Он надевал бабушке тапки, болтая без умолку, только бы не смотреть на нее.
— Вы малышка Камилла? — спросила Полетта, просияв.
— Э-э… да…
— Подойдите, чтобы я могла вас получше рассмотреть…
Камилла присела рядом.
Полетта взяла ее ладони в свои.
— Да вы же совсем замерзли…
— Мотоцикл виноват…
— Франк…
— Да?
— Быстренько сделай нам чаю! Нужно согреть нашу девочку!
Он присвистнул. Благодарю тебя, Господи. Самое трудное позади… Он запихал свои вещи в шкаф и поискал глазами чайник.
— Возьми пирожные и ложечку в моей тумбочке… — Полетта повернулась к Камилле: — Итак, это вы… Вы — Камилла… Ох, как же я рада вас видеть…
— Я тоже… Спасибо вам за шарф…
— О да, шарф… Сейчас, подождите…
Она встала и принесла Камилле пакет со старыми каталогами по вязанию «Phildar».
— Одна подруга, Ивонна, принесла их мне… для вас… Выберите что-нибудь на свой вкус… Но только не рисовую косичку. Этот узор я не знаю…
Март 1984-го. Ладно…
Камилла медленно листала мятые страницы.
— Вот этот очень мил, да?
Полетта указывала пальчиком на ужасно уродливый кардиган с косами и золотыми пуговицами.
— Да… Но я, пожалуй, предпочла бы такой большой толстый свитер…
— Толстый свитер?
— Да.
— Насколько толстый?
— Знаете, такой, типа водолазки…
— Листайте дальше, такие модели должны быть в мужском разделе!
— Вот этот…
— Франк, крольчонок, мои очки…
Господи, как же он был счастлив! Прекрасно, бабуля, продолжай в том же духе. Отдавай мне приказы, выставляй перед ней дураком, только не хнычь. Умоляю. Не лей слезы.
— Вот… Ладно… Я вас оставлю. Пойду пописаю…
— Да-да, оставь нас.
Он улыбался.
Какое счастье, нет, ну какое счастье…
Он закрыл за собой дверь и несколько раз подпрыгнул. Еще и еще раз. Он бы сейчас расцеловал любую самую страшенную инвалидку. Какая удача, будь он проклят, удача! Он больше не один. Он не одинок! «Оставь нас» — так она сказала. Конечно, девочки, я вас оставляю! Мне только это и надо! Только это!
Спасибо, Камилла, спасибо. Даже если ты больше никогда сюда не приедешь, мы получили трехмесячную отсрочку благодаря твоему чертову свитеру! Шерсть, цвета, образцы… На какое-то время будет о чем поговорить… Черт, да где же здесь сортир?
Полетта устроилась в своем кресле, а Камилла уселась на пол, спиной к батарее.
— Вам удобно?
— Да.
— Франк тоже всегда так садится…
— Вы съели пирожное?
— Целых четыре!
— Вот и славно…
Они взглянули друг на друга, поняли друг друга без слов и завели немой разговор. Конечно же, о Франке, о том, как плохо жить вдалеке друг от друга, о молодости и о природе, о смерти, об одиночестве, о том, как быстро проходит время, о счастье быть вместе и о том, что все в жизни выходит не так, как планируешь.
Камилле ужасно хотелось нарисовать Полетту. Ее лицо напоминало растущую на обочинах дороги травку, дикие фиалки, незабудки, лютики… Оно было открытым, нежным, сияющим и тонким, как рисовая бумага.
Тоска и печаль уходили, глаза лучились счастьем.
Камилла находила ее прекрасной.
Полетта думала в точности то же самое. Эта малышка такая изящная, спокойная и элегантная, хоть и одета как бродяжка. Ах, будь сейчас весна, она повела бы ее в свой сад и показала цветущую айву, и они нюхали бы жасмин. Нет, эта девочка не такая, как все.
Упавший с неба ангел, вынужденный носить тяжелые, как у каменщика, ботинки, чтобы не воспарить над землей…
— Она ушла? — переполошился Франк.
— Да нет, я здесь! — откликнулась Камилла, поднимая руку над кроватью.
Полетта улыбнулась. Кое-что можно разглядеть и без очков… На нее снизошло умиротворение. Она должна смириться. Она сделает это. Ради него. Ради нее. Ради всех.
Такова жизнь… Забудем о смене времен года… Что поделаешь… Всему свой срок. Она больше не будет надоедать ему. Не станет каждое утро думать о своем саде, она… Она постарается вообще ни о чем больше не думать. Теперь его очередь жить.
Его очередь…
Франк с какой-то новой для него веселостью рассказывал Полетте, как они провели вчерашний день, а Камилла показывала сделанные наброски.
— Что это такое?
— Мочевой пузырь свиньи.
— А это?
— Ее революционные сапоги-носки-копытца!
— Кто этот малыш?
— Э… Не помню его имени…
— А это?
— Спайдермен… Не путать с Бэтменом!
— Чудесно быть такой талантливой…
— Ну что вы, ерунда…
— Я не о ваших рисунках, милая, а о вашем взгляде… О, вот и мой ужин! А вам пора, дети… Уже стемнело…
Погодите-ка… Она что, и правда сама отсылает нас? Франк обалдел. Настолько, что, поднимаясь с пола, машинально схватился за штору и — естественно! — сорвал карниз.
— Черт!
— Оставь, это неважно, и сейчас же прекрати ругаться, как извозчик!
— Уже перестал.
Он шмыгнул носом и улыбнулся. Давай, Полетта. Вперед. Не стесняйся. Ругайся. Кричи. Шуми. Ворчи. Всплывай на поверхность.
— Камилла…
— Да?
— Могу я попросить вас об услуге?
— Конечно!
— Позвоните мне, когда доедете, ради моего спокойствия… Он никогда не звонит, и я… Если хотите, дождитесь первого гудка и можете вешать трубку, я пойму и спокойно засну…
— Обещаю.
Они шли по коридору, и тут Камилла поняла, что забыла в комнате перчатки. Войдя, она увидела Полетту у окна — та караулила их.
— Я… мои перчатки…
Старая дама с розовыми волосами проявила великодушие: она не обернулась, а только махнула рукой и покачала головой.
— Это ужасно… — произнесла Камилла, пока Франк сидел на корточках перед своим мотоциклом.
— Не говори так… Сегодня она была в суперской форме! Кстати, благодаря тебе… Спасибо…
— Нет, это ужасно…
Они помахали крошечному силуэту в окне четвертого этажа и влились в бесконечную череду выезжающих со стоянки машин. У Франка явно полегчало на душе. А вот Камилла даже думать ни о чем не могла.
Он остановился перед их подворотней, но мотор заглушать не стал.
— Ты… Не идешь со мной?
— Нет. — Голос прозвучал глухо — из-за шлема.
— Что ж, ладно… Пока…
14
Было около девяти, но свет нигде не горел.
— Филу? Ты дома?
Он сидел на кровати. В полной прострации. Накинув на плечи одеяло и заложив книгу ладонью.
— Как дела?
— …
— Плохо себя чувствуешь?
— Я ужасно волновался… Жжждал… ввас… намного раньше.
Камилла вздохнула. Черт… Не один, так другой…
Она повернулась спиной к Филиберу, облокотилась на камин и закрыла лицо руками.
— Прекрати, Филибер, очень тебя прошу. Перестань блеять. Не поступай так со мной. Не нужно все портить. Я уехала впервые за много лет… Распрямись, сбрось это траченное молью пончо, положи книгу и спроси меня — этак небрежно-весело, как ты умеешь: «Итак, Камилла? Ваша маленькая вылазка удалась?»
— И… итак, Кка… Камилла? Вылазка удалась?
— На все сто, спасибо, что поинтересовался! А ты какую битву штудировал?
— При Павии…
— Очень интересно…
— Да нет, это было ужасно.
— Кто с кем сражался?
— Валуа с Габсбургами… Франциск I с Карлом V…
— Ну конечно! Карла V я знаю! Он стал императором Священной Римской империи после Максимилиана I![47]
— Боже, откуда тебе это известно?
— Ага! Признайся, не ожидал?
Он снял очки и потер глаза.
— Так поездка тебе действительно понравилась?
— Высший класс…
— Покажешь мне свой блокнот?
— Если встанешь… Суп остался?
— Кажется, да…
— Жду тебя на кухне.
— А Франк?
— Испарился…
— Ты знал, что он сирота? Ну что мать его бросила?
— Догадывался…
Камилла так устала, что не стала ложиться, понимая, что все равно не уснет. Она притащила в гостиную свой камин и курила, слушая Шуберта.
«Зимний путь».
Она расплакалась и внезапно снова ощутила где-то глубоко в горле мерзкий вкус камней.
Папа…
Стоп, Камилла. Марш в постель. У тебя расходились нервы. Ничего удивительного — романтическая расслабленность, холод, усталость, Филу… Перестань сейчас же. Как не стыдно!
О, черт!
Что?
Я забыла позвонить Полетте…
Так давай звони!
Но уже поздно…
Тем более! Поторопись!
— Это я. Камилла… Разбудила?
— Нет… Нет…
— Я забыла позвонить…
— …
— Камилла…
— Да?
— Знаете, деточка, вам следует позаботиться о своем здоровье…
— …
— Камилла?
— Со… согласна…
На следующий день она валялась в постели до самого ухода на работу. Франк оставил ей какую-то еду в тарелке на столе. Рядом лежала «инструкция»: Вчерашнее филе-миньон с черносливом и домашней лапшой. Разогревать в микроволновке три минуты.
