— Но это ещё не значит, что ваш человек жив! — вставил Иваненко.
— Да, если не считать того обстоятельства, что этот псевдоним знали всего четыре человека: один погиб на фронте, другого мы убрали уже после войны, третий — это я, а четвертый — …
— …он, — завершил мысль старика молодой человек.
— Да, он. Он и есть «Курт». Это его оперативный псевдоним. Так он подписывал свои радиограммы.
— Извините ещё раз, Матвей Борисович, за бестактность! Как, при каких обстоятельствах он попал к вам, так сказать, в ваш бизнес? — снова задал вопрос Иваненко.
— Я не хотел бы вдаваться в детали и подробности этого дела. Считаю, что вы получили достаточно информации для поиска этого человека.
Станислав Михайлович, как школьник, поднял руку для вопроса:
— А не считаете ли вы, уважаемый Матвей Борисович (Суздальского аж передернуло от этой навязчивой вежливости собеседника), что кто-то мог воспользоваться военными архивами или архивами военной разведки для того, чтобы вас провоцировать или шантажировать?
— Увы! Здесь и близко не пахнет шантажом. Обычно шантажисты выставляют какие-либо требования. А здесь полное молчание. Только мои люди все чаще попадают за решетку, а дела валятся одно за другим. У меня есть очень влиятельные люди в верхах нынешней власти. За деньги они готовы оказать мне любую помощь — подарить подводный крейсер или стратегический бомбардировщик. Они мне многим обязаны. Ведь политика — это самое грязное дело, самый грязный бизнес, какой только есть на этом свете. Но как только они соглашаются мне помочь выйти на этого человека, так через неделю звонят и, сославшись на тысячи причин, отказываются от своего обещания.
— Да-а-а! — протянул Иваненко. — Значит, на них рассчитывать не приходится.
— Если бы они что-либо могли, я бы не обратился к вашему шефу, уважаемый Станислав Михайлович, — парировал Суздальский.
— Ну, что ж, — резюмировал Иваненко. — Задача мне ясна. Приступаю к выполнению.
— Для вашей успешной работы все финансовые, материальные и технические ресурсы выделены Вадиму Олеговичу. Необходимые первоочередные расходы согласуете с ним. Вадим Олегович, — обратился он к своему шефу безопасности, — проследите, чтобы у господина Иваненко был транспорт, средства связи, квартира, по паре номеров в приличных гостиницах столицы. Обсудите с ним условия связи. Доклад мне по результатам работы — еже-дневно вечером.
— Не волнуйтесь, Матвей Борисович, все будет сделано, — улыбаясь, заверил старика Иваненко. — До свидания.
— До свидания, уважаемый Станислав Михайлович, — глядя прямо в глаза, попрощался с молодым человеком Суздальский. — Да! Еще хотел высказать свою маленькую просьбу, — остановил он выходящих из кабинета людей. — Тут недавно напали на мою квартиру. Нет, не «Курт», это точно! — заметив взметнувшиеся брови Иваненко, успокоил старик. — Разборка внутри фирмы. Все участники этой акции нам известны, с ними проведена соответствующая работа, и они, естественно, наказаны. Но куда-то пропали некоторые мои личные вещи, дорогие для меня как память. Так вот, прошу вас, если промелькнет где-либо информация о местонахождении моих реликвий, будьте так добры, дайте знать! Список пропавшего получите у Вадима Олеговича. Вот теперь уж точно все! До свидания, господа! Удачи вам!
Глава 51
— Как только лодку выбросило на берег, — начал рассказ Анатолий, — нам из Москвы пришло указание уточнить национальную принадлежность корабля, его нынешнее состояние и есть ли останки экипажа в лодке, если эта субмарина окажется советской.
Эту информацию мы тут же получили из штаба пункта базирования турецких ВМС — там мы давно уже прикармливали некоторых больших начальников. Так как лодка была немецкой, времен второй мировой войны, в штабе посчитали, что могут поделиться с нами информацией. Не бесплатно, конечно.
Далее, Генеральный Консул телеграммой известил наш МИД по существу запроса. Оттуда никаких указаний по этому вопросу не поступало. Но тут же приехали эти ребята — наши соотечественники — и буквально оседлали лодку.
Наш Генеральный заволновался, справедливо полагая, что наши «новые русские» охотятся за какими-то секретами и этот факт может вызвать дипломатические осложнения. Наш шеф поручил мне и ещё одному товарищу «присматривать» за этими ребятами.
Тут и вы приехали, а ещё раньше вас — американцы и немцы. Наши «иностранные партнеры» проводили на подводной лодке различные исследования: видимо, их волновала проблема транспортировки каких-либо ядерных материалов — первые дни они работали в специальных защитных костюмах. Но их предположения не подтвердились, так как с утра того дня, когда вы приехали в Трабзон, они уже работали без защиты в обычных армейских комбинезонах.
Всю информацию по этому кораблю они держат у себя на этаже, который очень тщательно охраняется: даже горничных и прислугу не пускают.
— С другой стороны, — продолжал Анатолий, — нашим соотечественникам также удалось добиться разрешения местных властей для проведения работ на подводной лодке. Хотя американцам и особенно немцам это соседство было явно не по душе, они друг другу не мешают, но, по-моему, информацией ни те, ни другие не делятся.
Вчера утром я услышал, как один из «новых русских», по-видимому, их начальник, ставил задачу своему подчиненному — зарисовать фрагменты подводной лодки: нос, корму, рубку, некоторые внутренние помещения. Этот художник работал почти до вечера и, как только стемнело, отправился в свой номер.
Владимир Николаевич рассказал мне, что заинтересовало вас, а значит и нас на этом корабле.
Эти «новые русские» вели себя не столь осторожно, как иностранцы, а даже как-то нагловато, считая, что они находятся у себя дома. Вчера коридорным работал один мой знакомый — Зейнал, курд по происхождению. Он был в некотором роде мой должник. Его-то я и попросил принести мне рисунки из папки художника, пока тот развлекался где то в городе. Зейнал мне их вынес прямо к машине через черный ход. Я быстро съездил в нашу «контору» и сделал ксерокопии. Копии сейчас у Владимира Николаевича.
— Вот это здорово! Ну прямо как в шпионском романе! — обрадовался Сергей.
— Это ещё ничего, — начал Голубев. — Самое интересное было вчера, что связано с вами, дорогой Сергей Альбертович.
— Честно говоря, я ничего не помню: ни как закончился вчерашний вечер, ни где ночевал, ни как попал в машину Александра. Помню только, вечером в хорошем настроении пришел в гостиницу. Пока сидел в холле, ко мне за стол подсела веселая компания: кажется, там были американцы или англичане. Потом следует какой-то провал до сегодняшнего утра.
— Понятно, — растягивая слова, по слогам произнес Голубев. — Хорошо, что все так удачно для вас закончилось, Сережа. О том, что было вчера вечером, вам расскажет Анатолий.
— Когда я приехал в гостиницу, как мы с вами, Владимир Николаевич, договаривались, — начал свой рассказ представитель Генконсульства, — ко мне подошел Зейнал и шепнул, что с приезжим русским дипломатом американцы, а это были они, что-то замышляют сделать.
— Я сразу же бросился в фойе, и что я вижу?.. Сергей Альбертович, размахивая стаканом с виски, веселится в окружении американцев и наших русских, которые приехали раньше вас и работали на подводной лодке. Веселье стояло неимоверное, но надо было что-то делать — Зейнал меня до сих пор никогда не подводил.
Я направился к шумной компании и стал утихомиривать Сергея Альбертовича. Но он пребывал в таком состоянии, что никого не узнавал. Пришлось слегка вмазать ему. Наш друг упал и затих, тут я немного испугался, не слишком ли я его… Но, как потом оказалось, он крепко спал.
Американцы и наши соотечественники, вначале слегка опешив от моих действий, выразили подозрительную готовность отнести Сергея Альбертовича в его номер, но я выступил с проникновенной речью о необходимости соблюдать приличия для российских дипломатов, а наш товарищ, — он показал на Михайлова, — мол, их нарушил, и за это его ждет нелицеприятная беседа с Генеральным Консулом России. И пока до них доходил смысл моих слов, с помощью Зейнала перенес Сергея Альбертовича на заднее сиденье моей машины. Я отвез его в Генконсульство, в своем кабинете расставил стулья в виде кровати, и Сергей Альбертович мирно проспал до утра. Но нам, правда, спать не пришлось.
— Разрешите, Владимир Николаевич, — рассказ продолжу я, — попросил Александр. — Отправив тебя отдыхать, Толя сразу же нашел меня и сообщил о случившемся. Я спустился в фойе и стал ждать Владимира Николаевича.
Тут ко мне подбегает Макаров и требует найти Михайлова. Скрывать что-либо и хитрить не имело смысла, поэтому я ему объяснил, что с нашим товарищем случилась небольшая неприятность, и он сейчас отдыхает в Генеральном консульстве. Макаров настойчиво убеждал меня поехать с ним в наше представительство и забрать Михайлова, мотивируя это тем, что он чисто из служебных и личных побуждений не хотел ославить наше посольство в целом и Сергея в частности. Видимо, он прекрасно понимал, что самому ему и его ребятам это сделать не удастся — офицер безопасности не из того ведомства, откуда Василий Семенович. К тому же он уехал по делам в Анкару, а его обязанности временно исполняет Анатолий.
