Распахнув расхлябанную хлипкую дверь, я уловил свойственный металлу тяжелый запах. В нем заключалась вся сущность войны. В полумраке сновала темная фигура.
— Уолси!
Он едва не подпрыгнул — это, по правде, был единственный раз, когда я застал его врасплох, — и так стремительно повернулся, что полы его облачения всколыхнулись бурной волной.
— Ваша милость!
— Чем вы здесь занимаетесь? — Мой голос невольно прозвучал резче, чем мне хотелось.
Открыв дверь во всю ширь, я шагнул в дом и увидел на земляном полу огромные кучи щитов, шлемов, копий, кольчуг, мечей и огнестрельного ручного оружия.
— Проверяю снаряжение, ваша милость. Я собрал все его возможные виды, оценил их стоимость и сроки поставки, — с этими словами он поднял пачку бумаг и начал перелистывать их, — скорость изготовления и удобства употребления. Прежде чем сделать заказ, в первую очередь необходимо выяснить качество. К примеру, литейный цех в Нюрнберге… Его щиты, по-моему, слишком тонки, ваша милость. — Уолси вытащил из одной кучи овальный щит. — Надавите на него. Видите? Он слишком легко гнется. К тому же надо учитывать и скорость поставки, ведь, допустим, из Милана корабли будут добираться до нас целый год, а…
Он стремительно обрушил на меня поток ценных сведений; его голос взволнованно дрожал.
— Как же вы успели… раздобыть все это? — удивленно спросил я.
Ведь Уолси получил от меня задание во вторник, а сегодня была всего лишь пятница.
— Ваша милость! Я почитаю за честь выполнять любые ваши задания со всей быстротой и основательностью.
— Да уж. Я вижу. Ну и как дела, у вас уже есть какие-то цифры?
— Разумеется.
Разумеется. Я изумленно поднял бровь.
— Дороже всего, примерно в двадцать пять тысяч фунтов, нам обойдется вооружение, включая пушки. Также надо учесть стоимость оснастки и подготовки семи военных кораблей. И вы еще, по-моему, упомянули о заказе нового большого флагмана?
— Не большого, а огромного. Самого грандиозного корабля со времен Древнего Рима.
Я давно представлял себе такой корабль — многотонное военное судно.
— Мы уже обсудили чертежи с судостроителями Портсмута и…
— Все они у меня здесь, — прервав меня, сказал он и ткнул в кожаную папку, лежавшую на шатком столе.
Вместо благодарности я внезапно испытал раздражение.
— На его строительство потребуется два года, — деловито продолжил Уолси. — Теперь что касается поставок… повозок, палаток, провизии, лошадей… О, с ними куча мороки. Невозможно подсчитать точно. Может потребоваться десять тысяч фунтов, а то и вдвое больше. Но кстати! Я нашел нечто исключительно интересное! Мне известно, как ваша милость любит артиллерию, особенно пушки… Я прав?
— М-да, — сдержанно отозвался я.
— Regardez![35] — Уолси раскинул лист с чертежом огромной пушки, бомбарды того типа, что обычно используют для пролома крепостных стен. — Один литейный цех в Нидерландах готов продать дюжину этих прекрасных бронзовых… творений, названных по имени двенадцати апостолов. Вот здесь перед вами «Святой евангелист Иоанн»!
Он вложил чертеж мне в руку.
— А цена? — хладнокровно спросил я, хотя во мне уже разгорелась жажда военных действий.
Оружие и его украшения возбуждали меня, как женщины.
— Одна тысяча триста сорок четыре фунта и десять шиллингов за каждый ствол. И добавочные двенадцать фунтов за лафет.
— То есть в общей сложности…
— Шестнадцать тысяч двести семьдесят восемь фунтов.
Вопиюще дорого. Дороже, чем все прочие полевые пушки, вместе взятые. Но я должен обладать ими. Я страстно желал увидеть их воочию.
— И когда же их смогут поставить?
— Литейщики готовы отгрузить их, — торжествующе выпалил Уолси. — Этих красавиц могут привезти в Кале уже в июне.
— Молодец, Уолси, отличная работа. Но какова же общая сумма по всем статьям расходов?
— Шестьдесят одна тысяча двести семьдесят восемь фунтов.
Более чем десятикратное превышение всех правительственных расходов за прошлый год! Сумма ошеломила меня.
Словно прочитав мои мысли, он сконфуженно произнес:
— Нам придется обратиться за помощью в парламент.
— Нет. Ничего подобного! Я не намерен, точно мальчишка, просить милостыню у подданных! Оплачу все сам из королевской казны!
На обычно непроницаемом лице моего слуги отразилось явное недовольство.
— Ваша милость, ведь парламент готов выделить вам средства. Почему бы не использовать народные деньги вместо своих собственных?
— Это будет совсем не то. Я хочу не только обеспечить английскую армию всем необходимым, но и стать героем этой войны!
Вот я и выдал мое сокровеннейшее желание… Оно поразило даже меня самого.
Уолси развел руками, словно говоря: «Тогда ничего не поделаешь. Увы, я исчерпал все доводы».
— Как вам будет угодно.
Сколь великолепно он смирился с моим капризом!
— Простите, если я затрону больную тему, — продолжил мой верный сторонник. — Но декан Колет в прошедшее воскресенье опять прочел в Гринвиче проповедь против смертоубийства на поле брани.
— Придется мне… переубедить его.
Я едва не сказал «заткнуть ему рот».
— О, какое это будет облегчение для всех нас, — улыбнулся Уолси.
— До нас дошли сведения о болезни Папы Юлия. Что вы думаете об этом? Похоже, его кончина близка! И если он умрет, то как это скажется на наших военных планах?
— Судя по моим источникам, болезнь его не серьезна, она скорее дипломатического свойства. Думаю, Юлий вскоре выздоровеет. Он намерен выставить французов из Италии. В последнее время Людовик зашел слишком далеко… Не сомневайтесь, Священная лига выстоит.
— Англия, Испания, Священная Римская империя, Венеция, Папа — все против Франции! — экстатически вскричал я.
— И Англия — единственный дуб, — небрежно бросил он. — Единственный дуб среди зарослей тростника[36].
Меня поразило, что Уолси так пренебрежительно отзывается о моих союзниках. Однако человек, собравший и испытавший военное снаряжение для наших войск, наверняка имел на то основание.
— Пожалуйста, поясните ваше замечание.
Он с сомнением взглянул на меня.
— Насколько мы можем положиться на… испанского короля Фердинанда? — помолчав, задумчиво произнес Уолси. — Он втянул Англию в мнимый и бессмысленный поход против неверных.
Да, он прав. Мои стрелки высадились и погибли в Гвиане, а Фердинанд вместо нее решил атаковать Наварру.
— Понятно, что королева Екатерина склоняет вас помогать ее отцу. Но разве долг зятя совместим с долгом монарха? — Эти слова повисли в воздухе. — А император Максимилиан… вообще известный враль. Да еще и гордится своим хитроумием. Кстати, когда Людовик дважды обвинил его в обмане, он лишь расхохотался и заявил: «Он сам лжет. Я провел его трижды!» Что же касается Венеции, то у нее нет армии. Так что среди всего этого сброда вы — единственный рыцарь!
Но если доблестный воин следует истинным путем, то какое имеет значение то, что его союзники лживы? Господь направит его!
Я действительно так думал и, честно говоря, до сих пор не изменил своего мнения.
— Безусловно, мы должны мудро использовать наши средства в борьбе с дьяволом, — признал мой разумный собеседник. — Но когда альянс ненадежен… Как вы сможете победить, не имея поддержки? Мнимые соратники хуже врагов.
Но я верил в моих союзников. К тому же мне и в голову не приходило, что Уолси излишне благоволит к Франции. Обладая утонченными манерами, французы слыли законодателями стиля, а он был всего лишь сыном мясника. Но все мы порой удивляем наших родителей.
— Существует еще опасность со стороны шотландцев, — сказал я, решив сменить тему, — они не подчиняются законам чести и рыцарства. И будут не прочь напасть на нас, пока мы будем воевать во Франции.
— Они давненько заодно с французами. Их объединяет, как говорят сами скотты, давний союз. Невероятно, но так и есть!
Да уж, подумал я. Необузданные, дикие шотландцы и спокойные жеманные французы. Смехотворное содружество.
— Лучше бы оставить здесь опытного командира, способного дать им отпор, — заключил Уолси.
— Говарда, — предложил я, — Томаса Говарда, графа Суррея. Он с Севера, и ему хорошо известны военные приемы шотландцев.
В этот момент возле открытой двери заплясали два темных силуэта.
— Отец! Отец! — воззвали они.
Как мило. Эти мальчуганы прониклись симпатией к заезжему священнику.
— Мама плохо себя чувствует, — пожаловались они.
— Я занят, — резко бросил Уолси.
— Она заболела на прошлой неделе, когда вас не было с нами!
Так, похоже, Уолси приходится им родным отцом. Священник обзавелся сыновьями!
