Яркая вспышка ослепила меня на мгновение. Я принялся тереть глаза руками, пытаясь вернуть себе зрение.
— Идем! Нам пора, — сказала женщина, увлекая меня за собой на улицу. Куклу она прижимала к груди, будто боялась выронить. Мужчины потянулись следом. На мгновение, мне показалось, что я увидел, как на ее гладкой щеке блеснула слезинка. Нет, наверное, показалось.
Я обернулся, чтобы еще раз взглянуть на осиротевшую девочку. В последний раз.
Она по-прежнему сидела на полу, пытаясь согреть бездыханное тело матери, а ее хрупкие плечи были укрыты ворохом алых волос.
Софи
Святые Девы не просто отвернулись от меня, но и прокляли! Их наказание мной незаслуженно! Святые ли они, если допускают подобное? Справедливы ли они, если речь, льющуюся сладким медом из красивых уст, способны посчитать за правду?
Сидя на жесткой кровати, выкованной из холодного металла, я вдыхала запах сырости и плесени. Где-то капала вода, заставляя меня вздрагивать в такт обрывающихся с потолка капель.
Кап-кап.
Раз за разом, не давая провалится в забытье.
Кап-кап.
Словно удары звонкого молоточка, эхом отзывающиеся в голове. До боли. До тошноты.
Серые стены давили, пытались лишить меня жизни раньше времени. Потолок, казалось, опускался все ниже. Единственный источник света — небольшое прямоугольное оконце под потолком, с толстыми прутьями решетки — едва пропускало свет. Небо было затянуто серыми тучами, а дождь омывал землю слезами. Моими слезами.
Я опустила ноги на пол. Даже сквозь толстую подошву туфель я чувствовала могильный холод, который исходил от него. Он облизывал пятки, звал и манил в свои ласковые объятия. Нет. Еще не время.
Мысли в голове путались, будто в липкой паутине. Все случилось так быстро, что я и слова сказать не успела. Или все же попыталась обелить себя? Впрочем, мое слово не имело такого веса, как речь леди Патрисии. А ведь я ей доверилась! Пожалела ее искалеченную душу и тело. Как оказалось, напрасно. Доброе сердце вновь подвело меня.
Что же теперь будет? Неужели я проведу остаток дней своих в темнице? Боюсь, все закончится уже скоро. И исход для меня один — смерть.
Нервно заламывая руки, я пересекла тесную темницу. Всего четыре шага от стены до стены. Взор уперся в оконце, за которым была воля. Вот бы обратиться пташкой и упорхнуть из заточения! Но как?! За столько лет я так и не научилась контролировать свое проклятие, которое могло бы стать даром.
Пальцы коснулись лика Девы Справедливости, покачивающегося на тонкой цепочке. Ладонь будто обожгло. Привычный жест больше не дарил успокоения. Я чувствовала себя брошенной и ненужной Девам. Они мне не помогут, не услышат мои мольбы. Им нет дела до служительницы, нарушившей обет.
Вздохнув, я сорвала с шеи цепочку. Взглянула в последний раз и бросила в дальний угол. Довольно. Я устала прятаться под маской напускной правильности. Устала бегать от себя, съедаемая безжалостным огнем изнутри. Снаружи — холодная, как лед, внутри — пытаюсь усмирить пламя, терзающее мою душу и сердце. Ах, как оно неровно бьется, когда память играючи воскрешает в голове облик канцлера...
К чему бежать от себя, если конец уже близок?
Когда на улице стали сгущаться сумерки, лишая меня тех крох света, что проникали в темницу, тяжелая дверь впервые отворилась. В проходе мелькнул яркий свет факела. Пламя колыхалось, отливало ярко-синим и фиолетовым. Всполохи неестественного цвета пугали, заставляли сердце биться чаще, в предчувствии беды. Огонь заплясал, освещая своего хозяина и властелина.
— Леди Патрисия, — сухо произнесла я, завидев супругу мистера Бэнкса. Ума не приложу зачем ей факел, если она слепа, как крот?
Девушка переступила порог и дверь за ее спиной захлопнулась. Лязгнул металлический замок. Пламя окрасило серые стены в голубой. На полу заплясали фиолетовые блики — результат магического воздействия.
— Мне жаль, что так вышло, мисс Донахон, — произнесла она, отгибая сетку вуали. — Вы оказались не в то время не в том месте.
Всего-лишь препятствие, которое коварная леди решила убрать со своего пути.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Это была ваша книга, не так ли, леди? — горько усмехнулась я, не глядя на нее.
— Все еще пытаетесь во всем разобраться, Софи? — рассмеялась она. — А вы упрямы! Мне это нравится.
Ее прекрасное настроение вызывало во мне отвращение. Я встала и стряхнула со смятой юбки пылинки, поправила выбившуюся из -под чепца прядь волос.
— Мне известно, что леди Сандру Ричардсон убили вы! — Громкое заявление, но сомнений у меня больше не было.
Леди звонко захлопала в ладоши, а ее лицо разрезала хищная улыбка. Я больше не видела в ней жертвы, пострадавшей от рук мужа -тирана. Передо мной стояла расчетливая женщина, готовая на все, ради достижения собственных целей. Каких? В этом еще мне предстояло разобраться.
— У вас острый ум, мисс Донахон. Я восхищена! Позвольте узнать, как вы пришли к такому заключению? — с неподдельным интересом спросила она.
Я отвернулась от нее, обращая взор к окну.
— Во-первых, запах, — начала я. — Этот гнилостный аромат, пропитал не только книгу, но и все ваши наряды. Сначала я спутала его с запахом испорченных фруктов, но после ваших слов поняла, что это результат использования замогильной магии. Вы пахнете смертью, леди. Там, в темных коридорах замка, где я плутала, силясь найти выход, он преследовал меня. Шел за мной по пятам. Вы шли за мной по пятам! Во -вторых, — продолжила я, чувствуя, как с каждым сказанным словом все больше ненавижу Патрисию,
— необдуманные слова. В разговоре с Лили Флеминг, вы обмолвились, что ее сердце занято. Полагаю, вы «увидели» с каким неподдельным интересом леди смотрит на мистера Нельсона. Заметили, как горят ее глаза при виде его обнаженного тела.
— Позвольте вас прервать, мисс, — рассмеялась она. — Ваши глаза горели ничуть не меньше!
Удивительно, но щеки мои не вспыхнули от стыда и гнева, не залились краской от неуместного высказывания убийцы.
— И последнее, — продолжила я, как ни в чем не бывало. — Мисс Такер и мистер Шерман спешно покинули дворец, дрожа от страха. Будто привидение увидели. Полагаю, этим приведением были вы, леди. Вы прибыли во дворец намного раньше, чем положено думать.
Патрисия отвела взор и принялась рассматривать пламя, которое в ее руках казалось опасным оружием. От него веяло холодом, вопреки всему. Леди его не видела, но будто чувствовала, откликалась на каждое движение. Я поежилась, сокрушаясь о том, что у меня нет шали, в которую я могла бы закутать озябшие плечи. Мое платье было тонким. Если и выберусь из темницы каким -то чудом, то простуды не избежать.
— Вы правы, мисс, — отстраненно ответила девушка. — Во дворце я давно. Темнота подвальных помещений меня не пугала, как ни странно. Скорее докучала порой. Как и вы,
— она вновь обернулась ко мне. Ее невидящий взор приклеился к моему лицу намертво. От этого стало не по себе. — Замогильная магия безгранична. С помощью нее прознать о том, какое проклятие въелось в ваше чистое сердце, не составило труда. Воздействовать на Люсиль было еще проще. Сердце, съедаемое влечением и вожделением, всегда уязвимо. Ее руками я вынесла из ваших покоев клетку, в которой вы, по велению судьбы и оказались заперты. И если бы не мой муженек, сидели бы в ней по сей день, не путаясь у меня под ногами.
— Значит это были вы... Ваши шаги испугали меня и заставили...
— Потерять человеческий облик тебя заставил не страх, а заклинание, искусно сплетенное мной, — не без гордости заявила она. — Да, мне приходилось будить твое проклятие время от времени, чтобы твой носик не лез туда, где ему нет места.
Это что же получается: там, в кабинете канцлера, я ускользнула из его напористых объятий и наглых рук только благодаря леди Патрисии? Не может быть.
— Ума не приложу, что нашел в тебе Айзек! — озлобленно выплюнула она, подтверждая мою догадку. — Серая мышь, кланяющаяся без устали проклятым Девам! Сначала я думала, что ты всего лишь трофей, заполучив который, он тут же потеряет интерес. Но все оказалось иначе. Благо, я вовремя это поняла.
