огромный роскошный вестибюль, заставленный удобными креслами и живыми растениями, завешанный абстрактными картинами в успокаивающих пастельных тонах. На заднем плане музыкально звенели лифты.
– Я хочу встретиться с доктором Кайндом. – Я решила начать с конца. Девушка была совсем юной, лет двадцати, в квадратных очках в черной оправе. В строго подстриженных светлых волосах сверкали розовые и фиолетовые пряди. Она переключила свое внимание на компьютер и застучала по клавиатуре; ее ногти были до того длинными, что казалось, будто она не печатает, а ищет пульс.
– Он здесь не работает уже много лет, – сообщила она, и по ее гладким щекам пробежали обеспокоенные морщинки. – Мне очень жаль.
Что ж, один факт подтвердился.
– Ничего страшного. Мне сказали, что доктор Карлсон тоже может помочь.
Она сверилась с папкой на пружинках с надписью «Номера кабинетов».
– Поднимитесь на лифте на третий этаж и по указателям пройдите в отделение кардиологии.
– Спасибо. – Я тут же двинулась к лифтам.
Запахи, тихие разговоры, ощутимое присутствие болезни – все это действовало мне на нервы. За исключением работы в полиции мне удавалось избегать медицинских учреждений. Фрэнк Рот не верил в медицину, считал больницы расточительством. Он научил нас лечиться травами и настойками. Благодаря то ли лечению, то ли суровой диете (мы питались цельной пищей до того, как она стала мейнстримом) я никогда не болела чем-то таким, чтобы мне приходилось платить за лечение. Теперь же мне хотелось стиснуть зубы от яркого стерильного света. Медицинский персонал проносился мимо меня с таким видом, словно здесь лечили исключительно пациентов с какими-то ужасными болезнями, которыми я могла заразиться.
Добравшись до зала ожидания кардиологического отделения – такого же вестибюля, но поменьше и с журчащим фонтанчиком, я показала женщине за стойкой регистрации свой бейдж.
– Я надеялась поговорить с доктором Карлсоном по срочному вопросу. Он сегодня здесь?
Еще одно лицо, зеленое в свете компьютерного экрана, растянулось в вежливой улыбке. Этой женщине было за пятьдесят, в ее волосах не было цветных прядей, ее халат украшал узор в виде сердечек Кита Харинга[7].
– Сейчас проверю.
Я постучала костяшками пальцев по столу, обвела глазами зал ожидания. Восемь человек с вытянутыми лицами, судя по всему – пациентов, сидели в мягких желтых креслах, сжимая телефоны, как спасательные круги. Двое пришли с сопровождающими, шестеро – одни.
– Он здесь, но боюсь, что очень занят.
Я повернулась к ней.
– Мне нужны всего пять минут.
– Мне очень жаль, – сказала она. Я смотрела на ее сжатый рот, пока она не сдалась. – Ладно, если вы подождете, я посмотрю, что можно сделать.
– Спасибо. – Я рухнула в кресло прямо напротив нее. Администратор исчезла, а вернувшись, подала мне знак следовать за ней. Надо было говорить с ней повежливее.
– Боюсь, у него всего одна минута, – предупредила она с робкой улыбкой, когда я подошла.
– Отлично.
Она провела меня к двери с надписью «Доктор Карлсон, электрофизиолог» и постучала в эту дверь.
– Войдите, – раздалось из-за двери, и администратор исчезла в коридоре.
Большой кабинет Карсона выходил на окружное шоссе. Стены были увешаны дипломами и плакатами с мультяшными телами в разрезе. У доктора, сидевшего за столом, были пышные седые волосы и проницательные карие глаза за бифокальными очками.
– Натали сказала мне, что вы агент Бюро и пришли сюда по срочному делу.
– Верно. – Я вошла в кабинет, встала возле стула напротив его стола. – Я не отниму у вас много времени. Я расследую исчезновение, имевшее место быть в восьмидесятых…
– Эмбер Кайнд и Лили Ларсен.
Я кивнула. Стала ждать.
Он сдвинул бифокальные очки на голову.
– Вряд ли я могу рассказать что-то новое, но буду рад ответить на ваши вопросы.
Я села.
– Очень это ценю. Мне просто нужно проверить кое-какую информацию.
– Можно спросить – почему?
Он не пытался защищаться, поэтому я не чувствовала, что обороняюсь.
– Я агент отдела нераскрытых дел.
– Ясно.
– Вам принадлежит одна из хижин рядом с тем местом, где в последний раз видели девочек?
– Да, и я бы отдал свою левую ногу, чтобы вернуться в прошлое и продать эту хижину в ту же секунду, как я ее унаследовал. До того, как все произошло. – Он вновь надел очки. – Изначально это был охотничий домик моего отца. Я охоту не любил, но иногда ходил туда с ним, когда был подростком, и хижина напоминала мне о том, как мы вместе проводили время, так что я оставил ее себе.
– И она по-прежнему ваша?
– Да. Или, я бы сказал, она находится в доверительном управлении. Когда нас с женой не станет, она перейдет нашим детям.
– Где вы были двадцать третьего июля восьмидесятого года?
Его рот скривился, и я поняла это как выражение сочувствия.
– Мы с женой были в Дулуте. Ей там вручали награду. В газете есть наши фото в тот день и вечер.
– Ночь вы тоже провели там?
– Да. На завтрак отправились в Канал-парк.
Надо, подумала я, сказать Кайлу, чтобы проверил эти детали.
– Вы когда-нибудь посещали свингерские вечеринки Кайндов?
Он выпрямился, его щеки покраснели.
– Что, простите?
– Один из свидетелей мне сообщил, что в доме Кайндов проходили вечеринки для взрослых. Вы когда-нибудь их посещали?
Он издал какой-то странный звук, и я не сразу поняла, что он смеется.
– Иногда. Ничего вопиющего там, честно говоря, не было. По большей части просто обнимались по углам. И клянусь вам, что все происходило только между взрослыми и по обоюдному согласию.
Я наклонила голову.
– А ребенок в это время был дома?
– Нет, конечно, – твердо ответил он. – Готов поклясться моей практикой, что в присутствии Эмбер ничего неуместного не происходило. Тереза и Чарльз любили свою девочку. Они были хорошими родителями. Замечательными родителями. Пока мы веселились, малышка была у няни.
Он смотрел мне в глаза, но я поверила бы ему и так. Если бы он хотел мне соврать, он сказал бы, что ничего не помнит о вечеринках.
– Можно мне заглянуть в вашу хижину?
Он сжал пальцы.
– Конечно. Ключ лежит в дупле дуба у западной стороны здания. Оно где-то на высоте вашего плеча. Суньте руку и сразу же его нащупаете.
– Это не опасно – оставлять там ключ?
– Какая разница? Красть там все равно нечего. Сто лет туда не ходил.
Помявшись, я все-таки решилась задать следующий вопрос. В кабинете врача, в резком свете он прозвучал очень глупо:
– Вы когда-нибудь слышали о том, что в этом лесу обитают призраки индейского кладбища или человек-резинка?
– Человек-резинка? – Он произнес эти слова нарочито медленно, будто желая ощутить их абсурдность со всех сторон.
