На морде Черча запеклась кровь, к длинным усам прилипли крошечные кусочки зеленого пластика. От мусорного пакета.
Мы еще это обсудим, и ты начнешь понимать, что к чему.
Господи, он уже понял больше, чем нужно.
Ну ничего. Дайте срок, и я пойму все-все-все, подумал Луис. В ближайшем дурдоме.
Он впустил Черча в дом, достал синюю миску и открыл банку кошачьих консервов с печенью и тунцом. Пока он вытряхивал в миску серо-бурую массу, Черч неритмично урчал и терся о его ноги. От прикосновений кота Луиса бросало в дрожь, ему приходилось стискивать зубы, чтобы сдержаться и не пнуть Черча. Его бока были какими-то слишком плотными, слишком гладкими — одним словом, противными. Луис подумал, что ему больше уже никогда не захочется прикасаться к коту.
Когда он поставил миску на пол и Черч бросился к ней, Луис явственно ощутил шедший от кота запах сырой земли.
Он стоял и смотрел, как кот ест. Тот громко чавкал — чавкал ли он так же раньше? Может быть, да. Может быть, Луис просто этого не замечал. Как бы там ни было, это был неприятный звук. Фу, гадость, как сказала бы Элли.
Луис резко развернулся и поднялся по лестнице на второй этаж. Сначала он просто шел, но на последних ступеньках уже почти бежал. Он разделся и бросил одежду в люк для грязного белья, хотя только сегодня утром оделся во все чистое. Наполнил ванну горячей водой — настолько горячей, насколько вообще можно выдержать, — и залез в нее.
От воды поднимался пар. Луис чувствовал, как под действием тепла расслабляются напряженные мышцы. В голове потихонечку прояснялось. К тому времени, когда вода начала остывать, Луис уже окончательно успокоился, и на него навалилась сонливость.
Кот вернулся, как кот из детского стишка. Подумаешь, большое дело!
Они просто ошиблись. Ведь он вчера сразу подумал, что для животного, сбитого грузовиком, Черч выглядит на удивление целым и невредимым.
Вспомни всех этих сурков, кошек и собак, которых ты видел сбитыми на шоссе, сказал он себе. Размазанных по асфальту, с кишками наружу. «Ужас в цвете», как поет Лаудон Уэйнрайт в своей песне про мертвого скунса.
Теперь все стало ясно. Черча сбила машина, и он потерял сознание. Вчера они с Джадом закопали на старом микмакском кладбище оглушенного, а не мертвого кота. Ведь говорят же, что у кошки девять жизней. Слава Богу, он ничего не сказал Элли! Она никогда даже и не узнает, как близко от смерти был Черч.
Кровь на морде и в пасти… неестественно вывернутая шея.
Но он же врач, а не ветеринар. Он просто ошибся с диагнозом, вот и все. Лужайка у дома Джада, на ветру и морозе, — не самое подходящее место для медицинского освидетельствования, тем более что уже почти стемнело. И он сам был в перчатках. Так что…
На стене ванной возникла огромная тень странной формы, похожая на голову небольшого дракона или какого-то чудовищного змея; что-то легонько коснулось голого плеча Луиса. Луис резко дернулся, расплескав воду из ванны на коврик. Он повернул голову, съежившись от испуга, и увидел прямо перед собой мутные желто-зеленые глаза кота его дочери, сидевшего на закрытой крышке унитаза.
Черч медленно покачивался взад-вперед, словно пьяный. Луис смотрел на него, содрогаясь от отвращения, и стискивал зубы, чтобы не закричать. Черч никогда не был таким, он никогда не раскачивался, как змея, гипнотизирующая добычу, — ни до кастрации, ни после. В первый и последний раз Луис подумал, что, может быть, это какой-то другой кот, просто очень похожий на кота Элли, который забрел к нему в гараж, пока он сколачивал полки, а настоящий Черч так и лежит под пирамидой из камней на холме в лесу. Но расположение пятен… и надорванное ухо… и немного сплющенная лапа… Элли случайно прищемила ему лапу дверью, когда он был еще котенком.
Это был Черч, точно Черч.
— А ну брысь, — хрипло прошептал Луис.
Черч смотрел на него еще пару секунд — Господи, у него были другие глаза, совершенно другие, — а потом спрыгнул с сиденья унитаза. Только он приземлился не с обычной кошачьей грацией. Он тяжело плюхнулся на пол, задев ванну задними лапами, и медленно вышел. Неуклюжий, как будто кастрированный.
Так он же кастрированный, ты забыл? — подумал Луис.
Он вылез из ванны, схватил полотенце и принялся судорожно вытираться. Успел побриться и почти оделся, когда опять зазвонил телефон — такой пронзительно-громкий в пустом доме. Луис резко обернулся на звук и вскинул руки. Потом медленно опустил. Сердце бешено колотилось в груди. Он буквально чувствовал, как его мышцы мгновенно наполнились адреналином.
Это звонил Стив Мастертон, снова спрашивал про ракетбол, и Луис сказал, что приедет в спортзал через час. На самом деле он не располагал временем на развлечения и сейчас ему было явно не до ракетбола, но ему требовалось куда-то выйти. Сбежать из дома — от этого проклятого кота, которого здесь вообще не должно быть.
Он быстро заправил рубашку в джинсы, запихнул в сумку шорты, футболку и полотенце и побежал вниз по лестнице.
Черч лежал на четвертой снизу ступеньке. Луис споткнулся об него и чуть не упал, но все же сумел схватиться за перила и избежать падения, которое могло закончиться очень плачевно.
Он остановился у подножия лестницы, хватая ртом воздух. Сердце колотилось как ненормальное. Кровь бурлила адреналином — ощущение не из приятных.
Черч встал, потянулся… и, кажется, усмехнулся, глядя на Луиса.
Луис ушел. Умом он понимал, что надо выставить Черча из дома. Но в ту минуту просто не смог бы заставить себя прикоснуться к коту.
26Джад прикурил от большой хозяйственной спички, задул ее и швырнул в жестяную пепельницу с едва различимой рекламой «Джим Бим» на донце.
— Ну так вот. Про это место мне рассказал Стэнни Бушар. — Он задумчиво умолк.
На клетчатой клеенке, покрывавшей кухонный стол, стояли практически нетронутые стаканы с пивом. Закрепленная на стене бочка с керосином трижды булькнула и умолкла. Ближе к вечеру Луис перекусил в кампусе вместе со Стивом, взял пару сандвичей в полупустой «Берлоге». Подкрепившись, он начал как-то спокойнее воспринимать возвращение Черча, и его уже не трясло от одной только мысли об этом, но ему все равно не хотелось возвращаться в пустой, темный дом, где этот кот — скажем прямо, ребята, — мог выскочить откуда угодно.
Вечером Норма немножко посидела с ними, поглядывая в телевизор и вышивая картинку, маленькую сельскую церквушку на фоне заката. Крест на шпиле церквушки выделялся четким черным силуэтом в лучах заходящего солнца. Норма сказала, что вышивка предназначается для рождественского благотворительного базара в их местной церкви. Всегда большое событие. Пальцы Нормы двигались совершенно нормально, ловко управляясь с иголкой. Сегодня вечером ее артрит почти не давал о себе знать. Луис подумал, что это, наверное, из-за погоды, холодной, но сухой. Норма уже оправилась после сердечного приступа, и в тот вечер — меньше чем за три месяца до инсульта, который ее убьет — Луис подумал, что она выглядит менее изможденной и даже помолодевшей. В тот вечер он мог разглядеть в ней ту девушку, которой она была когда-то.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
