Алёша.
– Чего ты хотел? – перебила Дуся и с улыбкой, демонстративно прислонилась к Ивану.
– Ничего. Извините, – буркнул Алексей и потопал обратно в коридор. Там он споткнулся, зацепился карманом дублёнки за ручку двери и шёпотом выругался, а когда уже шагнул за порог и стал закрывать за собой дверь, ему что-то помешало. За спиной стояла Дуся.
– Уж договори, раз пришёл.
– Поедем со мной! С ребятами. Мы так всегда новый год отмечаем, ты знаешь. Салют, шампанское. Помнишь, мы в том году собирались?.. – Он на секунду замолчал, вдруг услышав, что сказал не то. – Они тебе будут очень рады!
– Ты им уже пообещал меня? – знакомая вызывающая интонация.
– Нет, но…
Дуся заглянула ему в глаза, словно хотела получить ответ на какой-то вопрос, и выдала:
– Хорошо.
– Что хорошо?
– Я поеду.
Она развернулась и утопала в глубь квартиры.
Алексей аккуратно прикрыл дверь, снова зацепившись карманом за ручку.
Из квартиры донёсся говор трёх голосов, после чего в прихожую вынырнула Дуся, а за ней – Настасья. Дуся обняла подругу за шею и что-то долго шептала на ухо, после чего накинула куртку, бросила Алёше «пошли!» и первая выскочила из квартиры.
Ребята, и правда, были рады сюрпризу в виде Дуси. Особенно Серёга, который обнимался с ней так шумно, что даже вызвал шутливую ревность своей девушки. По счастью, никто ничего не ляпнул об их отношениях с Алёшей. А если бы и спросили, он сам бы с удовольствием послушал ответ. Впрочем, Дуся казалась совершенно счастливой: она хохотала, шутила, махала бенгальскими огнями, озвучивала «бздынь» шампанским в пластиковых стаканчиках и с удовольствием смотрела салют, сидя на Лёшиных плечах. А ещё подпевала старым песням, раздававшимся над ночными улицами:
– Если снежинка не растает,
В твоей ладони не растает,
Пока часы двенадцать бьют…
Что ж, первая часть Лёшиной фантазии сбывалась, а вот о второй он никак не решался спросить.
Народу на улицах становилось всё меньше, салюты – всё реже. Кто-то спешил успеть на один из последних поездов, кто-то обещал заехать к родителям, а большинство манил стол с коллекцией калорийных салатов.
В метро они садились вчетвером – с Серёгой и его Светкой. В почти пустом – почти последнем – поезде хохотали, а Алексей, смеясь всё считал станции: первая была Дусина. Но вот двери уже закрылись, поезд тронулся, Дуся всё шутила, и ребята смеялись. Через пару станций Серёга и Светка вышли. Евдокия и Алёша остались одни и тут же замолчали. Впрочем, ехать было недолго, и через четверть часа они, так ни о чём не перемолвившись, подходили к Лёшиному дому.
Она переступила порог. Алексей с замиранием сердца наблюдал за маленькой фигуркой, скользнувшей внутрь его квартиры. Она обошла кухню, потом обогнула комнату, внимательным взглядом окидывая изменившуюся обстановку: кровать и шкаф поменялись местами – свидетельство жалких попыток начать жизнь заново в новой обстановке – и остановилась, уставившись в окно. Его всегда удивляла её привычка замирать у окна, словно она, запертая в квартире, искала там свободу.
Он подошёл и встал за её спиной. Она, наверное, почувствовала это, потому что повернулась к нему. Алексей заглянул ей в глаза – два чёрных колодца, но что плескалось в их глубинах – он не мог понять. Он осторожно провёл ладонью по её лицу, боясь, что она отпрянет, но она стояла тихо. Он наклонился к ней, вдохнул знакомый до боли аромат осенних листьев, сгрёб в охапку ворох жёстких волос и почувствовал на своей груди тепло маленьких ладошек. «Моя!» – застучало у него голове.
Мир закружился и рассыпался разноцветными огоньками.
Часть 2 Жизнь
Сны
Женщину разбудили всхлипывания. Она тихонько выскользнула из-под одеяла, не разбудив мужа, и прошла в комнату к ребёнку.
– Тш-ш! Что случилось?
Ребёнок не ответил, но всхлипывания стали затихать.
– Страшный сон приснился?
При свете уличного фонаря она попыталась заглянуть в глаза сына.
– Нет, ничего, так.
Он избежал её взгляда, отвернулся к стенке и затих.
– Ну, спи, я тут побуду.
Женщина присела на край кровати, взяла сына за руку и стала тихонько перебирать его пальчики в свой ладони.
Даже и не получив ответ на вопрос, Евдокия знала, в чём дело. Сыну нечасто снились кошмары – только когда его бедная голова оказывалась перегружена впечатлениям. Тогда они, по-видимому, не помещались в десятилетнем мальчике и выползали наружу по ночам, пугая своего хозяина количеством и интенсивностью. А ещё Евдокия знала, что сын, как настоящий мужчина, никогда не признается в своих страхах, но, несмотря на это, ему очень нужно чувствовать тепло охраняющей его руки. Знала по себе и хотела дать ему то, чего не хватило когда-то ей самой – такое обычное желание родителя!
Дусиной любимой игрой в детстве были догонялки. Она уговаривала поиграть всех, в том числе и родителей. Ей нравилось дать маме фору, пропустив её вперёд по дорожке, а потом догнать, вмиг преодолев расстояние. Но в этот раз всё не заладилось с самого начала. Сначала мать долго отказывалась играть, но потом согласилась и стала стремительно уходить вперёд.
– Догоню-у-у! – завизжала Дуся и бросилась вперёд, но тут её нога подвернулась и, падая, она увидела под собой круглую дыру открытого люка – такого, по каким ей всегда запрещали ходить («а то провалишься!»), хотя всякий раз её так и подмывало наступить на какой-нибудь из них. В последний момент Дусе удалось зацепиться за края люка руками и ногами, но встать она уже не могла.
– Мама! – закричала Дуся.
– Ну что же ты? Догоняй! – весело ответила мать, очевидно, не замечая, что случилось с дочкой.
– Мама! Помоги!
Но мать только улыбалась:
– Иди скорей сюда!
– Не могу!
Дуся попыталась вывернуться и встать, но стоило ей шевельнуть, как руки и ноги заскользили, и она полетела в чёрную бездну.
– Дусенька! Ты что кричишь? Приснилось что ль чего? – бабушкин голос был взволнованным, когда она наклонилась над кроваткой.
– Нет, ничего.
– А что случилось?
– Так… Живот болит.
Дуся врала, но ей было страшно отпустить бабушку и остаться одной в темноте наедине со своими снами.
– Ну, давай я тебе поглажу животик, деточка, он и пройдёт.
Бабушкина тёплая рука успокаивала, и скоро Дуся снова уснула.
А вот я в детстве…
В семь часов Евдокию разбудил звон будильника. Обычно она легко вставала по утрам, но сегодня глаза наотрез отказывались открываться. Всё-таки четыре часа сна – это мало, как ни крути. Она собрала всю волю в кулак, с
