Глава 49
…На следующий день Сергей проснулся от монотонного шуршания автомобильных покрышек по дороге. Заднее сиденье Сашиного «опель-универсала» было разложено, в результате чего часть салона превратилась в просторное ложе. Коробки и пакеты с покупками были размещены рационально, что позволяло относительно свободно поместиться одному взрослому и двум детям, потому что близнецы Александра спали тут же, рядом с Сергеем на армейских американских полевых матрацах.
Ничего не понимая, Михайлов потянулся и приподнялся на локтях: впереди машины Богуславского шел «опель» Голубева, сзади — «тойота» того самого представителя Генконсульства, который организовывал экскурсию на корабль.
— А, проснулся, герой! — воскликнул Саша, увидев в зеркале заднего вида заспанное помятое лицо Сергея. — С возвращеньицем в наш грешный мир!
— Ничего не понимаю! Голова болит, раскалывается. А главное не помню, как оказался у тебя в машине, и где мы сейчас находимся?
— Километров в сорока отсюда сделаем привал, отведаем жареной форели, а там переговорим и все объясним. Но учти, по прибытии домой ты так просто — я имею в виду пивом — не отделаешься!
— Ну так и быть, ты меня заинтриговал!
Действительно, через сорок километров горное ущелье, по которому двигались дипломатические машины, расступилось, потеснясь с руслом бешено несущей свои воды речки, и взорам путешественников открылись так называемые турецкие Альпы — горная долина Тавра. После завтрака в придорожном ресторанчике с обилием блюд из форели женщины и дети пошли любоваться природой, а мужская половина заказала крепкий турецкий кофе и, удобно расположившись на дощатой террасе, начала обсуждать сложившуюся ситуацию.
— Сергей Альбертович, вы хоть помните вчерашний вечер и ночь? спросил Михайлова Голубев.
— Помню только, что настроение у меня было хорошее, правда, отчего не соображу. Пришел с экскурсии по подводной лодке… Точно, вспомнил, шлепнул себя по лбу Сергей, и, видя, что Владимир Анатольевич задает вопросы в присутствиии Анатолия, вице-консула российского Генконсульства в Трабзоне, решил, что можно все рассказать, — я выяснил: это та самая субмарина. И номер корабля явно был: к этому выводу меня подтолкнули отверстия на рубке. Правда, сейчас его наверняка уже никогда не узнать, валяется сейчас кусок железа с номером где-то на дне Черного моря. Но это уже неважно! — с запалом воскликнул Сергей. — Главное — что та самая лодка!
— Да, вы правы, — выслушав тираду Михайлова, спокойно произнес Голубев, — это та лодка, о которой вам говорил ваш знакомый. И её номер U-043S.
Пожалуй, немая сцена в пьесе Николая Васильевича Гоголя произвела бы меньшее впечатление на присутствующих, чем эффект от ошеломивших Сергея слов военного атташе.
— Как вы его узнали? — в недоумении тихо спросил он.
— По двум каналам. Во-первых, спасибо большое детям Александра. (За вами, Сергей Альбертович, два килограмма лучших российских конфет). Когда вы ушли, один из сыновей Саши — Миша, вроде бы «нечаянно» уронил игрушечную машинку со смотровой площадки, и пока наша группа спускалась вниз, второй сын — Сережа — успел подлезть под эту площадку, возле основания которой и валялся номер. Сережа его запомнил и, хотя знает ещё не все латинские буквы, изобразил номер на бумаге.
— Так значит номер был на месте? — спросил Сергей.
— Должно быть, его сорвало взрывом ракеты, и он болтался на одной или двух заклепках, — вставил Александр. — А сильный ветер и шторм доделали это дело уже на берегу: они раскачивали проржавевший лист до тех пор, пока не сорвали его и не сбросили вниз.
— Понятно! А второй, что за канал?
— Об этом расскажет Анатолий.
Глава 50
Вадим Олегович понимал, что в данной ситуации этому старику, что бы он ни рассказывал, можно было верить. Но в то же время он понимал и другое: не все необходимо принимать вслепую. У Полковника появился реальный шанс узнать побольше о Суздальском и его фирме, используя при этом прежние связи по старому месту службы.
Угрызения совести его не мучили, так как он согласно своим обязанностям и инструкциям, утвержденным лично Матвеем Борисовичем, был просто обязан денно и нощно проверять каждого человека, работающего на фирме, включая и шефа.
Понятно, что Суздальский в этом деле имел свой интерес — а вдруг где-то ещё сохранились архивы или в каких-либо бумагах есть упоминания о нем, ветеране Великой Отечественной войны, орденоносце и вообще заслуженном человеке.
Но Полковник за все время работы на фирме так и не смог раздобыть ничего путного, особенно, что касалось прошлого его дорогого шефа…
— Так мы лишились некоторой части нашего золотого запаса. Но в целом дело не в нем, а в том, что этот человек может нам испортить весь наш бизнес, в котором завязаны многие сильные мира сего, — Суздальский взглянул на напольные часы. — Время нашего разговора подошло к концу. Сейчас придет один человек. По этому делу будете работать вместе. Вы приглядитесь к нему: возможно, он нам пригодится. Если стоящий человек, тогда переманим его к нам.
— Понял, Матвей Борисович, — четко ответил Полковник.
…Ровно в десять часов в кабинет вошел молодой человек.
Суздальский представил присутствующих друг другу и сразу же перешел к делу.
— Вам сообща необходимо разыскать одного человека, — при этом он достал из верхнего ящика стола две фотографии и дал их каждому из собеседников. — Эта фотография почти тридцатилетней давности, поэтому в конце нашей беседы вы мне их вернете, я не вижу необходимости по ней искать этого человека. А вот фамилию, имя и отчество постарайтесь запомнить, хотя, скорее всего, он изменил все свои биографические данные. Поэтому перво-наперво проверьте все архивы: быть может, этому человеку с помощью какой-либо нашей спецслужбы меняли документы, а вместе с ними фамилию и прочее.
— Кто по профессии этот человек? — подал голос Иваненко.
— Как вы, я думаю, уже догадались, он — разведчик. Притом высококлассный военный разведчик. Хотя начал свою деятельность в конце войны, в 1944 году, он со своей агентурной группой добился больших результатов.
— Уважаемый Матвей Борисович! Даете вы санкцию на использование только отечественных архивов или можно искать и за рубежом? — вежливо вставил слово Станислав Михайлович.
— Где искать — решайте сами. Могу только посоветовать: обязательно свяжитесь с американцами, англичанами, немцами, бельгийцами и голландцами. Они очень большой зуб имеют на этого человека.
В самом конце войны немцы передали службе специальных операций США архивы военной разведки — абвера. Так этот наш разведчик ухитрился опустошить две машины с тяжелыми ящиками сразу же после их погрузки. Кроме того, как только колонна с документами прибыла в расположение американской части, сразу начались лихорадочные поиски пропавшего груза. А он в это время умудрился из-под носа американской военной полиции угнать грузовик, напичканный шифровальной аппаратурой немецкого и американского производства с полным комплектом ключей и шифров.
— Да, припоминаю. Нам об этом случае в институте Андропова рассказывали.
Суздальский и Котов резко повернули головы в сторону Иваненко. Видя их озабоченность, он тут же пояснил:
— Это было в лекции. А в лекцию попало после выступления в нашем институте начальника Главного разведывательного управления министерства обороны.
— Понятно, — растягивая слово, задумчиво произнес Матвей Борисович. Но продолжим. Этот человек владеет несколькими иностранными языками. Доподлинно известно, что он свободно говорит на немецком, английском, испанском и турецком. Прекрасно знает автодело, радиодело. Владеет приемами рукопашного боя.
После войны женился на немке из членов своей группы.
Очень любит собак, умеет их дрессировать. Говорят, что в его группе было несколько немецких овчарок, он научил их выполнять команды как на русском, так и на немецком языках.
Самое главное: ни он, ни его люди никогда не испытывают финансового голода. Если сказать точнее, то он обладает возможностью постоянно пополнять свои ресурсы, но, — Суздальский поднял указательный палец вверх, — только на свое дело. Себе же никогда ничего не брал.
— А другим, ну, своим товарищам, которые находились в стесненном положении, он помогал деньгами? — опять поинтересовался Иваненко.
— Да, помогал. А своим коллегам даже доплачивал к пенсии и все расходы по случаю похорон брал на себя. Вообще-то мы считали этого человека умершим ещё лет пятнадцать назад. Но в течение последних пяти лет нас постоянно беспокоят события или, как сказал до этого Вадим Олегович, неприятности, происходящие с нашими людьми и с нашим бизнесом. А недавно к своему дню рождения я получил поздравительную телеграмму, подписанную «Курт».
