пожалуйста, давай не сегодня, — прошептал он, погружаясь в беспокойный сон.* * *
Но разве эта ведьма, как и мозг Алекса, могла успокоиться.
Он опять чувствовал её горячую кожу под пальцами, подушечки которых слегка покалывало. Она была как струна. Дрожала под ним и вибрировала. Он слышал её дыхание. Хриплое, надрывное.
— Я хочу. — шептала она, затягивая его в свой омут. — Иди ко мне.
И он шёл. Погружаясь в нее. Доходил до самого конца. И взрывался. Её смех, чуть с хрипотцой. Он физически его чувствовал.
— Катя. Катюша. Катенька. Господи, как хорошо.
Он весь взмок. Руки свело судорогой. Волны освобождения накрывали его одна за другой. Алекс открыл глаза.
— Да твою же мать!
Он не мог поверить, что с ним это случилось. Впервые за всю свою жизнь он не смог контролировать своё тело. Резко встав с кровати, он пошёл в душ. Ледяная вода, казалось, начинала кипеть, стоило ей только коснуться его кожи.
Пара ударов по плитке, которой были декорированы стены. Лопнувшая на костяшках кожа и что? И её голос в ушах:
— А что я такого делаю, Саша? Что я делаю такого, в чём меня ещё не обвинили? Вся школа уверена в том, что мы с тобой спим, а ты даже поцеловать меня не можешь! По-настоящему! По-взрослому!
— Солнышко, ну что ты из меня жилы тянешь. — шепчет он срывающимся голосом. — Я же так скоро коньки отброшу, Катюша.
Алекс вышел из душа, обмотался полотенцем, сорвал с кровати постельное белье. Подняв трубку стационарного телефона, резко сказал:
— Ropa de cama fresca en la habitación, por favor. Ahora.
Шумно выдохнул. Встряхнул головой, выныривая из гормональной волны, накрывшей его. Огляделся. На тумбе у кровати голубым светом горел телефон. У лыбнулся.
Открыл сообщение.
«Прекрати».
Частокол из восклицательных знаков.
«Саша! Не смей этого делать».
Ещё два лесовоза бревен с точками.
«Я тебя ненавижу».
Просто пролистнем свежевысаженные восклицалки.
«Позвони».
Алекс набирает номер. Она снимает сразу же. Её хриплый злой шёпот:
— Ты слышишь! Немедленно прекрати этим заниматься! Это насилие! Меня всю трясёт, я делаю такие вещи.
— Катя, — его голос становится мягким, как у демона-искусителя, — солнышко, расскажи мне, какие именно вещи ты делаешь?
— Это неприлично! — она резко втягивает воздух.
— Неприличнее того, чем мы с тобой занимались на яхте?
— Гораздо, гораздо неприличнее.
— Настолько, насколько я думаю, Катюш?
— Прекрати!
— Я бы сейчас языком слизал с твоих пальчиков все следы твоего безобразия.
Она охнула. Алекс улыбнулся, но тут же чертыхнулся, почувствовав, как зашевелилось полотенце на его бёдрах.
Катя захихикала в трубку.
— Ммм, вижу, что тебе тоже не сладко. — язвительно хмыкнула она.
— Знаешь, родная. Как только я до тебя доберусь, я за каждую бессонную ночь заставлю тебя расплатиться и за испачканное белье тоже.
Катя охнула.
— Представь себе, что ты со мной делаешь. Я, взрослый мужчина, пачкаю простыни, как подросток.
В дверь постучали.
— Servicio de limpieza en la habitación!
— Un momento, por favor! — крикнул Алекс и шепнул в трубку: — Катюш, подожди немного, я впущу горничную.
Придерживая телефон, Алекс впустил горничную и вышел на террасу.
— Солнышко, ты ещё здесь? — тихо спросил он.
— Ты в Испании? Что ты там делаешь? Пачкаешь бельё? — хихикнула она.
— Почти, Катюш. Я развожусь, — спокойно сказал он. — Точнее, уже развелся. Завтра пара формальностей и всё. А потом сразу к тебе. И знаешь, что я с тобой сделаю?
— Догадываюсь, — тихо шепчет она.
— Ну, это само собой, родная. Но самое главное не это. Как только я к тебе приеду, то сразу, в этот же день с тобой распишемся. Ты меня поняла?
Она замолчала. Он почувствовал, как кирпичики её сознания начинают возводить высокую стену между ними, разделяя их.
— Катя! — его голос стал жестким. — Катя, не делай этого. Я всё знаю про твою свадьбу.
— Нет! — её голос стал ледяным, и она повесила трубку.
В дверях появилась горничная.
— Todo está listo, Sr. Savitsky!
— Gracias. Las propinas estarán en la cuenta.
— Gracias.
Женщина вышла, унося белье.
— Да какого хрена! Чего тебе всё неймётся! — Ругал себя Алекс. — Ни черта о ней не знаешь, а пытаешься загнать в угол. Соберись! Включи мозги!
Быстро взял телефон.
«Прости меня, родная».
«Не хочешь, не надо. Будем просто любить друг друга. До неба и обратно».
«Катя».
«Катюша».
«Я завтра вылетаю в Сочи».
Алекс выбросил козырь в расчете, что она заглотнет наживку.
«Зачем?»
«К тебе».
«Не смей!»
— Умница, девочка. — Улыбнулся Алекс.
«До встречи, родная. И да, завтра с кровати не вставай, я сам тебя разбужу. Знаешь, как?»
«Не волнует».
«Ещё как волнует, моя маленькая. Я войду в тебя, пока ты ещё будешь спать. Пока ты будешь теплая и нежная со сна. И первое, что ты увидишь, когда откроешь свои глазки, это то, как я веду тебя на вершину нашего мира».
«Ооо! Ты невозможен!»
«Люблю тебя».
«Иди к чёрту».
Алекс усмехнулся. Телефон замигал. Ксю.
— Да, волшебница сетей. Нашла? Я знаю. В Сочи. Кто купил дом? Ты шутишь? Сделка одним днем? Какого числа? Всё верно, восьмого июля. Отлично, рой дальше.
Отбой.
Алекс сел в плетёное кресло. Спать не хотелось от слова совсем.
Телефон завибрировал. Стас.
— Да, Стас. Спасибо. Кто? Его борт? Да твою мать, в какое дерьмо мы все вляпались. Про меня узнавали? Хорошо.
Итак. Понятно, что всё пришло в движение. Непонятно, в какую сторону всё движется. Нужно нанести удар первому. И он это сделает завтра. Сначала Катя. Если он завтра к ней
