— Капитан! Мистер Признер?! — Я потряс его за плечо. — Как можно отправить с мостика хронопочту?
Капитан открыл глаза и посмотрел на меня, но мне показалось, что он меня не узнал. Всем существом он продолжал бороться за спасение корабля, из последних сил напрягая свою тренированную волю, чтобы удержать поле, уменьшить его колебания и не дать разорвать «Стеллу» на куски. Потом до него дошел смысл моего вопроса, и, опустив голову, он взглядом показал на небольшой лючок в поручне ложемента. Под крышкой люка я обнаружил приемное отверстие и комплект серых цилиндров в держателях. Я взял один, убедился, что внутрь вложен стандартный корабельный бланк, потом вытащил из кармана капитанского кителя автоматический карандаш. Держа все это в руке, я неверной походкой вернулся к Одри. Положив бумагу перед ней, я всунул ей в руку карандаш и сказал:
— Пиши!..
— Что? Что писать?! — простонала она. Корабль резко лег набок, и мы едва удержались на ногах.
— То, что было в записке! «Я пыталась заняться с СП сексом»… Нет, «оральным сексом на капитанском мостике». Пиши же, Одри! Ведь ты сделала это, теперь остается только записать!..
Не переставая горько всхлипывать, Одри вывела на бланке несколько слов.
— Пиши дальше: «Мы попали в шторм, и я хотела ему отдаться, но он остановил меня, потому что считал — это будет неправильно, так как корабль может погибнуть, к тому же все вокруг, похоже, сошли с ума: и мой Бог, и мой папа, и даже я сама…»
— Ненавижу тебя, СП! — всхлипнула она.
— Заткнись! — яростно бросил я, выхватывая у нее из рук записку. Чтобы она выглядела так же, как и вчера, я зачеркнул слова «оральным сексом», свернул бланк, убрал в цилиндр и вернулся к капитанскому креслу.
— Мистер Признер! Можете отправить это послание мне во вчерашний день? Это очень важно! От этого может зависеть судьба «Стеллы»!
Капитан медленно кивнул, не глядя затолкал цилиндр в приемное отверстие, потом ввел мой регистрационный номер пассажира и нажал кнопку. На подлокотнике вспыхнула и погасла красная лампочка. Когда Признер снова открыл крышку приемника, тот был пуст.
— Капитан!.. — Я потряс его за плечо. Признер несколько раз моргнул, потом посмотрел на меня. На этот раз он, похоже, меня узнал.
— Они… отключили… газ… — с трудом проговорил он. «Стелла» снова вздрогнула, и я почувствовал, как капитан напрягся, стараясь выровнять корабль.
— Как его включить снова? — спросил я.
— Вон там… красная кнопка. — Признер поднял руку, проткнув насквозь изображение квартиры Брэди, и показал на панель в нескольких футах от себя. Панель была разбита и обожжена, но на всякий случай я все равно ее осмотрел. Однако старался я впустую. Все кнопки и регуляторы на панели оплавились и почернели и уже ничего не могли включить.
— Есть где-нибудь аварийный переключатель?
— Во внешнем корпусе, — слабым, чуть слышным голосом ответил Признер.
— Где именно?
— Вход с палубы С.
— Как выглядит этот переключатель?
Капитан коснулся пальцами сенсорной панели на подлокотнике. Тотчас в воздухе возник и медленно опустился ему на колени отпечатанный на бумаге фрагмент какого-то чертежа. Я протянул к нему руку, но в этот момент «Стелла» сильно вздрогнула, потом рванулась, и меня швырнуло назад к кормовой переборке. Рядом со мной на полу распласталась Одри. Я обхватил ее руками, прижал к себе, а сам изо всех сил втянул голову в плечи, спасаясь от обломков и незакрепленных предметов, которые дождем посыпались на нас.
Толчки между тем продолжались. Они были такими сильными, что мне показалось — корабль вот-вот развалится, но все обошлось. Каким-то чудом «Стелла» снова выровнялась, и толчки немного ослабли.
Признер в кресле издал протяжный стон. Я бросился к нему, но капитан потерял сознание. Чертеж, зацепившись за страховочный ремень, по-прежнему лежал у него на коленях. Я взял его, внимательно просмотрел, стараясь запомнить все самые важные подробности, потом сунул за пазуху и повернулся к выходу.
— Подожди! — крикнула Одри, бросаясь за мной. — Я не хочу оставаться здесь одна!
— Ты же меня ненавидишь, — напомнил я.
— Ты ведь знаешь, что это не так, — ответила она. — Я ненавижу себя, потому что хотела…
— Не будем об этом, — сказал я. — Мы должны снова включить усыпляющий газ.
Я взял ее за руку, и мы вышли в коридор, стараясь двигаться в промежутках между рывками. Центральную зону заволакивал желтоватый дымок, откуда-то доносился треск, крики, иногда — приглушенные взрывы. Автоматика выключила лифты, и нам пришлось спускаться по лестнице.
На палубе С творилось что-то невообразимое. Она располагалась практически в центре корабля, и многие пассажиры сбежались сюда, словно собрались на шлюпочной палубе тонущего морского судна. Все вокруг было переломано и разбросано. Пьяные или потерявшие голову пассажиры (многие все еще были одеты в обрывки карнавальных костюмов) громко кричали, толкались или вцеплялись друг в друга каждый раз, когда «Стелла» начинала крениться на один борт или совершала очередной рывок. Потом шум заглушил чей-то грохочущий смех. Я обернулся на звук. Среди раскачивающихся деревьев в центральной зоне сидел в огромном кресле капитан Признер. Вокруг угадывались очертания мебели, которая стояла в квартире Мэтта Брэди, а на голове у капитана была шляпка Чейз Кендалл. Странное, сюрреалистическое видение завораживало, и я едва не остановился, но тут «Стелла» снова рванулась, изображение замигало и начало расплываться. Я отвел глаза и обнаружил, что стою в двух шагах от уже известного мне люка, ведущего во внешний корпус. Я шагнул к нему, но в этот момент нас окружила группа людей в развевающихся белых балахонах с голубым трезубцем на груди. Это были костюмы Нептуна, и Одри негромко ахнула, когда один из мужчин схватил ее за запястье и впился в лицо горящим взглядом.
— С кем ты опять связалась? Ну-ка, отвечай!..
— Ни с кем, п-папа. Мы просто…
— Папа!.. — Преподобный Пеннебакер обернулся к своим спутникам. — Видит здесь кто-нибудь какого-то папу?
— Пусти, мне больно!
— Шлюха вавилонская!
Я заорал и бросился вперед, расталкивая людей в белом. Кулак моей правой руки с силой врезался в чью-то маску; одновременно я ударил кого-то под ребра локтем левой. В следующее мгновение палуба у меня под ногами встала дыбом. Белые балахоны попадали друг на друга, отчаянно закричала Одри. Я схватил ее за плечо, дернул на себя и вдруг почувствовал, что она свободна. Наши противники разбегались кто куда.
— Отпусти меня! Я должна помочь папе!
— Он даже не узнал тебя, Одри, — возразил я. — Мистер Пеннебакер немного помешался, как и остальные.
За нашей спиной раздался топот множества ног, и я толкнул Одри в распахнутую дверь ближайшей каюты. Укрывшись за перевернутым столом, мы видели, как мимо двери, спотыкаясь, падая и снова вставая, промчались по коридору человек десять. Все они были в черных туниках команды Протея. Со свистом и улюлюканьем они преследовали одетых в белое сторонников Нептуна. Когда они исчезли из виду, я выждал еще немного, но ни один из них не вернулся.
— Надо спешить, — сказал я Одри и, взяв ее за руку, провел через люк в пространство между корпусами.
На служебной площадке царил полумрак, но в свете аварийных ламп было хорошо видно, как изгибаются и пляшут уходящие вниз лестницы. Стальной трап, ведущий к противоположной стене, тоже раскачивался вверх и вниз, словно подкидная доска, но люк, ведущий во внешний корпус, был открыт.
Корабль снова дернулся. Страшно заскрежетал металл, и над нашими головами просвистел конец лопнувшего троса. Я машинально пригнулся. Одри вцепилась в меня обеими руками и прижалась ко мне всем телом. Ее лицо выражало страх и какое-то странное неистовство.
— Давай вернемся назад, в книгу! — прошептала она. — Раз мы все равно умрем, я хочу умереть на Тансисе, с тобой.
— Я должен включить газ, Одри.
— Это уже ничего не изменит.
Я почти физически чувствовал, как безумие и паника овладевают ею. Казалось, самый воздух корабля был насыщен едкими парами, которые незаметно, но быстро растворяли мужество, убивали надежду и оставляли только страх. Какое-то время Одри еще пыталась сопротивляться, но скрежет лопающихся переборок, казавшийся особенно громким в замкнутом пространстве между корпусами, доконал ее. Не успели мы сделать и нескольких шагов, как колени ее подогнулись, и она безвольно опустилась на металлическую решетку. Напрасно я звал ее по имени; Одри смотрела на меня, но я видел, что она меня не узнает и не понимает, где она и что с ней. И странным образом эта апатия передалась мне. Ледяное отчаяние, которое я с таким трудом сдерживал все это время, начало расти, шириться и вскоре захлестнуло меня с головой, ослепив, оглушив, лишив способности двигаться. Так вот как это было, подумал я, вспоминая написанные на борту «Утренней звезды» строки из дневника Бет. «Стоит на мгновение утратить мужество, как отчаяние охватывает тебя целиком, и ты уже не можешь с ним справиться».
