— Предупреждаю, счастливчик, тебе грозит поцелуй…
— Не путай…
— Где Филу?
— Хочешь сказать Сирано? На занятиях, в театре…
— Правда?
— Видела бы ты его… Он снова переоделся в бог-его-знает-кого… Длинный плащ и все такое…
Они смеялись.
— Я тебя обожаю…
— Я тебя тоже…
Она отправилась готовить себе чай.
— Хочешь?
— Нет, спасибо… — Он покачал головой. — Мне пора. Скажи-ка…
— Что?
— Не хочешь проветриться?
— Что?
— Когда ты в последний раз сбегала из Парижа?
— Вечность назад…
— В воскресенье забивают свинью, поедешь со мной? Уверен, тебе будет интересно… В смысле рисунков, понимаешь?
— Где состоится действо?
— У одних друзей, в Шер…
— Не знаю…
— Да ладно тебе! Поедем… На это правда стоит посмотреть… Однажды — очень скоро — все это исчезнет, как не бывало…
— Я подумаю.
— Вот-вот, подумай. Это твоя работа — думать. Где мой свитер?
— Вот… — Камилла показала ему изумительный бледно-зеленый чехол для шавки консьержки.
— Черт… Ральф Лорен… Я сдохну от злости, клянусь тебе…
— Брось… Заимеешь двух верных друзей…
— Блин, да эта пучеглазая моська и так все время ссыт на мой мотоцикл!
— Не волнуйся, все будет хорошо, — фыркнула она, придерживая для него дверь… — Та, та, уферяю фас, у него ошен гортый вит на этом мотоцикле…
Камилла выключила чайник, взяла свой блокнот, уселась перед зеркалом и наконец-то рассмеялась. Как сумасшедшая. Как девчонка. Она воображала себе сцену: самодовольный простофиля небрежно стучится в дверь привратницкой, держа в руках серебряный поднос с фетровой муфточкой и парой собачьих башмачков… Господи! До чего же это здорово — смеяться! До чего здорово… Волосы у нее разлохматились, и она нарисовала свои вихры, и свои ямочки, и свою глупую ухмылку, и подписала: Камилла, январь 2004-го, а потом приняла душ и решила, что поедет с ним.
Она его должница…
Послание на мобильнике. Мать… О нет, только не сегодня… Чтобы стереть послание, нажмите на «звездочку». Хорошо. Нажмем.
Остаток дня она провела наедине с музыкой, своими сокровищами и коробкой акварели. Курила, ела, облизывала кунью кисточку, смеялась сама с собой и недовольно скривилась, поняв, что пора отправляться на работу.
«Ты хорошо расчистила площадку, — говорила она себе, направляясь к метро, — но работа не окончена, так? Ты ведь не остановишься?»
Я делаю, что могу, делаю, что могу…
Действуй, тебе оказывают доверие.
Нет, нет, не нужно, от этого у меня начинается стресс.
Да ладно тебе… Давай поторопись. Ты сильно опаздываешь…
10
Филибер впал в отчаяние. Он как пришитый таскался за Франком по квартире и уговаривал:
— Это неразумно. Вы едете слишком поздно… Через час совсем стемнеет… Будет очень холодно… Нет, это полное безрассудство… Поезжайте за… завтра утром…
— Завтра утром забивают свинью.
— Ну чт… что за дикая идея! Ка… Камилла, — он ломал руки, — ос… останься со мной, я поведу тебя в Ча… в Чайный дворец…
— Да все будет в порядке, — рыкнул Франк, засовывая зубную щетку в носки, — мы же не на край света едем… Час дороги — и мы на месте…
— Бо… боже, нне… не говори так… Ты… ты снова пом… помчишься ка… как безумный…
— Да не помчусь я…
— Помчишься, я те… я ттебя… знаю…
— Кончай, Филу! Я верну ее тебе невредимой, клянусь… Идешь, мисс?
— О… Я… Я…
— Ты — что?! — Франк вышел из себя.
— У меня… в целом мире… никого, кроме вас, нет… Наступила тишина.
— Приехали-приплыли… Поверить не могу… Вступают скрипки…
Камилла встала на цыпочки, чтобы поцеловать его.
— У меня тоже, кроме тебя, никого нет… Не волнуйся…
Франк вздохнул.
— Ну за какие грехи я попал в компанию с этими шутами гороховыми? Что за мелодраму вы мне тут устраиваете?! Мы не на войну отправляемся, черт побери! Нас не будет всего двое суток!
— Я привезу тебе хороший стейк, — пообещала Камилла, садясь в лифт.
Двери закрылись.
— Эй…
— Что?
— Не бывает свиных стейков…
— Неужели?
— Вот тебе и «неужели».
— А что тогда есть?
Он закатил глаза.
11
У Орлеанских ворот он съехал на обочину и попросил ее слезть.
— Погоди, кое-что не так…
— Что?
— Когда я наклоняюсь, ты должна наклоняться вместе со мной.
— Уверен?
— Ну конечно, я уверен! Не будешь повторять мои движения, попадем в неприятности!
— Но… Я думала, что, отклоняясь в другую сторону, держу равновесие…
— Черт, Камилла… Не мне давать тебе урок физики, но дело тут в оси гравитации, понимаешь? Если наклоняться одновременно, лучше сцепление с асфальтом…
— Уверен?
— Да. Наклоняйся вместе со мной. И доверяй мне…
— Франк…
— Ну что еще? Боишься? Еще не поздно поехать на метро.
— Мне холодно.
— Уже?
— Да.
— Так… Отпусти ручки и прижмись ко мне… Приклейся и засунь ладони под куртку…
— Ладно.
— Эй…
— Что?
— Рук не распускай, ясно? — насмешливо добавил он и с сухим щелчком опустил козырек ее шлема.
Ровно через сто метров она снова замерзла, на автомагистрали обледенела, а когда они въехали на двор фермы, не смогла разжать рук.
Он помог ей слезть и довел до двери.
— А, вот и ты… Что это ты нам привез?
— Несчастную девицу.
— Входите, да входите же, говорю!.. Жаннин! Это Франк с подружкой…
— Ах, бедняжка… — запричитала хозяйка. — Да что ты с ней такое сделал? Боже… Ну не кошмар ли, а? Она же вся синяя… Эй, подвиньтесь… Жан-Пьер! Подставь стул к камину!
Франк опустился перед ней на колени.
— Эй, нужно снять пальто…
Она не реагировала.
— Подожди, я помогу… Ну-ка, давай сюда ноги…
Он снял с нее ботинки и носки — три пары!
— Вот так… А теперь верх…
Она так одеревенела, что он ужасно намучился, выдергивая ее руки из рукавов… Ничего, ничего… Ах ты, маленькая моя сосулечка…
— Черт! Дайте же ей чего-нибудь горячего! — хором закричали присутствующие.
Она снова стала центром всеобщего внимания и притяжения.
Вопрос на миллион: как разморозить парижанку, не разбив ее на куски?
— У меня есть горячие почки! — громогласно объявила Жаннин.
В комнате повеяло паникой. Положение спас Франк.
— Нет-нет, я сам… У вас остался бульон? — спросил он, поднимая крышки на кастрюлях.
— Вчера варили курицу.
— То что надо… Я займусь… А вы пока налейте ей выпить.
Камилла лакала бульон, и на ее лицо возвращались краски.
— Тебе лучше?
Она благодарно кивнула.
— За что?
— Ты второй раз кормишь меня самым вкусным бульоном на свете…
— Не боись, во второй, но не в последний… Сядешь с нами за стол?
— А можно мне остаться у камина?
— Конечно! — закричали остальные. — Оставь ее в покое! Мы закоптим ее, как окорок!
Франк нехотя встал.
— Можешь пошевелить пальцами?
— Ну…да…
— Ты должна рисовать, поняла? Я буду для тебя готовить, а ты рисуй… Никогда не останавливайся, ясно?
— И сейчас?
— Я все-таки не садист… Не сейчас, а вообще, всегда…
Она закрыла глаза.
— Идет.
— Хорошо… Давай стакан, налью тебе еще…
И Камилла постепенно оттаяла. Когда она наконец присоединилась к сотрапезникам, ее щеки горели румянцем.
Она ничего не понимала в их разговоре и просто смотрела на их восхитительные рожи и улыбалась до ушей.
— Ну что… По последней — и спать! Завтра всем рано вставать, детки! Гастон прибудет к семи…
Все начали подниматься.
— Кто такой Гастон?
— Забойщик, — прошептал Франк, — увидишь завтра… Тот еще тип… Что-то с чем-то…
— Вот, это здесь… — сказала Жаннин. — Ванная напротив, и я положила на стол чистые полотенца. Нравится?
— Просто супер, — ответил Франк. — Блеск… Спасибо…
— Не выдумывай, малыш… При чем тут спасибо… Сам знаешь, мы ужасно рады тебя видеть… А как Полетта?
Он наморщил нос.
— Ладно, не расстраивайся… — она сжала его руку. — Все наладится, вот увидишь…
— Вы бы ее не узнали, Жаннин.
— Не стоит об этом, я же сказала… Ты в отпуске, расслабься…
Когда хозяйка ушла, закрыв за собой дверь, Камилла заволновалась.
— Эй! Тут одна кровать!
— Естественно! Это деревня, а не гостиница «Ибис»!
— Ты им сказал, что мы парочка? — возмутилась Камилла.
— Вовсе нет! Сообщил, что приеду с подружкой, только и всего!
— Так, давай разберемся…
— В чем это мы будем разбираться? — он занервничал.
