class="p1">– Уилкокс вроде всегда был буквально повернут на мытье рук… Возможно, вы и правы.
– Я права.
– Вы уже где-то такое видели?
Эбби заставила себя встретить проницательный взгляд Зои.
– Да. Видела.
Пройдя мимо нее, она вышла из ванной комнаты. А потом, сделав глубокий вдох, отправилась в кабинет, в котором днем ранее общалась с Анной. Там стояла Дот, сердито глядя на Морина, который укладывал офисный компьютер в картонную коробку.
– Я как можно скорее все это верну, – извиняющимся тоном заверил он. – Федералы… сами понимаете.
– Давай уж поскорее, – недовольно бросила Дот.
– Место просто огромное, – сказала Эбби, улыбаясь ей. – Сколько у вас тут коек?
– В общей сложности тридцать, – ответила Дот. – Хотя есть еще несколько раскладушек, которые можно поставить, если народу битком.
– И часто такое случается?
– Время от времени. Иногда мы принимаем здесь волонтеров. В прошлом году у нас была группа молодых людей, которые помогли отремонтировать местную игровую площадку. Они спали у нас.
– И проделали просто-таки потрясающую работу, – вставил Морин.
Дот бросила на него уничижительный взгляд. Судя по всему, этого комплимента оказалось недостаточно, чтобы компенсировать изъятие компьютера.
– Тридцать добровольцев? – удивилась Эбби. – Просто невероятно!
Рука Дот потянулась к горлу.
– Нет, тогда их было одиннадцать. Но у нас здесь жило еще несколько детей.
– Мне вот интересно, зачем вам все тридцать коек… Вы могли бы убрать по две кровати из каждой комнаты, и все равно осталось бы достаточно места для всех подростков, которые здесь живут, верно?
– Лучше быть наготове. Мы не хотим никому отказывать.
– Это достойно восхищения. – Подойдя к письменному столу, Эбби заглянула в корзину для бумаг. – А совсем маленькие дети здесь иногда бывают?
– Иногда.
– А в последнее время?
Дот явно колебалась.
– Нет, я так не думаю.
Наклонившись, Эбби вытащила из корзины какую-то скомканную бумагу. Расправила ее.
– Тогда кто же это нарисовал? Похоже, что какой-то ребенок изобразил здесь свою семью…
Дот заморгала.
– Я… я точно не знаю.
– Она даже подписала свой рисунок, – негромко произнесла Эбби. – Видите – «Эмили». Хотя букву «и» написала шиворот-навыворот.
– А, теперь вспомнила! – поспешно выпалила Дот. – Мы проводили здесь семинар. И на него приходила молодая женщина со своими детьми. Девочку звали Эмили.
Эта девочка была с Анной, когда Эбби видела ее.
– Семинар, говорите? А на какую тему семинар? – Эбби еще раз глянула на рисунок. На высокого мужчину в очках. Эмили изобразила его намного выше остальных. И даже раскрасила его одежду. Остальные представляли собой просто фигурки из палочек.
– На тему… крещения, – неохотно ответила Дот.
– Этот семинар – он длился несколько дней, насколько я понимаю? – спросила Эбби.
– Да, верно.
– И некоторые из участников оставались ночевать в этом приюте? Как и люди, ведущие семинар?
– Д-да.
– Но женщина, которая приходила с этой маленькой девочкой, с Эмили, она просто посещала этот семинар?
Дот все колебалась.
– По-моему, она осталась, когда все закончилось. Еще на несколько дней.
– Помните, как ее звали?
– Нет, боюсь, я не расслышала ее имени.
Эбби показала Дот рисунок и постучала пальцем по высокой мужской фигуре.
– И вел семинар вот этот человек.
Дот нахмурилась.
– Я не…
– Прежде чем вы скажете что-нибудь еще, вспомните, сколько народу посетили этот семинар. И сколько приезжали из города. Имейте в виду, что мы можем спросить и у них. Этот человек, мужчина с длинными волосами и в очках, который вел семинар… Он из этой церкви. Как его зовут?
Дот пару секунд колебалась.
– Его зовут отец Уильямс.
Эбби стиснула зубы.
– А по имени?
– Моисей. Моисей Уильямс.
Глава 28
После обеда Дилайла стала прибираться в общей столовой, а Анна повела Рона и Эмили на прогулку. Дети очень привязались к этой женщине, и Дилайла была более чем благодарна за возможность хотя бы ненадолго оказаться наедине с собой.
Дверь открылась; вошла Гретхен и начала помогать убирать посуду. Обычно энергичная и жизнерадостная, сейчас она казалась какой-то бледной и замкнутой.
Работали молча – Гретхен расставляла по стопкам тарелки, Дилайла протирала влажной тряпкой столы. И тут Гретхен случайно сбила со стола стакан. Тот, хлопнувшись об пол, разлетелся на куски. Дилайла, нервы которой и без того уже были натянуты до предела и которую годами приучали остерегаться внезапных звуков, испуганно вздрогнула.
– Ой, нет! Какая же я косорукая! – воскликнула Гретхен.
– Ничего страшного, – быстро отозвалась Дилайла, сердце у которой все еще часто колотилось в груди. – Сейчас принесу метлу.
Быстро подхватив стоящий в углу веник, она стала сметать в кучу осколки стекла, которые ярко поблескивали в лучах послеполуденного солнца, проникавших в окно. Гретхен нерешительно застыла, уставившись на нее.
Наконец девушка произнесла:
– Это ведь хорошо, правда?
Дилайла прервалась и взглянула на нее.
– Что хорошо?
– Второе крещение. Воздаяние. Хорошо это видеть, правда?
Тон у нее был каким-то странным. Прозвучало это совсем не так, как будто пробудило у нее приятные воспоминания. Скорее чуть ли не с отчаянием. Словно она умоляла Дилайлу согласиться с ней. Как будто хотела убедиться, что это было и правду хорошо.
– Я… – Дилайла даже не знала, что и ответить.
– На все воля Божья! – горячо продолжала Гретхен. – Как говорит Отец, лишь огонь может очистить такие души.
– Очистить? – помимо воли вырвалось у Дилайлы.
– Да. Очистить такие души. Он сказал… тот человек, которого мы крестили вчера… Он ведь тебя обижал, верно?
– Верно, – отсутствующе отозвалась Дилайла.
– Там, у меня дома… тоже был такой человек. – Голос у Гретхен дрогнул. – Он трогал детей. И как-то давно…
Слова замерли у нее на губах, по щеке скатилась слеза.
– Он обидел тебя? – мягко спросила Дилайла.
– Нет. Мою сестру. Он обидел мою сестру. А когда она рассказала нашим родителям… они не захотели ничего слышать. Помню, они купили ей большую куклу и все время вели себя бодро и жизнерадостно. Как будто пытались скрыть то, что произошло, за фальшивыми улыбками. Понимаешь?
Сколько раз Дилайла вела себя бодро и жизнерадостно ради Эмили? Ее собственное тело было все в синяках, но она улыбалась и шутила, чтобы ее ребенку казалось, будто всё в полном порядке. Да, она хорошо понимала, как правда скрывается за фальшивыми улыбками. Дилайла кивнула.
– Но Мейген – это моя сестра… Она почти ничего не ела. А ночью приходила ко мне в постель и просто… дрожала. Я обнимала ее… – Гретхен покачала головой.
– Сочувствую, – тихонько произнесла Дилайла.
– Через какое-то время этот мужик попал в тюрьму, и Мейген стало получше. На это ушли годы. Помню, как я опять услышала ее смех. И какое испытала облегчение. Понимаешь?
– Да.
– Но он вышел. – Гретхен стиснула зубы. – И Мейген… Ей начали сниться кошмары. Она стала опять
