Слава Тамее, что он не сказал это вслух, повернувшись к Софии. Мария, если и выглядела недовольной от того, что ее прервали, тут же заулыбалась, заметив его искренний интерес. Она мгновенно отошла к окну и устроилась в кресле, пока впорхнувшие вслед за Софией горничные расставляли чашечки, ранх и угощения на столике у дивана.
— Надо поговорить, — стоило служанкам выйти, Люциан использовал cubrire silencial мгновенно.
— Что-то случилось?! С Лено… р все в порядке?
— Ага. С Ленор. Почему-то только ты называла ее Леной.
Глаза Софии широко распахнулись. Настолько, что тут уже не надо было быть особо одаренным, чтобы понять: просто не будет. Мария на них посматривала, поэтому Люциан решил сделать то, что наверняка ее отвернет к окну — изобразить галантность. Что же касается Софии, она смотрела-смотрела, как он наливает ранх, а потом выдала:
— Тебе показалось. Когда? Когда я такое сказала?
— Сегодня перед тем, как на вас напали. — Он перебил ее раньше, чем она успела возразить: — Еще ты сказала, что думала, что она осталась там. Потом упомянула дуэль с Ларо. А она — дуэль с Драконовой. При этом говорили вы как о посторонних людях, и вот что я тебе скажу, София-Соня. Лжи я больше не потерплю. Или ты говоришь со мной, или с отцом и его следователями, с которым, я больше чем уверен, никто в Даррании говорить особо не хочет.
София побледнела.
— Это тайна, которая может стоить нам жизни.
— Да я уже понял, — хмыкнул Люциан, откинувшись на спинку диванчика и со светским видом пригубил ранх. — Ты пей, пей. А то мама может что-нибудь заподозрить. Или не мама?
София побледнела еще сильнее. Потянулась за чашкой, но она звякнула о тарелку, и девушка вернула ранх на место. Зажмурилась, глубоко вздохнула, а после выпалила:
— Мы из другого мира.
— Очень смешно, — сказал Люциан, мгновенно зверея. Тонкий фарфор хрустнул под пальцами, и он поставил чашку на блюдце раньше, чем ручка осталась бы у него в руках. Мало ему было издевок Ларо, так теперь и эта туда же!
— Смешно? — Девушка распахнула глаза.
Очень искренне. Точнее, очень похоже на искренность — в точности так же она выглядела, когда Люциан сказал про Лену.
— Ты хочешь, чтобы я поверил в этот бред?!
— Ничего я от тебя не хочу! Ты пришел сюда мне угрожать или узнать правду? — София сверкнула глазами. Или не София. Лозантир их всех разберет!
Мамаша Софии, вот тут уж сомнений не было в том, что она именно мамаша Софии, уставилась на них, и Люциан коснулся ладони сидящей рядом девушки, мысленно глубоко вздохнул, стремясь справиться с охватившими его чувствами. Их — этих чувств — было много: ярость, раздражение, злость… непонятно, на кого только. И какая-то странная, тянущая тоска, вяло пробивающаяся из-под всего этого букета.
— Да. Я хочу правду, — произнес он, стараясь, чтобы его голос звучал не свысока подавляюще. — Но я не верю в то, что ты сказала.
— Прости, но тут уж я тебе не помощница. Если бы ты подумал — хорошенько подумал, то обратил бы внимание, что мы говорим иначе, ведем себя иначе, потому что в нашем мире другие традиции и другие выражения. Некоторые слова… — София закусила губу, потом продолжила: — Они как бы не похожи на ваши, вообще с вашими не стыкуются и звучат странно. Я несколько таких насчитала и старалась их избегать, но они продолжают вылезать и всплывать. Или вот, например, традиции. У вас мир больше похож на наш конца девятнадцатого — начала двадцатого века, только с магией. В нашем сейчас власть захватили технологии, и никакой магии, разумеется, нет. Поэтому я чуть не рехнулась, когда оказалась здесь. Потому что…
— Ты говорила, что потеряла память после дуэли, — перебил он.
— А что я должна была сказать?! Привет, я из другого мира, и меня зовут Соня Драгунова? А где ваша София Драконова, я понятия не имею, так же, как и не имею ни малейшего понятия, почему оказалась в ее теле?! И что бы со мной после этого сделали?
Люциан нахмурился. Если она и врала, то врала как-то очень складно. Такое за пару часов не придумаешь, не говоря уже о том, чтобы придумывать на ходу. Но межмировые перемещения?! История о таком молчала, такого никогда раньше не было. Какая магия на это способна? А главное — зачем, для чего?!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Темная. Темная способна.
Почти наверняка.
Эту сторону магии, секреты, оставшиеся за границами Темных-Мертвых земель, мало кто знал. Кроме тех, кто с таким сталкивался.
Например, Валентайн Альгор.
— Люциан, мне больно! — София ойкнула, и он разжал пальцы: оказалось, сдавил ее руку, забыв о том, что они в музыкальном салоне дома Драконовых. Да вообще обо всем забыв. Что ни говори, а у него есть отличное оправдание: после такого себя не забыть бы.
— Значит, ты уверяешь, что вы из другого мира. И что понятия не имеешь, как оказались здесь после дуэли.
— Не представляю, — София покачала головой. — Но я могу тебе рассказать, как это произошло… в смысле, что я помню до того, как очнулась Софией. Может быть, у тебя возникнут идеи.
Чем больше она говорила, тем больше он убеждался в своей правоте. Неожиданный холод, купол тьмы, серебро, удар молнии. Молнии были одним из видов боевой магии темных: вызываемые смещениями подпространства между мирами живых и ушедших, которые провоцировали черные смертельные грозы. Вот же драхство!
— Если бы я знала, что Ленор — это Лена, моя Лена, все было бы гораздо легче. Гораздо. Но я не знала. Узнала только сегодня, случайно.
И это тоже было похоже на правду. В прошлый раз, когда они встречались, общались совершенно иначе.
— Жоффрей де Пейрак, — повторил странное имя Люциан. — Это кто?
— А… — София, то есть Соня, поперхнулась ранхом, который все-таки пригубила. — Это просто выдуманный книжный персонаж. Его любила моя мама. Любила… любит.
Она замолчала и погрустнела, и Люциан замолчал тоже. Просто потому, что сейчас не находил слов. Можно было посчитать все сказанное бредом, происками темных, какой-то подставой, но София говорила искренне. Больше того, она была права насчет странных словечек и всего того, да и насчет перемен в поведении. Ларо никогда не была такой, какой была… эта девушка. Девушка, которая не боялась говорить ему (да и всем) в лицо то, что думает, защищать друзей. Дерзить.
Лена.
Впервые в своих мыслях он произнес ее настоящее имя так, как сейчас. Не производное от Ленор, к которой она не имела ни малейшего отношения. Да, если бы он сразу был повнимательнее, заметил бы много странностей в ее поведении. Не только в ее, в поведении Софии-Сони тоже. Но он всегда был зациклен исключительно на себе. Исключительно на своих желаниях, поэтому ничего и не видел. В том числе тех странностей, что проявились у «Ленор», очевидно, тоже с потерей памяти. С потерей памяти Ларо и попытками освоиться в новом мире.
— Откуда у твоей подруги темная магия? — задал самый волнующий вопрос.
— Понятия не имею. Люциан! Да что ты на ней так зациклен! Это просто магия, просто вид магии! А Лену я знаю всю свою жизнь. Она такой человек, каких я никогда не встречала, — София-Соня прижала руки к груди. — Она настолько добрая, я даже не представляю, кого еще могу привести в пример… вот, например, кто бы бросился спасать злейшего врага — Софию Драконову, рискуя всем? Она ведь действительно рисковала всем. И она все потеряла, когда засветилась. Против нее был весь мир. Ну если не мир, то Академия точно, да и многие дарранийцы… судя по тому, что произошло сегодня.
— Что она тогда делает рядом с Валентайном Альгором? — сощурившись, спросил Люциан.
В груди снова полыхнуло. И на этот раз как-то подозрительно остро и горячо. Гораздо горячее, чем могло бы.
— Не знаю, — Соня развела руками. — Но могу предположить, что он помогал ей справиться с темной магией. Если она взялась ниоткуда, а ты знаешь о ее мощи, Лене нужен был тот, кто поможет ей не вредить людям. Это только мое предположение, мы ни о чем не успели поговорить, как ты знаешь… Кстати. А откуда ты знаешь?
