– Алло, Андрей, ты где?
– Только что ушёл от Сергеева, мы очень мило пообщались. А у тебя как дела, милая?
– Кто-то пытается запустить слезоточивый газ в нашу квартиру.
Муж присвистнул:
– Всё, лечу! Сейчас буду!
– А милицию не пригласишь?
– Позвоню Олегу, только вряд ли у него получится быстрее.
– Да, милый. Поскорее, если можно, пожалуйста.
Она разъединила и вернулась к двери. Было отчётливо слышно, как кто-то снаружи пытается открыть. Входная дверь в квартире Каролей была двойная: внешняя её часть, обращённая на лестницу, была обита дермантином и мало отличалась по виду от соседских. Однако если по ней посильнее постучать, слышался голос металла. Вторая дверь, внутренняя, была попросту стальной плитой, с которой даже автогеном пришлось бы возиться долго. Запах газа уже ушёл: то ли меры, предпринятые Таней, оказались эффективны, то ли просто взломщики решили попробовать более традиционные способы выкуривания жильцов. После недолгого раздумья Таня снова заглянула в детскую, убедилась, что девочки играют в куклы, и прошла в спальню. Открыла небольшой настенный сейф, вынула пистолет – боевой, тут уж не до запугиваний. Вернулась к двери и прислушалась. Взломщики озабоченно переговаривались, вяло ковыряясь в замке. Таня осторожно приоткрыла внутреннюю дверь и увидела, как в замочной скважине внешней двери прыгает проволочка. Недолго думая, стукнула по ней рукояткой пистолета и согнула в загогулину. С той стороны двери послышался мат.
– Ты что же, стерва, делаешь?! – обиженно выкрикнул кто-то. Женщина не ответила, напряжённо прислушиваясь – и к происходящему снаружи, и к звукам с улицы. Вот с лестничной площадки донёсся сигнал мобильного телефона… Кто-то заговорил, раздосадовано выругался… Затем шаги – и всё стихло. Таня подождала немного, после чего осторожно посмотрела в дверной глазок: никого. Тотчас на лестнице послышались быстрые шаги, и появился муж, держащий в руке револьвер. Таня немедленно открыла дверь. Андрей вошёл и сразу поцеловал жену. Не глядя закрыл за собой обе двери, опустил оружие на ближайшую книжную полку и обнял крепко Таню.
– Милая, всё в порядке? – спросил он через минуту, когда губы получили возможность говорить.
– Да, – переводя дух, кивнула она. Супруги прошли в детскую. Едва Таня открыла дверь, Зайка вскочила на ноги:
– Мама, я хочу в туалет!
– Да, милая, иди, сейчас уже можно.
– А раньше было нельзя? – с любопытством спросила девочка, забывая про свою потребность.
– Иди, моя золотая, об остальном потом поговорим.
Андрей и Таня прошли в гостиную. Детектив вздохнул:
– На Валю тоже было нападение, сейчас Жак разбирается. А на Любу чуть не упал кусок бетона.
Таня негромко ахнула.
– Милый, что это – атака?
– Очень похоже на то.
– Эти, которые лезли к нам, убежали как раз перед тем, как ты пришёл. По-моему, их кто-то предупредил. Ты не видел?
– Нет, наверное, спрятались где-нибудь внизу. Я торопился, не проверил подвал.
– И не надо! – решительно сказала жена. – Это дело милиции!
– Ты их не рассмотрела случайно?
– Нет, мой хороший, не до того было. А можно, ты раздобудешь противогазы? А то каждый раз пользоваться газетным трутом… От него тоже запах – не подарок.
Кароль энергично кивнул:
– Думаю, противогазами не обойдёмся, нужно поставить систему контроля состава воздуха. Чёрт, я раньше должен был догадаться, а не ждать, пока жареный петух клюнет… А ты такая умница! Всё правильно сделала! И отмычку им сломала – возможно, на ней остались отпечатки пальцев.
– Ладно, милый. Готовься обедать. А то среди этих всех сражений о нормальной жизни забудем.
Андрей кивнул и начал переодеваться в домашнее.
Жак Ламель
– А её почему не арестовали? – плаксиво запротестовал один из троих задержанных Жаком парней.
– Пока никого не арестовали, и вас тоже, – холодно произнёс полицейский. – Рассказывайте, как было дело.
– Да никак. Мы шли по улице, и вдруг эта, с ребёнком, начала стрелять.
Жак сдержал улыбку.
– Просто так, ни с того, ни с сего? Стреляла во всех прохожих или только в вас?
– Только в нас, – неуверенно произнёс парень.
– Во всех троих?
– Нет, в одного.
– И сильно ранила? – инспектор перевёл взгляд на пострадавшего. Тот неуверенно пожал плечами:
– Уже не болит.
– А раньше где болело? – Жак постарался подавить улыбку.
– В животе… И слёзы шли.
– Итак, она и в вас не всех стреляла, – подытожил полицейский. – Значит, причина была несколько иная. Мне бы хотелось услышать правду.
– Ну, мы у неё денег попросили, – нехотя признался высокий.
– Просто подошли, попросили, а она выстрелила?
Хулиганы неуверенно переглянулись.
– А ей что – ничего не будет?
– А вы чего хотите – на гильотину её отправить? Я так понял, что даже пострадавший уже ни на что не жалуется. Или я ошибаюсь?
– Не жалуюсь, – вздохнул потерпевший. – Нам можно идти домой?
– Нет, погодите. Почему вы, все трое, без документов?
– А что – нельзя?
– Немного странно. Вы бродяжничаете?
– Нет, просто гуляем.
– И требуете деньги от прохожих?
– Мы не требовали, а попросили!
Жак почувствовал, что его ресурс вопросов подходит к концу. В самом деле: что можно поставить в вину нападавшим? Ходить без документов – не преступление, и деньги просить – тоже. Ясно, что парни вели себя угрожающе, иначе Валентина не применила бы газ и не позвонила. Но что можно формально доказать?
– Что же, господа. Сообщите ваши адреса, распишитесь на протоколе допроса – и вы свободны.
Андрей Кароль
– Чёрт знает, что происходит, – вздохнул майор Зелинский. Будучи другом семьи, он, прибыв через несколько минут после событий у двери Каролей, оказался приглашён к столу и воздал должное кулинарным способностям Тани, а теперь сидел в кабинете Андрея и обсуждал с ним последние новости.
– Жаку пришлось отпустить задержанных парней, – добавил детектив, завершая рассказ о последних событиях в Париже. Милиционер уныло кивнул, будто говоря: ничего другого я не ожидал.
– Кретинская система, – продолжал Кароль. – Если на человека нападают и ему удаётся благополучно отбиться, то преступников и обвинить не в чём. Скорее обвинят того, кто защищался, если он мерзавцу хотя бы нос разбил. И что делать? Позволять бандитам вытворять, что хотят, лишь бы появился повод засадить их за решётку?
– И то мало шансов, – покачал головой Зелинский. – Я не сторонник сталинской системы, но наши демократы создали просто теплицу для банд. Я имею в виду и законодательство, и практику его применения, и коррупцию в каждой забегаловке.
– Для банд и при Сталине была теплица. Не зря же и он вышел из криминала. Просто своих бандитов устраивал, а чужаков отстреливал, как у бандитов и положено.
– Знаешь, что скажу? Была когда-то неплохая штука – закон Кольта. Он, по крайней мере, уравнивал шансы преступников и невиновных. Пожалуй, последним было даже лучше: они могли обойтись без бандитов, а тем всегда нужны жертвы.
– Хм! А кто меня всегда критиковал за самоуправство?
– Так я не за это! Стреляй гадов, когда считаешь нужным, только так, чтобы к тебе не смогли подкопаться. Пусть воздух будет чище.
Детектив ухмыльнулся:
– Слышали бы твои коллеги, к чему ты меня призываешь.
– Думаешь, они считают иначе? Только вслух не говорят. Как ты полагаешь – почему Сергеев по делу о твоих выстрелах задержал шофёра Иванова, а тебе слова не сказал?
– Сказал, я только что беседовал с ним.
– Да? И что там было?
– Ничего особенного, неофициальный разговор по душам. Я ему пересказал свою краткую биографию, в которой упоминались отдельные товарищи и господа по фамилии Иванов. А уж какие выводы из этого Сергеев сделает…
– В нём не сомневайся! – убеждённо заявил майор. – Я его знаю, он тебя расспрашивал, чтобы нечаянно не напакостить.
– Я так и понял. Но, по правде, я бы предпочёл иначе провести те два часа. А пока мы с Сергеевым мило беседовали, у наших дам вышла пачка сюрпризов. Сейчас бы ими заниматься, да непонятно, за что схватиться. Уж и в Париже взяли шпану, а толку-то…
– Я проверю отпечатки пальцев на отмычке и твоём замке, – заверил Зелинский.
– И много ты найдёшь? Паршивая проволочка…
– Кое-что и на ней имеется, а на замке и подавно. Я не думаю, чтобы они действовали в перчатках или успели стереть следы. Как только им просигналили, что ты на подходе, сразу всё бросили и сделали ноги.
– Олег, ты бы лучше разобрался, что там на киностудии вышло. Жену побереги, ей сейчас опаснее всего. Я не сомневаюсь, что та сволочь бродит где-то по киностудии.
– А я не знаю. Люба и сама ни в чём не уверена. Камень упал с высоты – сам знаешь, обычное раздолбайство плюс немного ветра.
– От ветра падают камни? Это для меня новость. Я бы сказал – открытие в современной физике.
