НКГБ – НКВД БССР, которые не были эвакуированы. В результате противнику удалось парализовать работу агентуры, оставленной на оккупированной территории, выявить и ликвидировать подпольные организации[550].
Один из руководителей абвера указывал на то, что «в начале войны командование германской армии не проявляло интереса к сведениям агентурной разведки, так как в его распоряжении имелось большое количество пленных и трофейных документов, которые достаточно характеризовали положение»[551].
Безусловно, определенные сложности и недоработки при организации агентурной работы в тылу противника сохранялись и в последующие годы. Условия оккупации сокращают возможности для формирования оперативной обстановки, зачастую вынуждая адаптироваться к ней и в спешном порядке изменять пути решения поставленных задач.
Так, например, спецгруппе «Четвертые» перед направлением на оккупированную территорию Белоруссии летом 1942 г. были переданы списки агентуры, оставленной в тылу противника, однако использовать ее не представилось возможным, так как часть агентов выбыла с постоянного места жительства, а часть была арестована и расстреляна оккупационными властями. Группа была вынуждена в срочном порядке создавать новую агентурную сеть. Необходимость создания разведывательной агентуры вызывалась и другими причинами: потребностью в более тщательном изучении объектов предстоящих диверсий, проверкой результатов боевых операций и проведенных группой диверсий. В период с июля по октябрь 1942 г. спецгруппой «Четвертые» было завербовано 78 агентов, создано 8 диверсионно-разведывательных резидентур с общим количеством сведенной в них агентуры 45 человек. Для связи и приема агентов было подобрано 7 конспиративных квартир[552].
Вместе с тем, имевшиеся в начале войны определенные трудности и недоработки при организации разведки постепенно устранялись, эта деятельность усовершенствовалась. Уже в 1942 году ее эффективность и результативность почувствовали и оккупанты, что отмечалось в их распорядительных и др. документах.
Например, штаб 2-й немецкой танковой армии в специальном приказе от 30 января 1942 г. так описывал разведывательную деятельность партизан: «По данным нашей разведки известно, что теперь, как и раньше, осуществляется тесное взаимодействие партизан с частями Красной армии. Русские регулярно получают подробные сведения от партизан о начертании немецкого переднего края, о занятии отдельных населенных пунктов, о местонахождении штабов, виде, размахе и направлении движения, количестве и вооружении отдельных войсковых частей[553].
В обзоре штаба хозяйственной инспекции группы армий «Центр» о последствиях партизанской деятельности за период с весны до осени 1942 г. указывалось: «Повсюду сидят доверенные лица партизан, разведаппарат которых работает ошеломляюще быстро и надежно»[554].
В дальнейшем разведывательная работа расширялась и приносила весомые результаты, обеспечивая командование важной информацией, необходимой для принятия решений при планировании деятельности как партизанских формирований, так и армейских подразделений.
Основными объектами разведки являлись транспортные коммуникации, гарнизоны, а также склады, оборонительные и иные сооружения противника.
В зависимости от объекта разведки применялись различные методы получения развединформации. Так, на коммуникациях и различных сооружениях противника оптимальным методом являлось наблюдение. В гарнизонах противника при помощи агентуры активно применись такие методы как сбор и изучение документов противника, а также выведывание информации у представителей вражеской администрации или опрос местного населения. Помимо этого разведывательные данные добывались путем допроса пленных и перебежчиков, изучения захваченных у противника образцов вооружения и техники и др. Наилучший результат давало комплексное использование различных методов разведки при сборе информации, а затем на стадии проверки полученных сведений.
3.2. Контрразведка
Деятельность спецслужб Германии по противодействию партизанскому движению
В начальный период войны партизанское движение на оккупированной территории Белоруссии еще не приобрело значительного размаха и не рассматривалось Германией как серьезная угроза. Деятельность ее спецслужб была, в основном, направлена на добывание сведений о вооруженных силах Советского Союза, его военно-экономическом потенциале, а также на нанесение ущерба, в первую очередь войсковым подразделениям и военным объектам.
Делая ставку на молниеносную войну, в первые месяцы боевых действий основное внимание немецкая разведка обращала на фронт и прифронтовую полосу, где осуществлялся сбор разведывательной информации, исходя из текущих потребностей военного командования. Продолжающееся отступление советских войск, отсутствие сплошной линии фронта, значительная протяженность фронтовых коммуникаций – все это создавало условия для безнаказанного проникновения агентуры противника в советский тыл. При переброске агентов немецкая разведка ставила перед ними задачу вести сбор разведывательных данных путем личного наблюдения в пути следования по заданному маршруту, подслушивания и выведывания у военнослужащих сведений, представлявших военную тайну. Диверсионно-разведывательные группы противника также пытались дезорганизовать управление советскими войсками и работу органов тыла[555].
Агентура готовилась для сбора военной информации, совершения диверсий и террористических актов, захвата и уничтожения военных объектов, распространения дезинформационных и панических слухов. В первую очередь вербовке подлежали перебежчики, пленные, давшие ценные сведения о Красной армии, те, кто «хорошо зарекомендовал себя на работе в лагерях», кто подвергался в прошлом репрессиям со стороны советской власти[556].
В конце 1941 г. народный комиссар внутренних дел БССР А. П. Матвеев в разведывательной сводке на имя секретаря ЦККП(б)Б Эйдинова указывал: «Большую помощь немецким войскам оказывают дезертиры прифронтовой полосы. Которые при направлении их Военкоматом не доходят до пункта формирования части и возвращаются в свои населенные пункты и сообщают немецкому командованию известные данные о численности и вооружении частей Красной Армии, после чего немцы забрасывают их в тылы наших войск с конкретными разведывательными заданиями. В западных областях Белоруссии немцам симпатизируют кулаки и репрессированные советской властью»[557].
В связи с развертыванием на территории Белоруссии партизанского движения, помимо советского тыла, важным направлением заброски агентуры стали партизанские формирования.
В декабре 1941 г. в НКВД СССР поступило несколько рапортов от чекистов, действовавших на оккупированной территории Белоруссии, в которых сообщалось о разоблачении вражеской агентуры противника. Так, в Мглинский отряд проник предатель Лепешкин. Он выдал немцам местоположение отряда, и немцы устроили облаву. И хотя партизанам удалось уйти, «но этот факт парализовал деятельность отряда». Агент был расстрелян. В ходе следственных действий была доказана причастность к немецким спецслужбам бойца одного из партизанских отрядов Сельмашонка, который во время разведки выдал своего товарища. А всего за период с июня по сентябрь 1941 г. только на территории Петриковского района чекистами было выявлено и уничтожено до «40 человек антисоветчиков-профашистов из них 3 агента немецкой разведки, пробравшихся в партизанский отряд»[558].
Расширение партизанского движения обусловило особенности подготовки агентуры германских спецслужб на территории Белоруссии, приоритетным направлением деятельности которой становятся органы движения сопротивления оккупантам.
Белорусский исследователь С. В. Кулинок, глубоко изучивший эту проблему, указывает, что лишь некоторые наиболее крупные немецкие разведывательно-диверсионных школы (например, Минская, Борисовская, Витебская, Могилевская и др.) готовили агентуру для действий в тылу воинских частей и на территории Советского Союза. Автор акцентирует внимание на том, что основным направлением деятельности большинства этих школ и
