- Нам, представителям тонкого мира, изменить внешность - раз плюнуть. Мы меняем форму по своему желанию. Если вам удобнее общаться с мистером Дорхемом, пожалуйста...
Одноглазый, остроугольный мистер Дрим опять вспучился, только на этот раз более интенсивно, а когда сдулся - на Джона Кейна смотрел уже солидный господин, воротила с Мэдисон-авеню. Словом, тот самый, кто был тогда с Джулией.
У Джона закружилась голова. Он поднял глаза к небу, словно прося защиты у Бога. В небе снижался лобастый "Боинг" с креном на левое крыло, тянул в главный аэропорт города - JFK (Джон Фицджеральд Кеннеди), где совсем недавно отремонтировали поврежденную взлетно-посадочную полосу, убрав искореженный бетон и обгорелые останки людей и самолета.
Благообразный мистер Дорхем ехидно смотрел то на беднягу Джона Кейна, то на снижающийся самолет.
- Достаточно одного слова - "да", - прохрипел он почти неслышно, - и всё решится!
Джон Кейн упал в обморок.
Глава 20
- Дядя Джон! - кричал мальчик, - Очнитесь! Рыба попалась! Рыба!
Джон оторопело уставился на спиннинг. И правда, удилище согнулось так, что того и гляди сломается. Леска то натягивалась, то ослабевала, то уходила вбок. У Джона хватило сообразительности не выхватывать спиннинг из крепления, иначе его бы вырвало из рук. Джон, наклонясь, стал сматывать леску, подтягивая добычу. Рыба билась за свою жизнь яростно.
- Генри! Давайте подсачник.
Доктор давно уже подпрыгивал от возбуждения и не знания, что делать. Но вот ему дали указание, и он сразу почувствовал себя полезным членом общества. Он схватил подсачник и свесился за корму.
- Осторожнее, - предупредил Джон доктора, - смотрите, не вывалитесь за борт.
- Мне кажется, эта ваша штука мала, - имея в виду подсачник, предупредил доктор. - Судя по всему, мы поймали акулу.
- Пока рыба в воде всегда кажется, что поймалось нечто... а когда вытащишь... и удивляешься, что такая мелочь может так сопротивляться...
И тут рыбина всплеснула хвостом, что-то блестящее и острое мелькнуло над водой и скрылось в пенных бурунах.
- Эта - не мелочь, - сказал доктор, падая назад, но сумев вывернуться и устоять на колене.
- Стоп машины! - приказал Джон. - Оайе, выключи моторы!
Мальчик бросился в рубку. Через минуту яхта резко сбавила ход, но двигатели продолжали работать.
- Я не знаю, как их выключить! - крикнул мальчик, высовываясь из рубки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Джон махнул рукой, мол, не надо, подкрутил еще леску, потом открепил спиннинг, крепко взялся двумя руками за ручку и стал тянуть, потихоньку отступая. Рыбина вдруг вся напоказ резиново-упруго выпрыгнула из воды. Доктор не зевал - ловко зацепил ее сзади, отрезая путь к отступлению. Серпообразный хвост запутался в сетке. Джон резко потянул и рухнул на палубу. К нему соплисто скользнуло огромное тело рыбы - трепещуще-серебристое, мощное, опасное. Огромный слоистый костяной шип на носу чуть не пропорол Джону живот. Пока Джон соображал, как утихомирить живую торпеду, Генри ударил рыбу железным ободом сачка и случайно попал ей в голову. Рыба перестала биться и вытянулась во всю длину. Это была огромная рыба-меч.
- Я такую первый раз вижу, - сказал доктор, приседая на корточки.
- Я тоже, - лежа на палубе и тяжело дыша, отозвался писатель.
<p>
* * *</p>
На веранде бара "Гавана" собралась обычная компания: директор местной гимназии Альдебер Дюфрен (прозванный гимназистами месье Жалюзи), приехавший сюда с берегов Сены из чувства долга перед аборигенами (когда он брал у них взаймы, неизвестно); Мониту, по прозвищу Малыш - абориген - местный поэт, любимец президента Куллала Манолу; уже известный нам бригадир причальной команды Охам Дженкинс - переселенец из ЮАР; Алисия Ферэрра - женщина свободная во всех отношениях, приехала из Бразилии, никто не знает зачем; поляк Бронислав Фунек, приехал из Польши вполне с определенной целью - разбогатеть, хочет купить здесь подешевке какие-то концессии. Художник Годо, переселенец из Франции (по примеру Гогена, переселившегося на Таити в поисках вдохновения), как всегда отсутствовал.
Говорили здесь (на островах) на причудливом диалекте - смеси французского с английским и с добавлением, как приправа к блюду, некоторых словечек из лексикона аборигенов. Язык которых тоже в свою очередь состоял из смеси французского и древнего туземного наречия.
Всю эту космополитскую компанию обслуживал бармен Жан-Люк - тоже француз, по прозвищу Бессонный. Действительно, никто не видел, чтобы Жан-Люк когда-то спал или даже дремал. Бар работал круглосуточно. И Жан-Люк работал круглосуточно. Когда бы вы ни пришли в "Гавану" пропустить стаканчик - в полдень, в полночь или под утро - вас встречал Жан-Люк Бессонный, свеженький, бодрый, как будто только что заступил на смену.
Ну, уж это слишком, - скажет даже самый доверчивый пилигрим. - Такого не бывает. Не может человек не спать, работать круглые сутки, даже если это скупенький француз.
Пилигрим окажется прав. Здесь был подвох или, как выражаются нынешние тинэйджеры, "прикол". На самом деле бармен, работал не больше, чем все нормальные люди и столько же отдыхал. Потому что Жан-Люка как такового не существовало. А были однояйцовые братья-близнецы Люк и Жан (причем, как шутили некоторые, никто не знал, кому досталось это яйцо). Вот у них-то, взятых в совокупности, и было прозвище Бессонный. Потому что для всех Люк и Жан были как одно лицо. И чтобы не путаться, их просто звали Жан-Люк. Имени Жан отдавался некоторый приоритет, потому что он был старше Люка на одну минуту. Он первым отважился вылезти из теплого сумеречного вместилища в холодный ослепительный мир.
