— Погоди, — он оборвал меня в начале танца. — Запомни этот момент, его мы изменим.
— На что?
Рома сложил руки на груди и отвел взгляд в сторону. Странная тревога проснулась во мне от его выражения лица. И, как оказалось, не зря.
— Пора тебе рассказать о своем плане. Для начала поклянись, что все время до кастинга будешь меня во всем слушаться. Не начнешь творить фигню, как на заброшенном заводе.
— Ты о чем? — спросила, а потом сразу же опешила, поджав губы. Тогда выскочила из машины, так и не услышав инструкций Ромы, и бросилась в завод сама. Ведь меня достало то, что они с Мартином игрались мной, как мышкой. В какой-то момент все перестало казаться игрой. Теперь в голове крутилось лишь одно слово — война. А на войне шутки с невыполнением приказов плохи. — Я поняла, о чем ты. Больше так делать не буду.
К тому же, возможно, зря достала в машине скорой помощи пистолет. Но о своем поступке не жалелось. Ведь тогда, утром, не верила, что Рома сам справится.
— Правда, поклянусь я только после того, как услышу план. Я должна поверить в то, что он сработает.
Тяжелый вздох вырвался из груди Ромы. Сейчас разозлится. Уже начали сдвигаться брови.
— Что плохого в том, чтобы вместе обсудить план? — спросила, пытаясь сгладить углы. Но голос выходил натянуто-дружелюбным. Еще и стоящий напротив засранец с таким удивлением взглянул на меня, будто никогда не собирался со мной ничего обсуждать. Не выдержала: — Ты настолько самоуверен, что считаешь, будто в твоем плане совершенно нет изъянов?
— Нет. Он идеален. — От пронзительного взгляда, в котором вспыхивали первые искры злости, мое сердце заметалось быстрее, чем от подвижного танца. Я потупилась, моргая и прогоняя наваждение, и уселась на пол по-турецки.
— Ну что ж. Давай план в студию.
Через несколько секунд молчания Рома уселся рядом и заговорил:
— Моя цель найти таких, как ты с Мартином. Как я понял, они очень хорошо прячутся. И, вполне возможно, следят за тем, чтобы такие, как ты, случайно не засветились в прессе или на телевидении. На это я и рассчитываю. Когда они найдут нас, договорюсь с ними, куплю у кого-то дар и надеру Мартину задницу.
— Купишь дар? — хмыкнула. — Думаешь, все можно купить?
— Вполне. — Рома самодовольно ухмыльнулся. — А даже если не получится — такой вариант я тоже рассмотрел — то просто найму ребят с даром, которые надерут ему задницу.
— Ладно, — согласилась. Но лишь потому, что мне в голову пришла другая идея: возможно, у них есть суд или хоть какое-то наказание для преступников, пользующихся даром во вред людям. Мартину нужно не просто надрать задницу — его надо упечь за решетку. — А как ты предлагаешь их найти?
— Послезавтра, или уже завтра, на кастинге ты взлетишь во время танца. Уверен, в таком случае ты точно пройдешь отборочный тур. Дальше тебя покажут по телевизору — и встреча с твоими братьями по дару не за горами!
— Взлечу? Во время танца? Я несколько раз отрывалась от земли, но только когда чертовски злилась. Да и допустим, смогу вызвать в себе злость, но а успокоиться как?
На губах Ромы заиграла развратная улыбочка. Чего это он удумал?! Стал смотреть на меня так, будто прямо сейчас уложит на лопатки и будет насиловать. Воображение, не остывшее после поцелуя, сразу принялось рисовать красочные картины, пробуждать жар под кожей. Ненавистное желание лишиться девственности с кем-то уверенным в себе и настойчивым затмевало рассудок. И буквально кричало о том, что Рома очень хорошо подходит на эту роль.
Нет, нет, нет! Алина, даже не думай об этом! Да и вообще это не мои мысли, а гормональные всплески. Нужно быть совершенно фригидной, чтобы тело не реагировало на Рому.
— Как тебя погасить, я прекрасно знаю. Поэтому танцевать мы будем вместе. И у нас достаточно времени потренироваться.
Я невольно подорвалась на ноги, стоило лишь представить, как разозлюсь во время танца, а Рома потом меня повалит на пол и снова будет шарить где-то под одеждой своей наглой рукой, прикрываясь намерением погасить злость.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да ты просто ищешь повод меня полапать!
Брови Ромы взлетели вверх, а за ними поднялись руки в примирительном жесте.
— Зато обещаю слишком далеко под одежду не залезать, пока ты сама не попросишь.
Ну не засранец, а? Развалился на полу, в глазах пляшут озорные огоньки, один уголок губ, где нет ранки, тянется вверх. Так и хочется укусить его еще за что-нибудь!
— Дурацкий у тебя план, ясно?! — выкрикнула, чувствуя, как от злости повышается температура тела.
— План у меня отличный, — парировал Рома, закладывая руки за голову. — Это ты слишком зажатая. Надо с этим что-то делать…
Ну все, доигрался! Огреть бы его музыкальным центром хорошенько! Или укусить? Мечась между двух желаний, я сжала кулаки, сцепила зубы, вперилась испепеляющим взглядом в ухмыляющиеся зелено-карие глаза — и в один момент в бурлящую кровь хлынула чистая, обжигающая энергия.
Музыкальный центр, до него десять шагов. Я бросилась вперед, ощущая слабеющее притяжение земли. Ну же! Лети!
Прежде чем я успела оторваться от земли на полметра и схватить со стола музыкальный центр, меня сзади остановил Рома. Перехватил за талию, притиснул к себе, одной рукой скользнул вниз по бедру, другой поднялся к груди. Потом быстро, ритмично поменял руки местами, будто подстраивая движения под танец.
Нечеловеческая сила стремительно покидала тело, стопы коснулись пола. Вспыхнувший от злости жар заменился совершенно другим — чувственным и опьяняющим.
— Добавим эти движения в танец? — послышалось над самым ухом. Между прочим, руки с моего тела Рома убирать не собирался. А я потеряла голос, пытаясь отстраниться от возбуждения, которое завладело телом. Ноги подкашивались. Мне слишком нравилось таять в объятьях этих сильных рук.
К счастью, он скоро отпустил меня, и я пошатнулась, удивленная отсутствию поддержки.
— Потренируемся еще?
— Нет, все завтра. Я устала.
Вяло, но уверенно переступая ногами, поплелась к выходу из комнаты. Он издевается надо мной. Играется, забавляется. Сколько еще раз смогу делать вид, что равнодушно реагирую на его близость? Надо бы поговорить с ним, но разве это что-то изменит? Рома всегда поступает лишь так, как хочет.
Надо как-то пережить эти два дня с надеждой, что после кастинга нас быстро найдут. А потом, как говорил Рома, я могу валить на все четыре стороны, если захочу.
Когда я обнаружила, что в арендованном коттедже несколько спален, чуть не подпрыгнула от радости. Мартин не знает, где мы, а Рома не придумает повода заставить меня с ним спать. Принимая душ и наслаждаясь волшебно-цветочным ароматом геля, я с нетерпением ждала тот момент, когда окажусь в широкой постели и хорошенько высплюсь.
Но какого-то черта сон совершенно не хотел ко мне идти. Мысли неустанным хороводом кружились в голове. Что будет после того, как нас с Ромой найдут? Не придется ли мне потом прятаться всю жизнь? Получится ли доказать вину Мартина? Вопросов становилось все больше, а ответить на них было некому.
Все завтра, сейчас надо отдохнуть, вырубить мозг, который вдруг решил променять сон на бессмысленное напряжение.
В какой только позе я ни пыталась уснуть, глаза не закрывались, а уши прислушивались к тихим звукам. Вот Рома прошелся мимо моей комнаты, спустился по лестнице, открыл воду на кухне, постучал посудой… Почему он не спит?
Спросить бы у него, раз все равно сама не сплю.
Нет, я ведь только перестала ощущать сладкое послевкусие его объятий и поцелуя. Вроде перестала. Надо сохранять равнодушие, чтоб не показать ему, что попалась на удочку. Для этого желательно снизить общение до минимума.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Как назло, мое внимание обратилось к тому, что во рту пересохло. Воды захотелось так сильно, что улежать на кровати было невозможно.
Я опустила босые ноги на мягкий ковер и тихо вышла в коридор. Волью в себя стакан воды, вернусь и наконец-то буду спать! Надеюсь, Рома уже ушел из кухни.
