Зачем все-таки он ее сюда привез? Просто за компанию? Пофорсить с красивой девушкой? И даже не хочет, чтобы она с ним спала? Ведь вчера она ясно дала понять, что не против. Тогда, на пляже… Да и в гостинице вечером целый час просидела с незапертой дверью. И только когда поняла, что он уже точно не придет, щелкнула замком.
А может, у него какие-то другие планы? Он хочет меня подставить?
Наташа нервно рассмеялась от этой мысли. Подставить? Куда и зачем?
Он просто шизик? Но как же тогда его держат в солидной, какой-то американской фирме? И даже премируют зарубежными поездками?
Он хочет меня убить? За что? Еще смешней.
Однако мысль появилась, и Наталья зябко повела плечами. Пожалуй, не станет она искать Данилова на пустынном ночном пляже. Вернется в гостиницу, спрячется в своем номере. И сегодня дверь уж точно запрет, и не надейтесь.
Она рывком поднялась с песка. Но не успела сделать и шага. Чья-то рука, вынырнувшая из кромешной темноты, зажала ей рот. В нос бросился запах пота и чеснока…
– Silence, you, bitch![15] – прошипел незнакомый голос.
Наташа успела увидеть черное, страшное, лоснящееся лицо с перебитым носом. Господи, это негр! Она вцепилась ногтями в его волосатую руку. Успела увидеть черную в ночном сумраке кровь – она до остроты наточила ногти сегодня вечером. Наташа попыталась ударить его босой ногой. Но тут же почувствовала сильнейший удар в живот и повалилась, теряя сознание, на холодный песок.
Петренко. В этот же день в Москве.
Машина работала. Отлаженная, совершенная машина. Она поглотила дом номер шесть, втянула его в свои жернова.
Все телефоны прослушивались. С обеих сторон злосчастной пятиэтажки круглосуточно дежурили две машины наружного наблюдения.
КОМКОН не удовлетворился данными из местной милиции и проверял жильцов по своим каналам. В орбиту расследования, как в воронку, втягивало родственников, друзей и случайных знакомых – тех, кто имел неосторожность позвонить или зайти в дом номер шесть.
Но пока оперативный отдел КОМКОНа выполнял исключительно чужую работу. В процессе проверки установили, что в одной из квартир находится склад взрывоопасного карбида кальция, что один из жильцов дома приторговывает наркотиками, а другой виртуозно уходит от налогов. Но эти сведения – безусловно, важные для милиции или налоговой инспекции – не несли ровно никакой пользы для Петренко и его подчиненных. Оперативный отдел КОМКОНа мелкими правонарушениями не интересовался. А ничего по профилю Комиссии обнаружить пока не удавалось.
Ночь на четверг подполковник Сергей Петренко опять проводил на службе. Каждые два часа наружники докладывали ему оперативную обстановку. Поступали сообщения из прослушки. Выходили на связь сотрудники, проверявшие знакомства и связи жильцов.
Со стороны Петренко смотрелся солидно – эдакий мозговой центр, анализирующий поступающую со всех сторон информацию. Но сам себе он казался самозванцем. Лже-Дмитрием. Хлестаковым. Человеком, который из последних сил играет чуждую себе и трудновыполнимую роль.
2 часа 10 минут. Служба прослушки:
Подозрителен разговор с Татьяной Садовниковой. «Образцы товара будут завтра». Проверить номер, с которого сделан звонок.
2 часа 25 минут. Сообщение от наружников. Докладывает Варвара Кононова:
– Десять минут назад сделал попытку вернуться домой Илья Федорович Подкопаев, проживающий в квартире номер 25.
Петренко с трудом сдержал раздражение:
– Что значит – сделал попытку?
Варвара простодушно ответила:
– Долго в дверь ломился, под окнами орал. А жена его домой не пустила. Сейчас он на детской площадке спит.
Интереснейшее, полезнейшее сообщение!
2 часа 35 минут.
Звонок от Буслаева, которому эту ночь выпало провести дома:
– Сергей Викторович, доброй ночи.
– Чего не спишь? – буркнул Петренко.
– Думаю… – горестно отвечал Буслаев. – У меня тут появилась… да нет, даже не версия… так, бред. Можно, я подъеду, в вычислительном ящике покопаюсь?
Подчиненные вольны проводить собственные выходные исключительно по собственному разумению. А вычислительный ящик, то бишь главный компьютер, сейчас свободен.
– Подъезжай, – разрешил Петренко.
А Буслаев положил трубку и вздохнул. Зря он намекнул начальнику, что ему, возможно, удастся откопать хоть что-то…
…Сегодня Буслаеву устроили вечер воспоминаний.
Люда Буслаева, его супруга, не была обременена ни детьми, ни работой. Предпочитала тратить силы на хозяйственные новации и семейные культпоходы, кои Василий тихо ненавидел. Сегодня вечером, когда уставший Буслаев прокрался в квартиру, втайне надеясь, что супруга уже спит, его встретил накрытый стол с бутылкой «Массандры» и двумя свечами. А по стенам были приколоты фотографии эпохи их медового месяца. И весь ужин Людочка восклицала: «А помнишь? Помнишь, как там здорово было?!» Уставший Василий поддакивал. И против воли вспоминал, что там действительно было здорово.
…Тогда Буслаева еще называли Васькой. И гоняли в буфет за кофием – как самого молодого. Отчитывали на планерках – громогласно, перед всем отделом, чтобы впредь не ошибался. Молодой опер, что тут попишешь. И отпуск ему достался слякотный – в стылом и мокром марте. «Самая погодка!..» – подкалывали в отделе. А Гидромет сообщал, что в Крыму сейчас плюс десять с дождями.
Но Людочка все равно чувствовала себя счастливой: ведь это их первый совместный отпуск. Они путешествовали вдвоем и раньше. Только тогда в гостиницах Буслаев воровато вкладывал в паспорт купюру – чтобы их поселили вместе, а не «девочку – к девочкам, мальчика – к мальчикам». Сейчас же крымская администраторша в зябкой шерстяной кофте сказала: «Значит, Буслаев и Буслаева… В люкс хотите?»
Людочка подавила азартный блеск в глазах, а Василий небрежно спросил: «И сколько стоит этот ваш улучшенный номер?» (Слово «люкс» он не признавал.)
– Двухкомнатный, с большим зеркалом. И ванная квадратная. Так что, сами понимаете… – Администраторша назвала сумму.
Василий вытащил калькулятор и перевел купоны в доллары. На дисплейчике высветилось: 6,007.
– Шесть долларов? – изумленно спросил он.
– Для вас это дорого? – горько сказала дама за стойкой и вздохнула: – Обычный номер стоит в два раза дешевле.
Через десять минут голенькая Людочка уже любовалась перед огромным зеркалом своей фигуркой:
– Я говорила тебе! В Крыму сейчас все дешево! Они же только что отделились, для них десять долларов – что для нас тысяча!
А Буслаев впервые в жизни ощущал себя миллионером. Пятьсот долларов, свадебный подарок, казался в Москве не очень-то и солидным. Буслаевские клиенты, задержанные барыги, сказали бы презрительно: «Пятьсот баксов – что, бабки? Раз в ресторан сходить». А в только что отделившемся от России Крыму пять зеленых сотен внезапно обернулись неслыханным состоянием.
…Василий с молодой женой посетили едва ли не все местные рестораны. Роскошные залы с лепниной были пусты, и Буслаевы сперва даже пугались, что заведение не работает. Однако к ним тут же выбегал счастливый метрдотель, сопровождал к лучшему столику. Для них одних играл грустные блюзы оркестр. Вокруг их столика суетились целые бригады официантов.
Старушки, которые продавали на мокрой набережной семечки и чурчхелу, всякий раз желали им здоровья и благоденствия – Буслаев никогда не брал у них сдачу. Капитан катера, на котором они катались по хмурому морю, лично говорил в динамик: «А следующая песня звучит для молодой семьи из Москвы!»
А за день до обратного самолета Буслаевы поняли, что им удалось-таки промотать пятьсот долларов. И весь день они хохотали, как сумасшедшие, и питались одной булочкой на двоих.
Василий никогда не был так счастлив, как в том хмуром, холодном, неприветливом марте. Людмила угадывала все его желания, баловала вечерним массажем, а однажды, перебрав местной «Массандры», даже продемонстрировала ему сеанс стриптиза. Он чувствовал себя сильным, богатым и опытным. Он был хозяином весенней Ялты. Повелителем молодой и красивой жены. И, конечно, талантливым следователем, которого ждет блестящее будущее.
…Только один раз Людочка ему изменила. Изменила – но, естественно, не с мужчиной, а с номером провинциальной газетки. Кажется, она называлась «Южнороссийский рабочий».
Буслаев как раз вышел из душа, спросил: «Идем завтракать?» А она досадливо отмахнулась: «Сейчас, подожди… Интересно». Василий заглянул через ее голенькое плечико – она упоенно читала какой-то рассказец. Он попытался вырвать газету из ее рук: «Потом дочитаешь, пошли!» Люда сердито отмахнулась: «Эй, ну отстань. Сейчас я закончу!»
Повелителю пришлось обидеться, отстать и терпеливо ждать, пока она отложит газету. И скажет задумчиво: «Эх, молодцы! Нам бы так!»
Конечно, Василий сначала подулся. А потом тоже прочел рассказ. Но он не произвел на него большого впечатления. Подумаешь, обычный триллер. Только на русской почве.
