– Я никогда не целовалась с мужчиной на лошади. Вы не покажете мне, как это делается? – прошептала Алиса, смущенно опуская ресницы и потом медленно и соблазнительно поднимая их, так что могла заглянуть Филиппу в глаза.
У него перехватило дыхание. Легкая улыбка тронула губы.
– Я боюсь, госпожа Алиса, что для меня это тоже что-то неизведанное.
– Тогда давайте попробуем вместе, – она подвинулась в седле, склоняясь к нему.
Филипп уже не сопротивлялся. Уронив поводья, он ловко повернул жеребца так, чтобы смог обеими руками обнять Алису за плечи и привлечь поближе к себе. У нее вырвался тихий гортанный крик, когда он завладел ее губами. Наслаждение, испытанное ею в саду, нахлынуло с новой силой.
На этот раз нежный ласкающий поцелуй не предшествовал требовательному и страстному, раздвинувшему ее губы с властной необходимостью. Филипп быстро овладел свежей влажной пещерой ее рта, и его язык раздразнивал ее, ласково приглашая принять участие в пылком танце чувств.
Как и прежде, Алиса, всецело отдаваясь желанию, охотно позволила Филиппу взять на себя контроль за исходом ситуации. Чуть не произошедшая из-за верховой езды катастрофа взбудоражила в ней кровь, но поцелуй распалил еще больше.
Ее лошадь дернулась, и это вернуло их к реальности. Менее тренированная, чем у Филиппа, под ослабленными поводьями лошадь стала отходить в сторону. Она выдернула Алису из объятий Филиппа, но страсть продолжала владеть ими.
– Проклятье! – обронил Филипп, подтягивая поводья ее лошади, пока Алиса дрожащими руками подхватывала их.
Ей показалось, что в нем возникло разочарование, – то ли оттого, что прервались объятия, то ли ему не понравились они, как недозволенный факт. А у нее кружилась голова от поцелуя, и она вряд ли была способна что-то анализировать.
Наконец, придя в себя, она робко улыбнулась ему. Он подвел свою лошадь поближе к ней и слегка погладил Алису по щеке.
– Моя прекрасная госпожа Алиса, нам пора прекратить эти занятия. Вы разрушаете мое самообладание, и я не знаю, как долго я смогу оставаться джентльменом.
– Или я – леди, – прошептала Алиса. Ее улыбка исчезла, – Филипп, я не ожидала этого… этого страстного чувства, которое возникает всякий раз, когда вы прикасаетесь ко мне… Я не знаю, как с этим бороться.
Он вздохнул, ласково глядя на нее:
– Я тоже не знаю. Думаю, Алиса, что с сегодняшнего дня нам надо стараться быть на людях и не оставаться наедине. Сейчас еще не время обращаться к вашему отцу… Я бы не хотел идти к нему с нечистой совестью.
Алиса полностью разделяла его мнение. А упоминание об отце вызвало в ней угрызения совести, потому что она пренебрегла правилами хорошего тона, внушаемыми ей с детства. Ее порадовала забота Филиппа о ее репутации, и вновь на щеке ожила очаровательная ямочка.
– Я не сомневаюсь, сэр, что вы с легкостью убедите отца, если поговорите с ним прямо сегодня утром, но я ценю ваше здравомыслие – подождать, пока здесь все уладится. Когда Томас уедет, мы спокойно обсудим наши личные проблемы.
И снова будто маска появилась на лице Филиппа, разжигая любопытство Алисы. Она тщетно пыталась понять, что побудило его вновь спрятаться в свою раковину. Сколько бы она не проверяла сказанное ею, ничего из ряда вон выходящего найти не могла в своих словах. Потом Филипп улыбнулся, а она снова казнила себя вопросом – любит он ее или нет.
– Я должен идти, – сказал он мягко. – И вы тоже – иначе возникнет много вопросов.
– Я знаю, но не хочу от вас уходить, – капризно сказала Алиса.
– Или я от вас, – грустно вымолвил он. – Но я должен. А теперь уезжайте, моя прекрасная леди, пока я не забыл о своих благих намерениях, не снял вас с лошади и не поцеловал как следует.
– Это угроза или обещание?
– И то и другое… Правда, уезжайте, Алиса. Мы оба знаем, что вам надо уехать.
Она страдальчески простонала, но пришпорила лошадь. Удаляясь, оглянулась и послала ему воздушный поцелуй. Печальным отуманенным взглядом он смотрел и смотрел ей вслед.
Поцелуй растаял, как снег на ладони.
В кожаном дублете, свободно сидящий на вороном лоснящемся жеребце, Филипп походил на солдата, приехавшего в Западный Истон после битвы при Вустере.
Филипп боялся даже подумать, что скажет Алиса, когда узнает о его военном прошлом. Ведь солдаты протектората оставили страшный след в жизни этих людей. В поисках короля Чарльза II они опустошили и разорили эти земли и весь город. Солдаты, несли с собой ожесточение. Закаленные войной и скрывавшие истинные чувства за непроницаемыми лицами и ничего не выражающими глазами, они наводили ужас на Алису…
Она отчаянно пришпоривала лошадь, которая послушно перешла на рысь. Всякий раз, когда Алиса думала о Филиппе Гамильтоне и надеялась, что понимает его, происходило нечто такое, что вновь возвращало ее к полному неведению. «Кто вы, сэр Филипп Гамильтон? – мысленно спрашивала она его, когда наступало непонимание. – И почему я люблю вас все сильнее? А если я люблю врага?..»
– Алиса, можно войти? – Пруденс просунула голову в приоткрытую дверь спальни и с надеждой посмотрела на сестру.
– Конечно, – улыбнулась Алиса и, обратившись к горничной, сказала: – Пока все. Если будет нужно, я позову.
Горничная сделала реверанс и вышла, забрав ее голубую амазонку, чтобы почистить.
– Ну? – спросила Алиса, когда они остались одни. – Я знаю этот взгляд, Пруденс. У тебя есть что сказать мне.
Пруденс удобно уселась на тахте перед камином. Она ревниво наблюдала, как Алиса расчесывала свои золотые волосы, потом заговорила:
– Алиса, мама говорит, что ты без памяти влюблена в Филиппа Гамильтона.
Алиса покрылась ярким румянцем. И чтобы как-то скрыть это, она поспешно наклонилась и стала внимательно разглядывать свою небесно-голубую нижнюю юбку, видневшуюся из-под платья. Копна длинных волос соскользнула вниз, рассыпалась и скрыла устыдившееся лицо. После некоторой паузы Алиса сказала, скрывая беспокойство:
– Без памяти влюблена?.. Я бы так не сказала… но… с трудом верю, что так могла сказать мама.
– Да, она действительно так не сказала, – разоблачая себя, призналась Пруденс. – Она выразилась по-другому: ты предпочитаешь сэра Филиппа Цедрику Инграму. Это правда?
– Ну, да. Но почему тебя это так тревожит?
Пруденс сложила руки на коленях, приняв позу практичной женщины и не обратив внимания на ее последние слова.
– Это значит, что ты совершенно не заинтересована в ухаживаниях господина Инграма?
Алиса перевела дыхание. Выпрямившись и отбросив назад массу волос, она строго посмотрела на сестру:
– Думаю, что господин Инграм решит сам – ухаживать ему за дамой или нет.
