеко и до паранойи? Верните мне диск!
– Не могу, – честно призналась Сова. – Я его уничтожила.
– Не верю.
Поскольку уборки в номере еще не было, Сова без слов выудила из-под стола мусорную корзину и, покопавшись в ней, выложила под новый длинный нос Симаргла обломки. Ее гость скорбно вздохнул:
– Как с вами тяжело работать, – заметил он. – Ну и зачем вы это сделали? Неужели вы наивно думали, что он существует в единственном экземпляре?
– Нет, конечно. Но вам придется самостоятельно донести его содержимое до руководства Ордена.
Он стряхнул со стола обломки и на их место жестом фокусника водрузил вытащенный из кармана новый диск.
– Вы жестоко расправились с первой копией, оставив в неведении не только Ястри Ритора, но и Магистра, – он не спрашивал, он утверждал. – Я стараюсь способствовать вашей карьере, а вы сами с упорством обрубаете любые перспективы. Будь я на месте вашего начальства, я бы уволил вас со службы за подобную самодеятельность. Хотя у вас есть смягчающее обстоятельство, – и он кивнул на конверт, который Сова, не распечатывая, положила на край стола.
Она проследила за его взглядом.
– Судя по тому, что вы не вскрываете письмо, вы уже знаете подробности, – серьезно заметил он. – Ну а, судя по тому, что молчите об этом, – не знаете, как себя вести. – И, видя, что она уже готова возразить, предупреждающе поднял руку: – Простите меня, леди, но вы еще не доросли до того, чтобы скрывать такие эмоции. Сейчас ваше чувство справедливости не позволяет вам обвинить меня в смерти Дара Зория. Будь это не так, вы вели бы себя иначе. Себя вам тоже не в чем упрекнуть: покушение произошло до того, как вы увидели меня на приеме, так что при всем желании вы не смогли бы его предотвратить. Я уверен, что корабль Орден использовал без вашего ведома. Вы слишком привязаны к этому куску железа и добровольно не согласились бы его потерять. Не беспокойтесь, я вернул вам его.
