Вначале она шла по улице Маркони. Слева от нее шумело море. Под ярким весенним солнцем волны красиво серебрились. Франческа покупала мини-юбки на деньги, предназначенные для лекарств. Она тратила и те деньги, что Роза давала ей на покупку еды. Кроме юбок она покупала стринги, пояса и комбинации со стразами, а затем часами примеряла все это, стоя перед зеркалом в ванной.
Сейчас она шла в бар Альдо, шла и прихрамывала — из-за высоченных каблуков у нее болели ноги.
Это был один из тех дней, когда Эльба четко просматривалась на горизонте. При желании можно было разглядеть бухты и отвесные скалы, а чуть дальше — темно-зеленые пятна растительности. Но Франческа ни разу не взглянула в ту сторону.
Она остановилась в нерешительности, словно пыталась убедить себя в чем-то. Проезжавшие мимо машины сигналили ей, и Франческа улыбалась водителям.
Становилось жарко, почти как летом. Можно было скинуть куртку и остаться в одной майке, с голыми плечами. Но в апреле погода изменчива.
Перед тем как войти, она поправила волосы, глядя на свое отражение в витрине. Ей никак не удавалось уложить их правильно, пряди выбивались. Почему-то ей вспомнился запах мокрой древесины в домике на площадке, но она отогнала прочь ненужные мысли. Солнце было в зените и безжалостно палило. Память — это полное дерьмо.
Она по-прежнему не решалась войти. Качели, скамейка, где они сидели… Нет, Франческа не могла все это забыть, как ни старалась. С этим нельзя жить, сказала тогда Анна. Это погубит мое будущее… Что-то вроде этого. Да иди ты к черту!
Наконец она переступила порог и сразу почувствовала на себе липкие взгляды. Она казалась совершеннолетней, и смотрели на нее соответствующе.
Будущее — это твой личный выбор. А на будущее Анны ей насрать.
Вчера она сделала этот звонок. Позвонила из уличного телефона-автомата: вставила карточку и набрала номер из газеты бесплатных объявлений. Когда ей ответили, она почти вскрикнула.
Голос в трубке казался приятным. Внимательно выслушав, что она говорила, и уточнив, действительно ли у нее стандартные 90-60-90, собеседник предложил Франческе встретиться в любом удобном для нее месте. Еще он уточнил, не сложно ли ей будет добираться до Фоллоники.
Франческа уселась у стойки и стала постукивать каблучками об пол. Она очень боялась, что человек, с которым она разговаривала, не придет. Не отрывая взгляда от входа, Франческа одновременно следила за Альдо.
Альдо был из тех, кто не задает лишних вопросов. У стойки его бара сидела несовершеннолетняя, возможно, еще школьница — уж у него-то взгляд наметан, — но ему было на это плевать.
Он видел ее не в первый раз. Эта девица появлялась здесь и раньше, болтала то с одним, то с другим. И вроде бы Альдо видел, как она ходила в туалет в компании взрослых мужчин.
В бар она стала ходить с тех пор, как отец перестал ее бить, но вот этого Альдо не знал.
Франческа барабанила пальцами по мраморной поверхности и считала про себя до десяти. Затем снова принималась считать.
Мужчина все-таки пришел.
Франческа вскочила, и он сразу же смог разглядеть ее великолепную фигурку. На мужчине был превосходный черный костюм; глаза были спрятаны за стеклами дорогих очков.
Приблизившись, он уверенно протянул ей руку:
— Роберта? Нет, Франческа… Франческа, верно?
Быстро оглядев жалкий притон, он заказал для себя безалкогольный клубничный коктейль и тут же добавил:
— Два, пожалуйста.
Франческа зарделась. Ее трусики торчали из-под юбки, но она не подавала виду, что смущена. Она сидела перед мужчиной в годах, перед зрелым, опытным мужчиной, а сама еще ни разу не занималась любовью.
— Итак? — произнес незнакомец.
Интересоваться причинами, по которым эта молоденькая красивая девочка назначила ему встречу в баре, не входило в его профессиональные привычки.
— Прошу прощения, у меня мало времени… Скажи мне, что ты умеешь делать. Вернее… — улыбнулся он, — что бы ты хотела делать.
Франческа растерялась. Она и так не особенно хорошо умела объяснять, а сейчас язык будто присох к нёбу; стакан в ее руках задрожал.
«Н-да, ничего хорошего», — подумал незнакомец.
Франческа битых две минуты бормотала что-то невразумительное: это… ну вот… в общем-то… и все в таком духе.
— Я могу работать только ночью, — удалось ей наконец проговорить.
Мужчина шумно всасывал в себя молочно-клубничную смесь. Франческе ничего в горло не лезло.
— Никаких проблем, — вытер он рот салфеткой, — скорее наоборот.
Франческа старалась шевелить мозгами на предельной скорости: ей надо сказать что-то такое, что немедленно покорит его. Только в этом случае он не посмеет предложить ей место посудомойки или официантки. И он такой видный, такой элегантный… Она хотела, чтобы он взял ее с собой, восхищался ею — не он, так другой, кто угодно.
— Моя мечта — клуб «Тартана», — сорвалось с ее губ.
Фраза повисла в воздухе. Она прикусила губу от стыда: кажется, сморозила глупость.
Мужчина внимательно смотрел на нее сквозь очки. Нет, она может рассчитывать только на свое тело. Какая там посудомойка…
— Я хочу быть танцовщицей, — сказала она. — Я хочу танцевать на тумбе и… в приватном кабинете. В общем, где вы скажете. Но танцевать!
Она напоминала ему маленького загнанного зверька. Случай был сложный. Ему еще не приходилось сталкиваться с подобным. Но она так хороша собой…
— Ты совершеннолетняя, конечно…
Франческа кивнула.
Она была такой податливой, такой уступчивой. «Никакого сопротивления, — подумал незнакомец. — Бери ее, бей об стену, еще и спасибо скажет».
— Ты привлекательная, — сказал он, не снимая очков, — очень привлекательная.
Голос его был одновременно и жестким, и успокаивающим.
— «Тартана», говоришь. Это хорошее место… К нам приезжают со всей Италии, да и из-за границы тоже.
Франческа смущенно заулыбалась:
— По правде сказать, я там не была никогда. Только на фотографии видела…
«Да этой все что хочешь в рот засовывай — она только благодарить будет, хвостиком вилять, как сучка», — подумал мужчина и широко улыбнулся, обнажая белоснежные зубы.
— Только у меня проблема с машиной. У меня пока еще нет прав…
— Об этом не беспокойся. Об этом… мы сами позаботимся.
Очень ладная. Телка хоть куда. Отличные ноги, красивая задница. Грудь не особенно большая, но с этим можно повременить. Итальянка, да еще и несовершеннолетняя — такую можно отправить на яхты Пунта-Ала, по двести пятьдесят тысяч лир она будет нарасхват у папиков…
Он отставил бокал и снял очки, чтобы получше рассмотреть ее лицо. Под глазами у него оказались огромные воспаленные мешки.
— Дело в том, что в «Тартане» у нас и так много девушек, мы не можем взять еще одну. Надеюсь, ты не сильно расстроилась, — хищно улыбнулся он.
Франческа пошатнулась. Ей показалось, что в животе у нее рождается тошнотворный ком.
— Но у меня есть еще одно заведение в Фоллонике.
Франческа уцепилась за эти слова, как утопающий за соломинку. Она сама не знала, почему ей так хочется получить работу, о которой она не имела никакого представления.
Мужчина же думал совсем о другом. Он думал, что в рот она будет брать еще лучше, чем целоваться.
— Это заведение — очень приличное и известное. Там даже круче, чем в «Тартане».
Услышав такое, Франческа чуть не рухнула к его ногам.
— Туда непростые люди ходят, понятно? Там собираются те, про кого в журналах пишут. «Новелла 2000» — видела такой? Не хухры-мухры…
— Мне бы хотелось, — засияла Франческа, — мне бы так хотелось попасть когда-нибудь на телевидение!
— Правильно, — подхватил ее мысль незнакомец, — это непросто, но ты должна верить в себя, а я уж тебе помогу… — продолжал он вешать ей лапшу на уши. — Но в мои клубы, запомни это, ходят только приличные люди. Туда пускают только в костюмах. Посетители из Милана, из Рима, куча телепродюсеров… Я с ними лично знаком.
Он встал и протянул ей руку. Франческа тоже встала. Он снова оглядел ее с головы до ног и добавил:
— Ты не останешься незамеченной.
Франческа улыбнулась ему счастливо и невинно.
— Ну так что же, ты согласна?
Мужчина вытащил огромный бумажник из крокодиловой кожи и расплатился за коктейли.
— Я устрою тебе просмотр. На следующей неделе. Мы тебе позвоним, Франческа. Франческа… как?
— Морганти.
— Хорошо, Франческа Морганти, ты мне нравишься. У тебя есть талант. Я такое кожей чувствую. Мы вместе наделаем дел. Но сначала надо посмотреть, как ты танцуешь. Как вообще справляешься. Дашь мне свой номер?
Франческа заколебалась: дать ему домашний номер — это еще хуже, чем отдать свои грязные трусы, — но все-таки дала.
