Чувствовала себя полной дурой и предательницей одновременно, но пока не могла так всё резко и кардинально поменять в своей жизни. Есть грань, за которую, она пока не могла его впустить, хоть и понимала, что долго вести такую двойную жизнь у неё не получится.
Когда его машина скрылась за поворотом, она сбросила с себя всю одежду и направилась в душ. Вызвав такси, переоделась и, потушив свет в прихожей, стремительно покинула квартиру.
Опустившись на сидение машины, всю дорогу продолжала думать об Эльдаре. Видела его глаза, когда уходил из её квартиры, и понимала, что проторчав в ожидании окончания её работы возле школы несколько часов, он наверняка потерял уйму своего драгоценного времени. Но сейчас её больше всего волновало то, что она будет делать и говорить ему завтра и все последующие пять дней, потому что в связи с пропуском работы во время болезни Евы, она, как и обещала, будет работать в клубе без перерыва всю неделю.
Она не заметила, как добралась до здания клуба, и лишь, когда водитель обратился к ней, Стеша перевела на него свой рассеянный взгляд и поспешно оставила в стороне свои мысли. Покинув машину и поприветствовав охранников у входа, она стремительно пересекла длинный коридор и, распахнув дверь, вошла в гримёрную комнату.
Заметив у своего столика огромный букет бордовых роз, Оболенская поздоровалась и перевела вопросительный взгляд на девочек.
– Кто это принёс?
– Ты же знаешь, у тебя здесь только один настойчивый поклонник, – Ангелина расстегнула молнию сценического костюма на спине и с улыбкой посмотрела на Стефанию.
– Барышев?
– Да. Там ещё кое-что… – девушка кивнула на стол.
Стеша стремительно пересекла расстояние до столика и, резко остановившись, взглянула на закрытый ювелирный футляр чёрного цвета. Она резко обернулась и направилась на выход из комнаты.
– Стеша, подожди! – Ангелина резко поднялась со стула. – К Петру не ходи.
– Почему?
– Он ушёл в отпуск с сегодняшнего дня.
– Почему так неожиданно? Что-то случилось?
– Ребёнок заболел. Его не будет две недели. Жена улетела на гастроли в Америку с труппой, а ему придётся побыть с мелким дома.
– Понятно, – Стефания взяла телефон в руку и покинула гримёрную комнату.
Набрав номер Аракчеева, долго ждала его ответа. Когда он, наконец, ответил, она улыбнулась.
– Петя, добрый вечер.
– Привет, Стеша. Что-то случилось?
– Случилось у тебя. Я пришла на работу, а мне сказали, что ты ушёл в отпуск.
– Да, Игорь затемпературил, подозревают бронхит, а Катя ещё неделю будет в Америке на гастролях.
– Кто остался вместо тебя в клубе? Хотя можешь не отвечать, я и так знаю. Багрицкий…
– Да. Ты же знаешь мне больше некого оставить.
– Почему? А Марианна? Ведь она твой помощник.
– У неё пока слишком мало опыта для такой работы.
– Я боюсь, что пока тебя не будет на работе, мне придётся покинуть клуб.
– Что за глупости?
– Это не глупости. Ты же знаешь, мы не ладим с Багрицким.
– Знаешь, никогда не мог понять почему. Что вам делить? Танцору и постановщику танца, кроме самого танца. Не накручивай себя и работай спокойно. Всего две недели, и я снова буду на работе.
– Две недели огромный срок. К тому же, эту неделю я работаю без выходных.
– Я знаю, дорогая. Но я уверен, ты справишься. Ты ведь у меня сильная. Как Николай? Вы разговаривали? Как у него дела?
– Николая больше нет.
– Всё-таки решил, наконец, дать тебе полную свободу. Ну что ж, мужской поступок. Откровенно говоря, не ожидал от него.
– Я сама дала себе эту свободу.
– Вот как? Значит, появился кто-то другой?
– Появился, ты прав. Только и там всё пока неопределённо. Он не знает о моей второй работе, и я не знаю, как ему сказать обо всём этом.
– Да, дилемма. Знаешь, я думаю, если собираешься строить с ним серьёзные отношения, сказать всё-таки придётся, ну или уйти из клуба, если он не примет этого. Хотя, признаюсь, для меня, было бы лучше, если бы он понял и принял твою работу у меня.
– Почему?
– Мне тебя попросту будет некем заменить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Но ведь у тебя из-за меня вечные проблемы, потому что я на особом привилегированном положении, как все говорят.
– Ерунда. Мне это ничего не стоит, а вот то, что ты делаешь на сцене, особенно в последнее время стоит дорого и это исчисляется не только теми деньгами, что платят посетители за твой танец. Ты даришь эстетическое наслаждение не только им, но и мне. Ты талантлива! Тебе нужно было танцевать на сцене, а не развлекать эту публику в зале.
– Сцена… Моё время ушло, вернее я сама его упустила. Твоя Катерина молодец, что удержалась на сцене.
– Ей повезло больше чем нам с тобой. У неё прекрасный руководитель. Она не столкнулась с грязью и мерзкими предложениями и потому служит искусству много лет, отдавая себя полностью танцу. Мы не смогли приспособиться к этой жестокой действительности, и служим, к сожалению, другому. Ладно, не будем о грустном. У тебя выступление через полчаса, иди, готовься. И звони мне непременно, если столкнёшься с проблемами в клубе.
– Хорошо, спасибо тебе. Ты для меня, словно брат, которого у меня никогда не было.
– Я тоже с момента, как мы снова встретились после ухода из театра, считаю тебя своей сестрой. Удачи тебе сегодня. Пока! Целую.
– Спасибо. Пока! Целую.
Стеша отключила телефон и, сжав его пальцами, прислонилась спиной к стене.
– Оболенская, к Багрицкому зайди! – громкий голос охранника заставил её сосредоточить внимание на мужчине и медленно направиться по коридору в кабинет хореографа.
Постучав в дверь и получив разрешение войти, она переступила порог кабинета, и нос к носу столкнулась с Илоной, которая поправляя платье и хищно улыбаясь, медленно обошла её, и слегка зацепив локтем, покинула кабинет Багрицкого.
– Проходи, чего застыла? – Игнат небрежным жестом махнул ей на кресло напротив своего стола.
Стефания сделала несколько шагов и опустилась на сидение.
– Почему до сих пор без макияжа? Ты опоздала?
– Нет, я приехала вовремя.
– Хорошо, узнаю у охраны. Я позвал тебя, чтобы обозначить тебе новые правила, которые на две недели, пока нет Аракчеева, становятся едины для всех танцовщиц в этом клубе. Никаких опозданий, ты должна приезжать за час до выступления и усиленно готовиться, работать с полной отдачей до седьмого пота. Все склоки с танцовщицами прекратить. И ещё… Надеюсь, ты видела всё, что оставил для тебя Барышев в гримёрке?
– Я уже сказала охране, чтобы всё это вернули ему назад.
– Они не сделают этого.
– Что всё это значит?
– Это значит, что сегодня, ты вернёшь ему всё это сама. И наконец, перестанешь прятаться за нашими спинами, и сама объяснишь этому господину причину твоего отказа танцевать только для него.
– Что это за новые правила? Ты здесь не хозяин и один мой звонок Петру и…
– Собралась звонить Петру? – Багрицкий поднялся на ноги и обошёл стол, стремительно направляясь к ней. – Звони! Отрывай его от больного ребёнка, заставляй приезжать сюда, чтобы утирать тебе сопли, как прежде.
Он склонился к ней и резко поднял её подбородок пальцами, пристально всматриваясь в её глаза.
– А может пора прекратить строить из себя маленькую девочку, которая бежит к Петру по каждому поводу. Начать пользоваться тем, что даёт тебе судьба и вылезти, наконец, из своего образа невинной чистоты. Барышев твоё будущее. Что ты зарабатываешь в своей балетной школе? Жалкие гроши, а бьёшься с этим соплячками изо дня в день, как проклятая. Полагаешь, что хотя бы одна из них пробьётся на большую сцену? Нет, дорогая, так же, как и ты окажутся здесь и будут развлекать богатых мужиков танцами и спать с ними за деньги.
– Заткнись! – она подскочила на ноги. – Не всё в этом мире продаётся за деньги и не все женщины шлюхи, как ты полагаешь. И я верю, что пусть не все, но большинство девочек, которым я преподаю, будут танцевать на сцене, а не в ваших грязных кабаках, – она стремительно направилась к двери, но громкий голос Багрицкого остановил её.
