– Если ты ещё хотя бы минуту останешься сидеть перед моими глазами в таком виде, клянусь, я сделаю тебя своей прямо сейчас.
Стеша словно опомнившись, взвизгнула и натянула на обнажённое тело пододеяльник.
– Ты что здесь делаешь? – она пристально смотрела на Томашевского, который лежал с ней рядом на кровати. Подперев голову ладонью, он вытянулся на постели во весь рост и внимательно смотрел на неё.
– Жду, пока ты проснёшься. Очень захотел увидеть тебя спящую. Доброе утро! – он приподнялся и приблизился к её лицу, нежно касаясь губами её лба.
– Доброе утро! Но как ты вошёл сюда? Я ведь закрыла дверь на замок.
Томашевский уложил её на подушку и, подмяв под себя её тело, склонился к её лицу.
– Ты забыла, что я здесь у себя дома и от любой двери на этой яхте у меня есть ключи.
Он склонился ещё ниже и осторожно коснулся её губ своими.
– А теперь думаю, как хорошо, что я пришёл, иначе бы не увидел столь желанного для меня зрелища, – он медленно провёл ладонью по её телу. – Ты прекрасна. Почему ты спала нагая?
– А в чём бы, по-твоему, я должна была лечь в эту роскошную кровать? В своих джинсах и футболке, в которых целый день провела на палубе.
– В шкафу были мои футболки. Думаю, они как раз для тебя стали бы неплохой альтернативой ночной сорочки.
– Это твоя каюта?
Он молча кивнул.
– Но почему ты устроил меня здесь, а сам пошёл в другое место?
– На этой яхте спальных мест для всех предостаточно. Мне хотелось, увидеть тебя в своей постели рано утром. Увидеть, как ты спишь, как просыпаешься, как потягиваешься. Кстати, последнее ты делаешь так изящно и пленительно, что одного этого достаточно, чтобы разжечь моё желание, – Томашевский слегка обнажил её шею, которую прикрывал шёлковый пододеяльник и, склонившись, коснулся губами её кожи, покрывая нежными поцелуями.
– Откуда эти цветы?
Эльдар слегка приподнялся и посмотрел на букет.
– Из круглосуточного магазина.
– А разве мы уже на берегу?
– Да. Два часа назад вернулись в форт «Константин».
– И ты в такую рань сам поехал за цветами для меня?
– Конечно, а разве, чтобы выбрать цветы любимой женщине нужно посылать кого-то их своих сотрудников? Ты считаешь, это было бы правильно?
Стеша опустила глаза.
– Я просто подумала, что ты привык, что за тебя всё делают помощники. Даже здесь на яхте у тебя полно обслуживающего персонала.
– Да, вижу у тебя, снова сложилось ошибочное мнение обо мне, – он приподнялся и сел с ней рядом.
Стефания прикрыла тело пододеяльником и, приподнявшись, осторожно коснулась пальцами его руки.
– Дар, прости, пожалуйста. Мне было очень приятно получить от тебя утром эти цветы и вдвойне приятно, что ты сделал это сам.
Он повернул голову и, улыбнувшись, крепко прижал её к себе.
– Я так и не спросил у тебя о любимых цветах и дарю всё время белые розы. Мне почему-то казалось, что они подходят тебе больше всего, нежели остальные. Может, ты любишь другие?
– Нет, ты угадал. Я люблю именно белые розы. Но таких, как даришь мне ты, я давно не получала в своей жизни.
– Может, останешься сегодня здесь со мной ещё на один день? Я договорюсь с твоей Буниной об отгуле и детей оставим с нами, и проведём ещё один день все вместе вчетвером?
Стеша задумалась.
Новая рабочая неделя для неё должна была стать адовой, потому что за своё отсутствие в клубе в ночь, когда заболела Ева, она обещала работать без выходных все семь дней начинающейся недели.
– Что ты молчишь? – он провёл ладонью по её щеке.
– Извини, но я не могу остаться. Работы много, да и дома дел накопилось невпроворот, так что как-нибудь в другой раз.
Томашевский тяжело вздохнул.
– Другого раза не будет. Завтра яхта возвращается в порт своей постоянной приписки.
– Прости, мне действительно очень жаль.
– Несговорчивая женщина. И за что мне такое наказание? – он снова уложил её на постель.
– Ты его сам выбрал это своё наказание. Я никому не навязывалась, – Стеша нежно провела носом по его щеке, едва он склонился к ней ближе.
Он покрывал поцелуями её лицо и остановившись у губ, несколько раз осторожно коснулся их и, приподнявшись, посмотрел в её глаза. Когда она улыбнулась и скользнула рукой по его шее, он уже требовательно накрыл её губы своими. Лаская пальцами её тело и ощущая нежность её кожи, он медленно освобождал желанное тело от тонкой шёлковой преграды. Но когда его ладони коснулись её груди, Стеша резко остановила его, упершись руками в его грудь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Эльдар, подожди…
– Стешка, ты сводишь меня с ума. Пожалуйста, не сопротивляйся… – хрипло проговорил он ей на ухо.
– Дар, пожалуйста…
Томашевский остановился, и слегка приподнявшись, тяжело вздохнул.
– Не женщина, а неприступная крепость… – он с улыбкой смотрел, как она поспешно натягивает на себя пододеяльник.
– Сам такую выбирал. Знал ведь, что будет нелегко.
– Если бы знал, что настолько нелегко, то…
– То, что? – она резко повернула голову и посмотрела на его улыбающееся лицо.
– То год назад тебя бы не упустил из цветочного магазина, и уже сейчас ты бы давно была моей.
– А возможно сейчас была бы одна и зализывала очередные раны, – она повернулась к нему спиной и, поднявшись с постели, опустила ноги на пол и склонила голову.
– Что ты хочешь этим сказать? – он приподнялся и сел с ней рядом.
– Я хочу сказать, что я бы пополнила ряды твоей многочисленной коллекции, как любовница, и за ненадобностью ты бы вышвырнул меня, предварительно конечно облагодетельствовав щедрыми дарами в виде колье или бриллиантов. Ведь ты так поступал со всеми женщинами, что были в твоей жизни.
– А ты я смотрю прямо психолог человеческих душ. Только вот в моей покопалась плохо. Ты ведь изучала моё досье и знаешь причины, по которым я оставлял своих женщин.
– Я сейчас не говорю о твоих жёнах, ведь они были не единственными твоими женщинами.
– Не единственными, ты права, но я даже не хочу этих женщин, что приходили в мою жизнь случайно и на одну ночь с одной конкретной целью, сравнивать с жёнами и более того с тобой.
– Ты хочешь сказать, что удостоил меня более высокого статуса, чем всех остальных женщин и поставил в один ряд со своими жёнами?
– А ты этого до сих пор не поняла? Я познакомил тебя со своими друзьями, представил своей команде. Ты думаешь, я делал бы это, если бы планировал провести с тобой только одну ночь?
Она повернула голову и пристально посмотрела в его глаза.
– Знаешь, Стеша, я не умею произносить клятвы. И от меня ты не услышишь их никогда, потому что меня уже не изменить. Я такой, какой есть. Грубиян, хам, развратник… Я знаю все эпитеты, какими ты меня можешь наградить заранее. Так вот мне хочется быть с тобой полностью откровенным. Я не изменюсь никогда, и не стану пылким романтиком, не буду читать стихов и ухаживать могу, как умею. И если я нужен тебе такой, какой есть, то я предлагаю тебе остаться в моей жизни и разделить её со мной. Если же нет, что ж, значит не судьба, – он попытался подняться на ноги, но она схватила его за руку и снова усадила на кровать.
Завернувшись в пододеяльник, Стеша опустила голову ему на колени, и снова легла, вытягиваясь на постели. Пристально всмотревшись в его лицо, провела ладонью по его щеке.
– Ты нужен мне такой, какой есть. Дерзкий, непредсказуемый, в чём-то грубый и я хочу остаться в твоей жизни. Только, пожалуйста, не торопи меня. Мне просто нужно совсем немного времени, чтобы осознать, что моя жизнь изменилась. Совсем немного времени. Я прошу тебя.
Томашевский слегка приподнял её, обхватив руками за плечи, и крепко прижал к своей груди, нежно касаясь губами её волос.
– Я дам тебе столько времени, сколько тебе потребуется. Чтобы ты смогла решить, когда ты будешь готова поверить мне, – он слегка отстранил её от себя и коснулся её губ своими. – Ну что, одевайся, и поднимайся на палубу. Будем завтракать. Детей нужно отвезти в школу.
