в армию добровольцем, потом служил по дипломатической части (в бельгийском посольстве в Лондоне, в Берне, в Израиле и в Москве), служил и в газете «Русская мысль». Живописью он занимался всегда, но только пятидесяти лет от роду решился доверить свои картины профессиональным торговцам. Картины имели успех, у графа Малевского-Малевича появились поклонники – знатоки живописи. С 1958 по 1963 год состоялось семь персональных выставок С. Малевского-Малевича. Художник прошел через академический период к абстрактной живописи, а потом вернулся к «преображенной реальности».
Малевский-Малевич был близок к Ланскому, Терешковичу, Никола де Сталю… Творческая жизнь его продолжалась недолго. В 1960 году он перенес инфаркт, а в 1964-м ему пришлось прекратить занятия живописью. Все же он успел написать 500 картин, из которых были проданы в частные коллекции 442. Художник умер от сердечного приступа в 1973 году. В 1990 году в парижской галерее Гарига Басмаджана (чуть позднее без следа пропавшего в перестроечно-криминальной Москве), на бульваре Распай, состоялась посмертная ретроспектива художника.
Вдова художника, Зинаида Алексеевна Шаховская, долгое время возглавляла парижскую газету «Русская мысль», писала новые книги (по-русски и по-французски) и издавала старые, принимала у себя близ авеню Терн гостей из России и лишь ближе к 90-летнему возрасту перебралась на жительство в Русский дом, от которого всего десять минут ходьбы до этого кладбища, куда она и последовала за мужем не так давно.
МАЛОЛЕТЕНКОВ СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ,26.10.1922–16.11.1974
Эмигрантский сын Сергей Малолетенков окончил Художественную школу в Париже и стал архитектором. Он был строителем парижской гостиницы «Ле Меридьен» и одним из авторов большой гостиницы у заставы Майо в Париже. Его отец, почтенный протоиерей Николай Малолетенков, прожил без малого 90 лет и пережил сына.
МАНДЕЛЬШТАМ (урожденная СТРАВИНСКАЯ) ЛЮДМИЛА ИГОРЕВНА, 24.12.1908–30.11.1938 МАНДЕЛЬШТАМ ЮРИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ, poete, homme de lettres, mort en deportation, 25.09.1908–15.10.1943
Людмила Игоревна была старшей дочерью композитора Игоря Федоровича Стравинского от его первого брака – с Екатериной Гавриловной Носенко. Незадолго до войны Людмила вышла замуж за молодого поэта «незамеченного поколения» Юрия Мандельштама, родила дочку и вскоре умерла от туберкулеза (в тот трагический год Стравинский потерял мать, жену и дочь). Доживший в США до преклонных лет завистливый мемуарист В. Яновский так описывал «буржуазный монпарнасский брак» Мандельштама: «Адамович привел к нам именно с этой целью дочь Стравинского. И Юрий Мандельштам с ней обвенчался. Новобрачная хворала туберкулезом, совсем как в романах 19-го века: через непродолжительное время она скончалась, оставив мужу младенца, девочку.
В 1937 году, кажется, я проезжал на велосипеде по Эльзасу и вблизи Кольмара наткнулся на Юру Мандельштама: там, на горе… я подержал на руках сверток с его дочкой…».
Юрий Владимирович Мандельштам был увезен в эмиграцию 12-летним, окончил знаменитую русскую гимназию в Париже, а в 1929 году – филологический факультет Сорбонны. Он писал стихи (первый его сборник вышел, когда ему было 22 года), писал рецензии на книги западных писателей для «Возрождения», где литературу вел близкий ему Ходасевич (причем молодой критик не боялся похвалить в своих заметках неизвестного Кафку и покритиковать известного Уэллса или известного Ремарка). Как поэт он ощущал влияние акмеистов и, подобно Гумилеву, увлекался французскими парнасцами. Стихи его хвалили за грамотность, но критиковали за ровность, холодность, недостаток жизненного и духовного опыта. Как и другие «русские мальчики» из «незамеченного поколения», он бредил этой полузнакомой или вовсе не знакомой русской родиной, хотя и хранил какие-то страшные воспоминания о ней (а может, уже предчувствовал что-то)…
В 1942 году он был арестован как еврей (хоть и был крещен) и погиб в концлагере на востоке, как погибли в лагерях и печах крематория многие литераторы-эмигранты, евреи и русские, – Фондаминский, Фельзен, Горлин, Рая Блох, мать Мария… С Фондаминским и матерью Марией Юрию Мандельштаму довелось общаться в лагере Компьень. В последних его лагерных стихах появляется откуда-то и другая Россия, мученическая Россия ГУЛАГа (появляется даже специфическая лексика ГУЛАГа). Может, она навеяна была не только его собственным зэковским опытом, но и рассказами русских зеков, соседей по койке? А может (как знать?), ему самому довелось брести по Русскому Северу в арестантской колонне («ноги в ранах от русских дорог»), гнить в бараках самой что ни на есть гулаговской России (см. стихотворение «Дорога в Каргополь»), так непохожей на придуманную Россию из стихов его эмигрантских сверстников:
Вор смотрел немигающим взглядомНа худые пожитки мои,А убийца, зевая, лег рядомТолковать о продажной любви.…Снились мне поезда и свобода,Средиземный простор голубой.На рассвете стоял я у входа…В белый дом, где мы жили с тобой.…«Подымайся!» – за хриплой командойПодымайся и стройся в ряды.Пайка хлеба и миска с баландойИ – поход до вечерней звезды.МАНКОВСКИЙ ВИКТОР,– 1990
Если верить книге К. Казанского, именно так звали человека, которого весь русский Париж знал как Виктора Невского. Он был поэт-куплетист, сотрудничал в Белграде с кабаре Агнивцева, потом руководил белградским «Казино», а с 1922 года занимался ресторанами в Париже. В начале 30-х годов он руководил знаменитым «Джигитом», потом другими ресторанами-кабаре в тогдашнем вполне русском 16-м округе Парижа. Вскоре он стал не меньше знаменит в мире ресторанного предпринимательства, чем Нагорнов, Рыжиков, Николай Кузнецов, Трахтенберг, Леонидов, чем Аронсон-Доминик. Иногда он поднимался на эстраду с гитарой и пел песенки Вертинского. Дела он вел вместе со своей женой Надин (Надеждой Александровной), а одно из своих кабаре он даже назвал «Нави» (объединив их с женой имена. В войну ему пришлось это «Нави», напоминавшее оккупантам об английском флоте (Navy), переделать на «Новый» (в принципе же, против кабаков, балета, кино и театров в городе солдатского отдыха, веселом тыловом Париже, оккупанты не имели никаких возражений, скорее даже напротив).
Начало второй жизни. Владимир Максимов в эмиграции.
Апрель 1974 г.
МАНТАШЕВ ЛЕОН АЛЕКСАНДРОВИЧ,1880–1954
Братья Манташевы, нефтепромышленники из Баку, упоминаются чаще всего при описании русских кабаков в Париже: в одних они гуляли, в другие вкладывали деньги. Это к ним (среди прочих) ревновал (публично и стихотворно) Маяковский юную Таню Яковлеву, ходившую на «ужины с нефтяниками» (так в своем стихотворном послании к Тане Яковлевой окрестил Маяковский Манташевых).
Миллионер Манташев жил широко, славился своими кутежами на весь Париж. Его конюшни были одними из лучших во Франции, и его лошади брали первые места на дерби.
Манташева знали не только лошадники, но и музыканты в русских кабаре, артисты. Иным из них он помогал выжить. Среди последних был, скажем, прославленный балалаечник Карп Тер-Абрамов.
МАНУХИН ИВАН ИВАНОВИЧ, доктор, 1882–1958
Иван Иванович Манухин родился в городке Кашине Тверской губернии, 24 лет от роду окончил в Петербурге Военномедицинскую академию, стал врачом. Еще в студенческие годы занимался иммунологией под руководством профессора С. Боткина, разработал свою методику лейкоцитотерапии, написал диссертацию «О лейкоцитолизе», которую академик Павлов
