Это задание (от которой Левчук пытался отвертеться, предпочитая вернуться в строй) показалось ему недостойным партизана его ранга и опыта. Тем не менее оно оказалось труднейшим испытанием его мужества и закончилось трагической гибелью Тихонова, потом Грибоеда, а последня смерть унесла и Клаву. Орудием всех этих несчастий явился один из «волчей стаи» — фашистский агент Кудрявцов, охотившийся за этой группой партизан. Этот изменник, проникший в бригаду со спецзаданием, оказалось, также виновен и в смерти Платонова. Левчук, вторично раненый, предпринимает нечеловеческое усилие для спасения новорожденного ребенка Клавы; он спрятался с малышом в болоте и держался там долго, прикрывая собой новорожденного от смертельного огня. Когда волчья стая, решив, что они погибли, убралась с болота, Левчук пробрался к своим, немедленно встал в строй и вскоре расстался с мальчиком на долгие тридцать лет. При этом торопливом прощании он успел только назвать имя ребенка, дав ему имя его родного отца — капитана Виктора Платонова.
Несмотря на то что Грибоед, Тихонов, Клава Шорохина, Кудрявцов, как и большинство других персонажей этого произведения (за исключением, пожалуй, Левчука), являются в той или иной мере вспомогательными фигурами, каждый из этих персонажей наделен личной биографией. Наиболее трагическая из них — у Грибоеда. В момент повествования ему только сорок пять лет, но выглядит он глубоким стариком. На Грибоеда донесли соседи, указав оккупационным властям на его связь с партизанами. Последствием была немедленная казнь всей семьи — матери, жены, четырех дочерей и сына. Его шестой ребенок, младший сын Володька, переживший первую карательную операцию, был убит позже. Эта потеря стала для Грибоеда последней каплей, после нее он потерял интерес к окружающему, полуавтоматически влача привычную партизанскую жизнь. Мастер на все руки, он принял роды у Клавы, и это действие временно вернуло его к жизни, которую он вскоре потерял.
Клава — красавица, благородная и романтически настроенная молодая девушка, жившая до войны без тревог в обеспеченной семье, стала объектом романтической страсти практически для всех молодых людей партизанской бригады, включая предателя Кудрявцова и самого Левчука. Ее любовная связь с капитаном Платоновым оберегала Клаву от домогательств остальных нетерпеливых обожателей. Однако опыт партизанского существования перевернул все ее представления о жизни: она не могла понять, почему так много людей и среди партизан, и в лагере их антагонистов ведут себя так неоправданно бесчеловечно. В связи с этим Клава постоянно допытывается у членов своей компании, Грибоеда и Левчука:
— Ну пускай немцы нас бьют… А вот наши! Свои! Как же у них руки поднимаются?
— Поднимаются! — ответил Левчук, сев прямо. — Коль уж пошли на такое, форму одели, винтовку взяли, ну и делают, что им говорят. Тут уже не отвертишься.
— Но как же могли пойти на такое? — не могла понять Клава.
— Обида на советы их одолела. Обиделись и подались к немцам. А те уж поначалу добренькие — я, я — посочувствовали, да и винтовки в руки. И приказ: давай — пуф, пуф! Все ведь с малого начинается.
Грибоед, подключаясь к разговору, неожиданно добавляет, что далеко не все немцы несут абсолютное зло. Он понимает, что большинство из них пошли в фашистскую армию не по своей воле и, следовательно, в них нет природного зла на местное население. В подтверждение он рассказал историю о том, как солдат, проводивший карательную акцию, спас белорусского мальчика. Этот неожиданный поворот дискуссии, несмотря на его эпизодичность, играет важнейшую смысловую роль: только гуманное отношение друг к другу и человеческая доброта могут спасти мир. Эти качества: доброта и гуманность — всегда индивидуальны и являются абсолютной ценностью для всего человечества, следовательно, они не могут принадлежать ни одной отдельной нации. На более «домашнем» уровне романа Клава в свое время признается Лозняку, что именно доброта Платонова привлекла ее к нему. Сам же Лозняк, молодой партизан, считал доброту, как и терпимость к ближнему, в условиях войны недопустимыми признаками слабости. Но вот наступил момент испытания его человеческих и нравственных качеств — и, наплевав на все, он был готов пожертвовать собственной жизнью, лишь бы спасти чужого ребенка. На закате жизни оказалось, что это единственный поступок, который он хотел бы сохранить в своей памяти. И жизнь награждает его, по всей вероятности, высшей наградой: вот-вот он увидит спасенного им три десятилетия назад человека. Заканчивается роман на пороге этой встречи, когда Левчук слышит из глубины квартиры замечательную по символике фразу молодого Платонова: «—Да, да! Заходите, там не закрыто»[187].
«Пойти и не вернуться», 1978
Хотя он сам никогда не был партизаном, Быков передал атмосферу и дилеммы партизанской жизни чрезвычайно умело, полностью обойдя романтизм, который прочно укрепился в современной ему белорусской литературе.
Арнольд Макмиллин
Каких последствий не будем мы свидетелями, когда успехи партий (партизанских групп) обратят на их сторону все народонаселение областей, находящихся в тылу неприятельской армии, и ужас, посеянный на ее путях сообщения, разгласится в рядах ее.
Денис Давыдов
Как и многие другие литературные критики, Макмиллин и Дедков придерживаются точки зрения, что, несмотря на то что основная тема романа «Пойти и не вернуться» — типичная нетипичность судьбы молодой женщины во время войны, эта вещь Быкова является одновременно разработкой и анализом психологических предпосылок измены и предательства. В этом отношении «Пойти и не вернуться» являет собой развитие постоянной темы Быкова о праве и свободе выбора. Как мы уже говорили, приверженность этой теме объединяет его с писателями экзистенциального направления.
Известно, что в партизанах оказывались люди самые разные. Страницы своей «партизанской» прозы Быков тоже заселяет персонажами разного пола, возраста, социального положения, очень разных характеров, — как это и было в действительности. В этой повести, например, тоже выведен ребенок — Володька-паромщик, который, несмотря на свой незрелый возраст, вынужден выполнять работу, посильную только очень здоровому и крепкому мужику: Володька один пересекает опасную реку Неман, перевозя партизан с контролируемой ими территории на землю, оккупированную немцами. Мужество, сила и честность этого мальчугана противопоставлены качествам характера молодого партизана Антона Голубина: дезертира, предателя и труса.
Завязка романа происходит на фоне искусного описания сурового дня поздней осени: «Шел снег. Белая густота снежинок косо неслась вниз, с тихим безустанным шорохом быстро засыпая сухую от мороза траву, ржавые заростники осоки на болоте»[188]. Молодая партизанка Зося Нарейко пробирается по этому недружелюбному ландшафту домой. Ее задание — наладить связь с подпольем и провести разведку на местах. Молодая женщина несколько напугана суровой местностью, которую она пересекает, а также чувством, что она не одна, что кто-то за нею следит. Однако ее опасения мгновенно и рассеялись, лишь только она узнала в преследователе партизана Антона Голубина, который ей очень нравился. Антон соблазняет Зосю, сочинив трогательную историю: он, дескать, давно и безумно любит ее, а партизанский лагерь оставил только потому, что самовольно пошел ее охранять, желая уберечь от опасности. Только много позже Зося понимает, что эта история — выдумка, а на самом деле Голубин потерял веру в то, что война может быть выиграна, и уверен в том, что фашисты уже взяли Сталинград. Он использует Зосю как возможность начать хоть какое-то подобие мирной жизни. Голубин, уверенный в своей мужской неотразимости, планирует образовать семью с этой симпатичной женщиной, у которой к привлекательной внешности весьма кстати добавляется приятное ему материальное благосостояние. У матери Зоси в местечке есть добротный частный дом, на который Антон заимел серьезные виды. Заодно он подумывает о том, чтобы перекинуться к немцам и пойти служить в полицию. И в этом отношении он также рассчитывает использовать Зосю, которая, он уверен, расскажет ему о своем задании и о связях с подпольем городка. Молодая женщина, однако, вовсе не разделяет ни его морали, ни его настроений, и как только ей стали понятны мотивы Антона, он из любимого человека превратился в ее заклятого врага. Макмиллин понимает подтекст романа таким образом:
Контраст между принципами девушки и ее «похитителя» является авторским манифестом, и сюжет книги вызывает особый интерес благодаря авторскому проникновению в менталитет дезертира, показывающему течение мыслей человека, успешно убеждающего самого себя в правомочности своих действий[189].
