– А вот Николай Александрович, поведал мне, что ваша мать умерла по вашей вине. Вы – убийца, – произнес Иван Феклистович с таким превосходством, словно был прокурором на публичном суде.
– В каком-то смысле вы правы, я – убийца, – выдохнула Анна, давясь слезами, мир расшатался под ее ногами, и она почти перестала ориентироваться в пространстве. – Такое ощущение, что я еду по ухабам на телеге, на которой всего одно колесо…
– Анна, – позвал ее Осип, – давай уйдем отсюда. С самого начала было понятно, что этот человек не в себе! Анна – его настоящая сестра, унижалась перед ним, прося помочь, она хотела начать нормальную жизнь, но не получилось, не было опоры! Ее заставляли делать то, что ее сгубило, в конце концов. Она умерла не столько от сифилиса, сколько от горечи, потому что семья отвернулась от нее! Я любил Анну, но не смог спасти, – голос Козыря дрогнул, он стер слезы, выкатившиеся внезапно из глаз и бросил в лицо Ивану Феклистовичу: – Ей так важно было получить ваше прощение, не говоря уже о поддержке!
– Ты любил ее… любил… ее, не меня, – вторила шепотом Анна.
– Что ж, коль у нас такой чудесный вечер откровений, я скажу вам кое-что еще: Осип проиграл вас, Цыпа, своему брату в карты, как когда-то мою сестру! И теперь вы – собственность Николая Александровича, как когда-то моя сестра! Теперь примените фантазию! Вы хоть представляете, какой вас ждет финал?! Не предстоит ли вам повторить судьбу одной несчастной особы?
– Ты проиграл нас с Анной в карты, Осип? – прошептала Цыпа, ей вдруг показалось, что земля начала вращаться с невероятной скоростью. – Как такое может быть?» Ты же шулер! Как ты мог проиграть?
– С Николаем мошенничать нельзя, он принимает только честную игру, – сознался Козырь, виновато опустив голову.
– Но как ты мог поставить на кон живых людей? – удивлялась Анна, чувствуя, как горло сдавливает комок горечи.
– У меня больше ничего не было! Я еле его уговорил принять вас, как ставку!
Иван Феклистович зарычал, как раненый зверь и бросился на Осипа. Завязалась драка. Наталья Петровна странно хихикала и вела себя так, словно происходящее ее совсем не касалось. Она вдруг вытянула руку и направила указательный палец на нижнюю часть тела Анны, произнеся:
– Он нас покидает!
Анна опустила голову и увидела, что на ее белой рубашке стремительно увеличивается в размерах кровавое пятно.
– Мне нужен доктор! – прошептала Цыпа, прежде чем упасть в обморок.
После событий в уездном городе Новгородской губернии Анна отправилась в святую обитель, из которой когда-то бежала с садовником. Много лет она терпела насмешки других монашек и занималась самой черной работой, учась смирению и терпению. Она вела праведную жизнь и усердно молилась, трудилась, посвятив свою жизнь Богу и счастью других людей.
– Все-таки вы – удивительный человек, Анна! Я много встречала разных людей на своем веку, но вы – уникальный экземпляр! – произнесла старуха-настоятельница и, спохватившись, тут же поспешно перекрестилась, бубня: – Прости, Господи! После исповедей и откровений этих революционерок, вдруг вспомнивших о Всевышнем, не разумею, что говорю!
Игуменья, являющаяся дальней родственницей Лидии Васильевне и ее дочери, лично выхаживала умирающую от потери крови Анну, постучавшую в дверь божьего дома под покровом ночи. Справедливо решив, что часть грехов блудная девица, попавшая под дурное влияние современности, но вовремя опомнившаяся и искренне раскаявшаяся, уже искупила своими мучениями и болью, как духовной, так и физической, настоятельница монастыря со временем сделала ее своей главной помощницей, надеясь, что благочестивая Анна сменит ее когда-нибудь на столь важном духовном посту. Немолодой женщине, пережившей революцию и гонения со стороны представителей власти, являющихся атеистами и пропагандистами безверия, так и не удалось избавиться от пагубной привычки – злоупотребления кагором. Анна не осуждала ее, понимая, что все люди несовершенны, и если слышала порицания за спиной игуменьи, смело цитировала библейские слова: «Кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень».
– Я скиталась в поисках свободы и независимости, бежала без оглядки от… собственной тени! – признавалась Анна в одной из приватных вечерних бесед с монахиней-родственницей, с которой они стали очень близки. – Но только здесь я поняла: от себя не убежишь, и несвобода на самом деле в наших головах! Нечистые помыслы заключают душу в оковы! Мы и есть главный враг для самих себя!
– Истинная любовь рождается в чистой душе, и чтобы ее отмыть своими слезами, потом и кровью тебе понадобилось время! Я горжусь тобой, Аннушка, и уверена, что наша Лидочка смотрит на тебя с небес и радуется! – произнесла игуменья, чувствуя, как горло сдавливает комок, заставляющий слезные мешочки активно работать.
Анна старалась не вспоминать минувшие времена, но иногда она слышала незамысловатые куплеты знаменитой песенки «Цыпленок жареный», содержание которой в каком-то смысле стало ее судьбой, и ее душа рвалась на части от сознания того, как счастливо могла бы сложиться ее судьба, если бы не цепочка роковых совпадений…
