— Чьим хошь, это точно, — Сонечка и не скрывала насмешку в голосе.
— Чем ты там занимаешься? — Леночка уже вошёл в раж и будто бы не слышал последнего ее замечания. — А, книгу о певице пишешь…
И как только он умудрился мгновенно все вспомнить?
— Так вот, если надо, могу эту твою певицу проспонсировать. И тебе больше гонорары за раскрутку платить станет, и мне выгода — инвестиции в искусство — дело сейчас уважаемое. И реклама хорошая. Компаньоны мои, кстати, давно собрались во что-нибудь влезть в такое, пообщественней… Никакой я не альфонс! Ишь, стервь, чего придумала!
— Ладно… Рада, что у тебя все хорошо. — Сонечка уже устала от этого бреда. Леночка всегда был не в себе, а сейчас явно на почве своей мании величия еще совсем мозгами тронулся. — Певице моей финансирование не нужно — она уже мертвая. А меня и без тебя хорошо обеспечить обещают. Надеюсь, звонков с твоими истериками больше не последует, — Сафо безжалостно называла вещи своими именами. — Чао!
Настроение ее совершенно испортилось. Впрочем, вероятно именно такой агрессивный настрой и надо иметь, чтобы пойти на решительный разговор к начальству. Сафо глянула в зеркало. Все было так, как должно. Негодующая звезда, требующая восстановления справедливости.
— Я отказываюсь впредь давать интервью. — хищно сощурившись, сообщила она зеркалу, откинув голову назад. — Я отказываюсь играть в ваши игры. Вам нужны ремесленники? Обходитесь тогда без меня. Но не думайте, что это принесет тот же результат, что и первая книга. Потому что она — написана сердцем… — Сонечка досадливо отмахнулась от своего отражения. — Нет, слишком пафосно. С этими маразматиками и сама начинаешь страдать гипертрофированием чувств… Ладно, скажу все, как есть.
Сонечка точно знала, что Лилия сегодня утром будет в разъездах, а никто другой не мог помешать разговору с Геннадием. Решающий час настал. На работу Сонечка сегодня выехала несколько раньше обычного, поэтому знакомого таксиста на остановке не застала. То ли спал еще, то ли решил успеть до выхода выгодной клиентки еще кого-то обслужить. Сонечка уселась в первую попавшуюся машину и решила было расстроиться. Но парень оказался ничего — довез быстро и совсем не приставал с расспросами. Видимо, у них там на стоянке уже знали, что Сафо — клиент хороший, и подойти ей — большая удача…
Охранники бодро поздоровались, Сафо почти не отреагировала. Так была напряжена и не могла отвлекаться. Да и не хотела растрачивать свою взвинченность попусту.
— Расплатитесь с машиной. Сегодня новый водитель, — попросила она охранников сухо, хотя в другие дни останавливалась с ними покурить и получала даже потом от Лилички втык за панибратствование с персоналом. Сегодня Лилия осталась бы довольна.
Сафо громко постучала в дверь кабинета Геннадия и, дождавшись удивленного «Гхм?», резко рванула дверь. Вошла, закашлялась от табачного смрада, заполнявшего кабинет героически некурящего уже полгода Геннадия, отдышалась, обвела глазами присутствующих и… совершенно обалдела.
Кусочек мысленного дневника:
Последний раз такое чувство неловкости я испытывала, когда решила устроить интимный сюрприз Александрову. Ведь и чулки сеточки купила, хотя отродясь такие не носила, и шубу у маман на пару дней выпросила. А оно возьми, да так глупо сложись. Вывод — не берись делать то, что тебе на роду не написано. Не выйдет из меня великой искусительницы, это ведь сразу было понятно, и нечего было стремиться таковой становиться. И придумала ведь не сама — всплыло в памяти давнее предательницы-Женьки научение. С Женькой-то после ее шашней с Владленом я все равно помирилась, но таких близких отношений уже, конечно, не складывалось. И потому все, что о ней в памяти всплывало — это оттуда было, совсем издалека, когда я — еще девочка, а она уже опытная и желанная каким-то хахалями, хотя вообще она страшная, а по возрасту мы ровесницы. Женька тогда рассказывала, как одного своего воздыхателя-соседа с ума сводила. Тот все сох по ней, да от взглядов к делу перейти не решался, вот она и решила ускорить процесс. Вырядилась так, что никто не устоит. Чулочки с подвязкой, высокий каблук, бусы, клипсы до плеч, а сверху — пальто с лисьим воротником. Ах, да, и соски еще обвела в кружочек яркой помадою. Вот приходит она к нему, как ни в чем ни бывало. Хиханьки, хаханьки, да, чайку попью, разумеется… Он, как радушному хозяину и положено, тянется помочь пальто снять, она не возражает, небрежно расстегивает пуговички. Сбрасывает воротник, а там… размалеванная Женькина грудь третьего размера и запах истекающей желанием женщины. Женька ведь, пока весь этот маскарад придумывала, до безумного состояния себя довела… В общем, у них с соседом долго еще все было романтично и на уровне. А потом его забрали в армию, и все Женькины чувства разом улетучились… Хотя она говорила, что это он совершенно другим человеком стал, и ждать его было совершенно бессмысленно.
И надо же так, чтоб в разгар романа с Александровым мне вдруг вспомнилась та Женькина история. Причем вспомнилась-то исключительно из вредности:
— Ты не стерва совсем. — сказал накануне Александров. — Ты — другой породы. И это здорово. Привлекаешь естественностью. Натуральная сексуальность — не манерные повадки искусительницы, а все настоящее. Такого у меня еще не было…
Он это в качестве комплимента говорил, а я расстроилась. Ну, думаю, сейчас покажу тебе настоящую леди вамп и соблазнительницу. Пришла к нему в перерыв. Ну, чтоб птицу-секретарь лишний раз не травмировать. Сам-то Александров на перерыв отродясь не выходил. Выгонял всех клиентов, отпускал птицу на поиски наполнителя авосек для ее домашнего быта, а сам чинно отдыхал, чаи потягивал, а иногда поедал обеды, приносимые из соседнего ресторана. И вот я, значит, добралась до Александровского кабинета. В подъезде переоделась, как подобает. Нажала наманикюренным пальчиком на звонок.
— О, Сафо! — Александров бодрячком метнулся к двери. К тому времени он уже узнавал меня по манере нажимать звонок. — Рад видеть тебя, проходи. У нас тут небольшой обеденный сабантуй. — тут же начались шумные представления. — Это Сафо, мой друг и клиентка. — и тут же в сторону круглощекой улыбчивой тетки с длиннющей русой косой. — Ах, ну что ты так хитро смотришь, Маха! Я б давно светился весь от счастья, если б такая барышня на меня позарилась. Вы б сразу по мне это заметили! Увы, я для таких слишком стар… — дальше он обращался уже ко мне: — Сафо, это мои бедовые одногруппнички. Решили, вот, сделать сюрприз, навестить старика… Но что же ты мнешься в дверях, как неродная? Заходи, заходи. Давай помогу тебе снять шубу. Что? Не снимать? Да что с тобой?
Я стояла вся красная и никак не могла сориентироваться. Резко уйти — неудобно. Выглядеть будет, будто пришла я для индивидуального общения, и совсем не рада обществу… Сидеть в шубе — совсем дурно… Направиться в туалет и переодеться там — расторопная глазастая Маха сразу заметит, что пришла девочка в чулочках, а из туалета вышла в брюках уже…
— Мне, меня, я… — вырвалось из груди, как только Александров протянул руки к моей шубе. Я пятилась и смотрела на него дикими глазами. Он ничего не понимал, несколько раздражался и упрямо наступал.
— Дай я помогу тебе раздеться! — упорствовал он. — Ты ведешь себя так, будто гнушаешься нашим обществом.
— Да оставьте вы меня в покое! — не выдержала я, когда он уже практически прижал меня в угол. — Я на секунду зашла. Мне, мне, мне бежать надо!
Чудом увернувшись от его рук, я выскользнула и кинулась к двери, по дороге уронив портфель, из которого, по причине, как назло, плохо закрывшейся кнопки, вывалилась вся моя одежда… Не глядя ни на кого, чувствуя, что проваливаюсь от стыда куда-то к центру земли, я быстро собрала вещи и убежала. «С Александровым покончено!» — твердила я себе по дороге, моля бога, чтоб ни один из одногруппников Александрова никогда больше не повстречался мне в жизни.
Обуреваемый любопытством и, в общем-то, догадывающийся, что произошло, Александров перезвонил вечером, рассыпался в уверениях сумасшедшей моей очаровательности и предложил считать происшедшее забавным и милым приключением. Я все еще сгорала от стыда и согласилась продолжить отношения только с условием, что тот досадный инцидент никогда больше не будет вспоминаться.
Он и не вспоминается никем, кроме меня. И вот теперь то же жгучее, ни с чем не сравнимое чувство стыда накрыло меня с ног до головы, едва я разглядела присутствующих в кабинете Геннадия. Вот и поговорила с боссом за спиной непосредственного начальства!
— Ты меня ищешь? — Лилия, завидев меня, тот час же натянула милейшую улыбку.
Ну что было делать? Честно сказать, что пришла ругаться с Геннадием? В присутствии Лилии это совершенно бессмысленно. Они переглянутся, она заверит, что все объяснит мне позже и вопрос будет снят. Или не снят, но, в любом случае, вразумительного объяснения от Геннадия при Лиличке я не получу. При ней он слишком блюдет сове достоинство, а всерьез разговаривать со мной — это занятие не для его ранга…
