«не бойся», но это его слова и руки, что крепко прижимают меня к широкой груди, тоже его. А когда фонарь гаснет, пальцы мужчины сжимают щеки, он целует, жестко впиваясь в губы, глуша мою истерику.
Совсем не время и не место для такого, но он это делает. Саид всегда поступает так, как хочет. Закрываю глаза, адреналин в крови кипит, сердце все еще отбивает бешеный ритм, нас чуть не убили, а он целует. Ненормальный.
Мои губы кусают, засасывают, Саид одной рукой сжимает шею, тянет из ванной. В комнате тоже темно, боюсь смотреть по сторонам. Продолжает целовать, царапать бородой кожу.
Вот сейчас это тот Саид, которого я знала, который поцеловал меня именно так в первый раз.
–Буду тебя наказывать за то, что обрезала волосы, пока не вырастут снова.
–Что… что ты сказал? Саид… ты вспомнил?
Мужчина часто дышит, упирается своим лбом в мой, он горячий, огромный, как зверь, который долго скитался, а сейчас нашел свой дом. Пальцами сжимает до боли плечи, но мне это нравится.
За окном спальни вспыхивает яркий свет, где-то в доме шум, голоса. Слишком поздно, но это уже не важно.
–Кто эти люди?
–Враги.
–Люди Ахмета?
–Узнаю.
–Ты… ты убил их?
–Нужно будет – воскрешу и убью снова.
Короткий, но емкий ответ. Другого от Саида Джалала не ждешь. Если он захочет убить кого-то снова, но сделает это. Я поняла, это начало открытой войны между отцом и сыном, между братьями, и нам нужно в ней выжить.
Глава 34
Идет снег. Эта зима в Стамбуле необычная.
Крупные белые хлопья медленно кружат, падая с серого неба, раннее утро, не спал всю ночь. Я две недели отчаянно пытался вспомнить свою жизнь и тех людей, что меня окружают.
Но прошлое накрыло неожиданно, именно в тот момент, когда я, схватив незваного гостя сзади, выбил из его рук оружие, одним движением перерезал горло, чувствуя, как теплая кровь стекает по пальцам. Услышал сразу, даже не услышал, а почувствовал, что в доме есть кто-то, кроме меня, Юсуфа и Дарины.
Никто и никогда не смел так нагло и открыто подослать наемников в мой дом. Лишь смертник, которому я уже вынес приговор, мог так поступить. И я знаю, кто это.
Юсуфа не тронули, к нему просто не дошли. Первого застрелил у дверей своей спальни, один удар, хруст позвоночника, он покинул этот мир и отправился в ад слишком тихо и быстро, даже как-то обидно. Второму досталась смерть куда более интересная, он несколько минут истекал кровью за то, что зашел в спальню к моей женщине.
Да, моей.
Дарина моя.
Девушка с глазами, в которых страсть и дерзость – и никогда не было страха. Она гордая, упрямая, вредная, но не сломленная. Я, конечно, мудак полный, что ужасно поступал с ней вначале, но иначе я не умею, не мог, не пытался быть мягче, понимая, что девчонка ни в чем не виновата.
Но именно в тот миг, когда эта падаль хотела ее убить, а я перерезал ему горло, память вернулась. Клин, оказывается, нужно было вышибать клином, как говорится в одной русской поговорке.
Луч фонаря плясал в руках, я видел лишь испуганные глаза Дарины, забрызганное кровью лицо, а еще, помимо этого, другие картинки, то, что было в прошлом. Как украл ее, как брал, как целовал при этом, ощущая дикое желание и жажду обладать ею снова.
Вот так – после того как только что убил человека, но сделал это ради нее. За нее. И еще сделаю, если нужно будет.
Впился в ее губы, чувствуя на них вкус крови поверженного врага, как дикий сминал их, кусал, понимая, что не могу потерять эту девушку. Все за нее отдам и убью каждого. Не понимаю, откуда взялось это чувство, но оно ошарашило, поглотило, затянуло в себя.
Как озарение. Как признание.
Покрутил в пальцах сигарету, давно не курил, вроде и не тянет. Провел под носом, вдыхая вишневый аромат, щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся, выпуская первую струю дыма в стекло окна, за которым так и падал снег.
Мне не справиться одному с Ахметом. Он совсем отмороженным наркоманом стал, не видит берегов и края. Брат жаждет власти, ему всегда не давали покоя мысли, что отец поставит меня во главе империи после ухода.
А я, как ненормальный, доказывал ему, что достоин этого, что я умнее, расчетливее, лучше. А теперь вижу – зря все это. Не к тому я стремился. Не то хотел от жизни. Не надо было ничего никому доказывать, а жить своей жизнью.
За спиной шорох, не оборачиваюсь, лишь улыбаюсь уголками губ. Вновь затягиваюсь сигаретой, выпуская дым. А когда на спину ложатся теплые ладони, закрываю от удовольствия глаза. Никогда не было такого, лишь в детстве, когда мама трогала лоб, чтобы проверить температуру.
–Ты помнишь ее?
–Да.
–Красивая.
Чувствую, как Дарина трогает кончиками пальцев татуировку, как при этом вроде бы невесомом касании по коже бегут мурашки.
–Расскажи о ней.
–Не сейчас.
–Тогда что ты задумал? Я знаю, ты точно что-то задумал.
Прошло пять дней с той ночи, как в мой дом забрались чужаки. Пять дней, как их тела и лица выедают голодные крысы на свалке. За это время часть охраны была отстранена от работы навсегда, и кто из них был информатором, я нашел.
Ахмет нанял людей избавиться не только от меня, но и от всех, кто был в доме, а потом приказал поджечь его. Теперь я обдумываю свой план избавления от него, чужими руками я это делать не стану, но вот помощь нужна.
–Ты убьешь его?
Зачем она спрашивает, ведь умная девочка, знает ответ.
–Саид!
Мне нравится, когда Дарина злится и именно так произносит мое имя: требовательно, громко, при этом царапая кожу ногтями. Она точно так же кончает на моих пальцах и члене. Громко, открыто, дрожа всем телом, заставляя меня сжимать до скрежета зубы, чтобы не стонать в голос от собственного оргазма.
Я стал другим. Нет того Саида Джалала, что был раньше. Теперь ему есть ради кого жить и за кого умирать. И это уже будет иная жизнь. Пусть они все захлебнутся в крови, ненависти и власти, но уже без меня.
–Спроси меня еще раз.
Поворачиваюсь, делая последнюю затяжку, никотин с привкусом вишни оседает на языке, тушу сигарету в пепельнице. Прижимаю девушку к себе, она обнаженная, научилась уже за эти дни не
