— Думаю, здесь нет алгоритма. Все вместе, — скомандовал Вайзе. И они все почувствовали, как невероятная сила, разрывая их на куски, дернула во все стороны одномоментно — модуль почувствовал их желание и откликнулся на него. Дженве держал в памяти место, которое указала ему Первая Искра, хоть сознание поминутно соскальзывало внутрь собственного тела, где зрела, наливалась огромной пропастью боль. Не сорваться, не сорваться, сохранить в памяти ту нить, что приведёт всех к спасению. Окто сжался до пылающей точки, затем расправил крылья — щупальца, заполнившие всю залу до самого свода, затем снова сжался. Обратная энергия модуля ударила по Жертвенным. Сила, заключенная в Окто, накопившаяся за столетия, протащила сквозь их вены остатки шершавой, горящей белым в видимом спектре энергии, и сразу впиталась обратно, забирая дополнительные силы сторицей. Лимм Гайо сдался, в изнеможении отступил на шаг, но быстро взял себя в руки и снова присоединился к остальным. Дженве чувствовал себя опустошенным, вымотанным, измочаленным в край. Стоять перед Окто, сдерживая его от преждевременного разрушения, казалось невозможной задачей. Он быстро терял силы. Окто, не стесняясь, выдирал из Жертвенных всё, чего ему не хватало.
Когда разорвется связь с модулем, Дженве навсегда потеряет брата. Окто выпивал силы каждый раз, распахивая крылья, приближаясь к Аст’Эллоту и отдаляясь от него все дальше, толкал к Истоку, к земле людей, ломая созданные когда то барьеры. Шаг за шагом они шли к цели. Все четверо пока держались, но вот Лимм Гайо, издав неприятный звук, снова согнулся от боли. «Нам не хватает сил, братец. Твоя помощь бы не помешала». Окто чуть погас, затем снова вспыхнул, залив ярким светом залу.
Земля за стенами загудела. Воздух стал разреженным и почти непригодным для дыхания.
— Боги! — Дженве стиснул зубы. Кружилась голова. "Не выпускать нить, не выпускать". Окто медленно раскрылся, затем снова сжался. Пульсация его порождала новые толчки снаружи. Казалось, что вся затея стала полным провалом. Здание затряслось, и даже показалось, что по потолку побежали трещины, но Жертвенные не заметили этого, сосредоточившись на своей задаче: оставаться открытым для Окто, пока все не закончится. Вот модуль погас, приглушив бушующий пожар вокруг, и всех немного отпустило. Дженве судорожно вдохнул. Что происходит? Почему так мало воздуха и он пахнет кровью? Словно все тело выворачивало наизнанку. Окто напоследок, не ограничиваясь, пил Искру, и сама основа их жизни трещала по швам, как и все окружение. Дженве отчетливо почувствовал вкус крови во рту. Все тело словно раздирало на части, отжимая из каждой клетки необходимы резерв. Бесстрастно, жестоко модуль черпал силу в любом доступном ему источнике, чтобы не развалиться на куски в темноте и безвременье. И этим источником стали четверо последних оставшихся на острове Жертвенных и их связь с ушедшими богами. Последние Искры.
«Это невозможно выдержать» — подумалось Дженве, когда показалось, что он вот-вот готов сдасться. Ллойву бы не сдался… Он никогда не сдавался.
Пульсация становилась все реже. Громкий треск сопроводил толчки из самой утробы острова. От потолка откололся кусок раствора и полетел вниз, разбившись на мелкие кусочки. Воздух наполнился запахом соли. Наконец, Окто раскрылся в последний раз и погас. Перед Жертвенными остался пустой кокон модуля с торчащими к самому своду большими латаровыми дугами. Под ногами — хрупкая сеть протянувшихся к модулю, и застывших в своем стремлении расплавленных капель стекла с самого дна залы презревших все законы тяготения. Вайзе открыл глаза. Вытер окровавленные губы. Отступил, покачиваясь, и сел прямо на засыпанный осколками штукатурки пол, теперь уже видимый и осязаемый.
— Мы живы, — резюмировал он спустя время. Братья Гайо, как один, покачиваясь, с грохотом упали, раскинув руки. Лимм со вздохом лег на бок, откашливая изо рта густую кровь. Дженве вытер пот на лице, медленно повернулся к брату, страшась увидеть пустое место рядом с собой. Но нет, тело Ллойву не растворилось в модуле, Окто не впитал его всего, пощадив Последнюю Искру. Тело лежало тут же. На висках и шее выступили черные мазки сосудов, кожа побледнела, а из уголка рта и из носа тянулся след от кровяных капель. Он, словно пережил весь этот ужас вместе с ними. Пальцы его посерели, обращаясь в камень. Каждый из Жертвенных, расставшись с жизнью, возвращается к покровителю своего дома, как Ллойву сейчас уходил к создателю земной тверди и покровителю дома Лир — Литу, оставляя тело родовой стихии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ллойву! — Дженве не был готов поверить в эту смерть, кинулся к нему, прижал ухо к его груди. Тишина осадила все внутри. — Ллойву, нет! — Дженве не обращая внимания на окаменевшие пальцы, и начал ритмично давить ему на грудь, в надежде запустить сердце снова. — Ты не можешь умереть… Не теперь, Ловкач, слышишь?
Вайзе с сожалением взглянул на обоих Лиров. Ллойву он ненавидел, но смерти ему не желал. Особенно такой. Особенно сейчас.
— Очнись! — Дженве прижал ладони к шее брата. По плечам его пробежали синие всплески, и с пальцев в бездвижное тело снова потекла сила, способная дать жизнь даже камню.
— Дженве…
— Нужен Октис! — Дженве, словно безумный, рванулся к растрескавшейся арке входа, — Помогите мне!
Он, не помня себя, поднялся по спиральному коридору к самому выходу, где собрались обезумевшие от страха перед происходящим страты.
— Октис! Дайте мне его! — один из стратов, при одном взгляде на безумные глаза, сорвал с себя браслет и протянул Жертвенному. Дженве, невзирая на ломоту в теле, помчался обратно вниз, на ходу надевая браслет. В зале Роштар Вайзе, преодолев свою неприязнь, делал Ллойву массаж сердца, как до этого Дженве. Братья Гайо исчезли из поля зрения.
— Мне кажется… — начал Вайзе, поднимаясь, но Дженве не стал его слушать, решительно отодвинул рукой. Октис слабо загорелся на запястье асатра. Дженве прижал ладонь к груди брата и послал разряд. Затем прислушался. Тишина. Повторил — и снова ничего. Вайзе какое-то время наблюдал, как Дженве, словно обезумев, посылает один разряд за другим. Ему, определенно, не хватало сил.
— Помоги мне, — бросил он Вайзе. Тот положил ладонь на плечо.
— Дженве, он мёртв…
С удвоенной Искрой удар Октиса стал мощнее. Тело Ллойву изогнулось дугой, когда усиленный в разы разряд прошил его насквозь. Веки его дрогнули.
— Давай! — Дженве, окрылённый удачей, снова начал делать массаж сердца. Спустя время его усилия увенчались успехом, брат приоткрыл глаза. Пальцы побледнели и приобрели живой оттенок.
— Ллойву! — Дженве схватил его ладонь в свои. Прижал ухо к груди. Сердце билось, но редко, тихо и неровно. — Ты жив!
Вайзе чуть улыбнулся этой общей маленькой победе. За это время братья Гайо успели добраться до кабинета и распахнуть там окно, а затем и вернуться.
— Звезды! — закричал Лимм, останавливаясь в раскрытой арке. — Там куча звезд! И ветер! Все настоящее! Представляете! Н-а-а-аастоящее! Солью пахнет! Солью пахнет, солью пахнет! — танцевал он как безумный.
— Его надо в госпиталь, — не обращая внимания на толстяка, пробормотал Дженве, с трудом поднимая тело брата на руки. — Срочно
— Я помогу, — кивнул Вайзе и пошел вперед.
— Звезды! — орал во всю глотку Лимм уже где-то наверху.
У дверей, однако, их встретило новое препятствие. Толпа иллоев, пришедших к Окторуму, чтобы выказать свои сомнения, и испуганных произошедшей метаморфозой. Земля тряслась, небо меняло цвета, но затем словно с небес сдернули покров и над головами распахнул крылья черный бездонный небосвод, усеянный звездами. Теперь все отходили от пережитого и потрясенно разглядывали небо и облака, что северный ветер нес с океана на континент.
— С дороги! — прорычал Дженве, но никто не обратил на него внимания.
— Я подгоню экипаж, — Вайзе кинулся в сторону каретного сарая.
— С дороги! — застонал Дженве, но не смог повлиять на потрясенных зрелищем иллоев. Может, кто-то и увидел его, но за теми, кто уступил дорогу, стояли еще илои, а за ними еще и еще. По счастью, подоспел Вайзе с экипажем. Дженве передал тело брата в коляску и залез сам. Но дорога всё равно оставалась заблокированной.
