Или переживу?
— Все. Довольна? — Люциан обернулся и посмотрел на меня в упор.
— Да. Спасибо.
— Поразительно!
Я приподняла брови, наконец-то стряхнула себя с кровати и одернула задравшуюся блузку.
— Тебе совершенно без разницы на то, что я тебя спас, но за сообщение Драконовой я даже удостоился благодарности.
— Учитывая, сколько раз ты упомянул мое спасение, — я сложила руки на груди, — вряд ли твой поступок можно назвать бескорыстным. Спрашивать, как ты меня нашел, я не буду.
Он усмехнулся и вмиг стал похожим на того, кто сидел — на минуточку, в этом самом кресле, глядя как я… Щеки вспыхнули, и я прижала к ним ладони. С меня хватит!
Я попыталась его обойти, но он перегородил мне путь.
— Спроси, Ларо. Может быть, я отвечу.
Я закатила глаза.
— Уйди с дороги, Драгон. Просто уйди.
— Это моя комната.
— Вот я и говорю: дай уйти мне.
Несколько мгновений мы буравили друг друга взглядами, а после он все-таки произнес:
— Я следил за тобой через твою виритту. Теперь она…
— Через Эвиль?! Как?!
— Ну, технически не через Эвиль. Через нее с помощью особого заклинания, которое создал Ярд, и которое он внедрил в твой браслет ночью, когда ты спала. Он же мог входить в твою комнату, ты ему не запрещала. Вот он и нашел способ обойти ночную защиту, а поскольку доступ ему по-прежнему был открыт… в общем, с его талантами труда ему это не составило. Войти к тебе, внедрить в твой браслет особое плетение.
Чем дальше Люциан говорил, тем гаже мне становилось.
Нет, мы с Ярдом, конечно, перестали общаться, он даже умудрился меня обвинить в том, что из-за меня Дану и Джиа выкинули из Академии, но чтобы такое… Теперь все его попытки сбежать, как только он меня видит, и нежелание смотреть мне в глаза обрели совершенно иной смысл. Я-то думала, что он на меня злится, а злиться здесь полагалось мне. Причем, что самое удивительное, злости у меня сейчас не было. Была горечь. А еще желание пойти помыться.
— Дай пройти, Люциан, — повторила я.
Просто потому, что ничего другого цензурного в голову не пришло.
Драгон сложил руки на груди.
— Ничего не хочешь мне объяснить? Например, кто такая Соня, кто такая Лена, и что произошло в ночь дуэли с Драконовой?
Я отзеркалила его позу.
— Нет.
— Уверена? Потому что то, что я услышал, выглядит ну очень подозрительно.
— Уверена, — сказала я, глядя ему в глаза. — А еще… знаешь, Люциан, можешь прямо сейчас валить к Эстре. К стражам порядка. Да хоть к своему отцу, и рассказывать им все, что ты знаешь, и что ты слышал изо всех своих достоверных и не очень источников. Меня от тебя тошнит, тошнит от твоей самоуверенности, тошнит от того, что ты считаешь, что тебе все и всегда все должны.
Я попыталась его обойти, но он снова шагнул в сторону, мешая мне.
— Мы не закончили разговор, Ларо. Или не Ларо? Ты хоть понимаешь, что одного моего слова будет достаточно…
— Мы закончили, Люциан, — я шагнула к нему вплотную. — Этот разговор закончен давно. Хочешь меня остановить? Валяй. Я сделаю так, что сюда сбежится полакадемии, и тебе придется спасать свою популярность, объясняя, почему светлый прекрасный принц связался с ходячей опасностью.
На этот раз он то ли поверил в серьезность моих намерений, то ли просто решил никому ничего не доказывать, но мне удалось беспрепятственно ему обогнуть. В спину мне ударило:
— Я правда хочу поговорить, Ларо.
Я остановилась.
Обернулась, столкнулась с ним взглядом:
— Я не хочу, — сказала откровенно. — Не хочу больше никогда тебя видеть и с тобой говорить. Просто не о чем. Возможно, когда-нибудь, когда ты будешь вынужден пропустить праздник самого близкого, потому что за вами следят и угрожают все кому не лень, или когда от тебя отвернется тот, кому ты доверилась, просто потому что в тебе какая-то не такая магия, у нас снова появятся общие темы для разговора, но пока — увы. Их нет.
Я вышла из его комнаты, даже не дожидаясь ответа. Наверное, не случись всего того, что случилось, меня бы просто перетрясло: от осознания того, что Люциан подслушал нас с Соней, от осознания того, что все, что между нами, между ним и мной было, перевернулось с ног на голову, превратилось в какое-то дерьмо. От понимания, что Ярд, которого я действительно считала другом, пусть даже недолго, просто взял и подставил меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Что Люциан ему пообещал? Да скорее всего ничего.
Я устала.
Устала сражаться с собой, устала скрывать правду о том, кто я есть. Возможно, если всем станет известно, кто мы с Соней такие, это обернется еще большими неприятностями, чем знание о моей темномагической составляющей, но… Но.
Сегодня я второй раз пережила то, что не пожелала бы никому. На миг, когда на нас бросилась эта толпа, я подумала, что они меня растерзают. Ее растерзают. Они бы и растерзали, если бы я не открыла портал и не успела закинуть Соню туда, куда закинула. Я на автопилоте отправила ее не в Академию, не куда-то еще, а в дом Валентайна. Именно к Валентайну.
Самое дорогое, что было в моей жизни, я отправила к Валентайну.
И это было серьезное «на подумать». Хотя вообще-то, и думать тут было особо нечего.
У себя в комнате я переоделась, приняла душ, привела мысли и себя в порядок. То, что сегодня произошло, то, какая информация оказалась у Люциана — обо всем этом точно не стоит молчать. Но главное, молчать не стоило о том, что я нашла Соню. Соню, которая сейчас в безопасности: наверняка уже у себя дома, где ей ничего не грозит. Мне очень хотелось с ней связаться, поговорить, рассказать все, но у меня не было виритты. Виритта осталась на мостовой Хэвенсграда, и, подозреваю, восстановлению она уже не подлежала.
Непонятно почему на этот счет мне тоже было грустно.
Эвиль была для меня просто образом, она никогда не была моей мамой. По большому счету, она даже для Ленор матерью не была, просто магическим слепком с ее внешностью, тем не менее мне было искренне ее жаль. Я читала, что виритты неодушевленные, но тем не менее магические создания, у которых формируется собственное сознание. Что-то вроде искусственного интеллекта, который мог бы развиваться самостоятельно.
С этой мыслью я вытащила из-под кровати портрет Люциана (да, до этого дня у меня просто рука не поднималась его выкинуть) и порвала на мелкие клочки. С помощью магии, потому что холст был прочный. Швырнув все обрывки туда, где им было самое место — в мусорное ведро, я направилась в магистрериум.
Ректора Эстре на месте не оказалось, зато оказался секретарь.
— Добрый день, — поздоровалась я. — Отправьте меня, пожалуйста, в Хэвенсград. Я потеряла виритту и не могу сделать это самостоятельно.
Секретарь мгновенно принял очень важный вид и тряхнул шапкой кудрей.
— Сожалею, адептка Ларо, но бюджет Академии не предусматривает внеплановые порталы.
— Сожалею, Номбри, — в тон ему ответила я. — Но в таком случае я пойду туда, где сейчас занимаются адепты, которые очень меня боятся. А точнее, где они отчитываются за неделю перед магистрами — я точно знаю, что еще не все вернулись домой. Наверняка адепты потом отчитаются родителям, что приходила адептка Ларо, которую все очень не хотят видеть. А мы с вами совершенно точно не хотим такой ситуации, правда?
Секретарь слегка побледнел.
— Д-да, но бюджет…
— Бюджет я восполню лично, как только у меня появится новая виритта.
После этих слов уговаривать секретаря не пришлось, он очень шустро запросил разрешение выхода на Центральный Хэвенсградский и воспользовался резервом для экстренных случаев.
До дома Валентайна топать пешком было прилично, но мне это было даже в тему. Мысли, которые окончательно прочистились к тому моменту, как я переходила улицу с набережной, были кристальными, как слезы или вода в далеком от цивилизации озере. Я больше не сомневалась в том, чего я хочу. Я больше не хотела терять время на всякие сомнения.
Сегодняшний день показал мне, что даже обретая все, о чем ты мечтала, потерять это можно так же легко. Сегодняшний день стал наглядным примером того, что самое главное, самое важное, что у меня есть — это здесь и сейчас. Что только от меня зависит, каким будет это «здесь и сейчас».
