Глава 9
Я начал песню в трудный год,Когда зимой студенойВойна стояла у воротСтолицы осажденной.И завершаю в год иной,Когда от стен БерлинаПришел солдат с войны домойСвоей дорогой длинной.Чего, чего не повидал,Казалось, все знакомо.Но вот пришел, на взгорке стал —И ни двора, ни дома.И там, где канули в огнеВенцы, столбы, стропила, —Темна, жирна по целине,Как конопля, крапива.Да груда глины с кирпичом,Золою перебитая,Едва видна на месте том,Уже травой прошитая.Глухой, нерадостный покойХозяина встречает.Калеки-яблони с тоскойГольем ветвей качают.Глядит солдат: ну, ладно – дом,А где жена, где дети?..Да, много лучше о другом,О добром петь на свете.Но не минуешь горьких слез,Которым срок не минул.Не каждой матери пришлосьОбнять родного сына.Не каждой женщине – жене,Родной сестре, невесте —О тех, что сгинули в войне,В конце дождаться вести.Ответ не каждому письму, —Иное без ответа.Привет не каждому тому,Чье сердце ждет привета.Но если та горька печаль,Чье место свято в доме,То, может, легче, да едва ль,Печаль особой доли.Печаль подвижника-бойца,Что год за годом крядуВойну исполнил до конца,И вот тебе награда!Присел на камушке солдатУ бывшего порога,Больную с палочкою в рядСвою устроил ногу.Давай солдат курить табак,Сходиться люди стали,Не из чего-нибудь, а так —В свидетели печали.Стоят над нею, опершисьНа грабли, на мотыги.Вздохнул один и молвил:– Жизнь… —Другой сказал:– Как в книге…А третьи только и моглиДобавить осторожно:– Еще не все домой пришлиИз той дали острожной.И отвести старались взглядСоседи в разговоре,Чтоб не видать, как он, солдат,Давясь, глотает горе.Не мог он душу освежитьТем трудным, скрытым плачем…Все так.А надо было жить.И жить хозяин начал.Погостевал денек-другой.– Ну что ж, на том спасибо. —И потянул с больной ногойНа старую селибу.Перекурил, шинель долой,Разметил план лопатой.Коль ждать жену с детьми домой,Так надо строить хату.А где боец за столько летСебе жилья не строил!Не только там, где лесу нет,А нет земли порою.Где нет земли, один песок,А то, как камень, грунт жесток,А то – болото. Мука!А на земле – не штука.Так-сяк, колхозЛеску подвез,Помог до крыши сруба.А дальше самМостил, тесал, —Займись – оно и любо.И все спешил покончить в срок,Как будто в хате новойСкорей солдат увидеть могСемью живой-здоровой.К покосу был окончен дом,Как раз к поре горячей.А сам солдат ютился в немСо дня, как строить начал.На свежеструганом полу,Что облекал прохладой,Он отдыхал в своем углуС великою отрадой.Да что! У смерти на краю,На каждом новоселье,И то любитель был своюОбжить, устроить келью.Не знаешь, год иль день там быть,А все же и в землянкеОхота гвоздь какой-то вбить,Зажечь фитиль в жестянке.Водой, дровами запастись,Соломой побогаче.А там – приказ. И в ночь снялись,И с тем жильем навек простись! —А жить нельзя иначе!Соорудил хозяин стол,Лежанку возле печи.И все в порядок произвелЖеланной ради встречи.Гадал, старался что к чемуПриладить, вспомнить кстати…И так тоскливо самомуВдруг стало в этой хате.Такая горькая нашлаДуше его минута.– Зачем не ты меня ждала,А я тебя, Анюта?И не мила, не дорогаЕму своя светлица…Пошел солдат с людьми в луга,Чтоб на людях забыться.Чтоб горе делом занялось,Солдат вставал с рассветаИ шире, шире гнал прокос —За все четыре лета.Вслед за косой качал солдатСпиной, от пота серой.И точно время на свой лад,Своею мерил мерой.И добрым ладом шли часы,И грудь дышала жадноЦветочным запахом росы,Живой травы из-под косы —Горькавой и прохладной.И сладкий пек июльский зной,Как в годы молодые,Когда еще солдат с женойХодил в луга впервые.В луга верст за пять от села.И пот кипел на коже,И точно сила, как была, —Не та, не та, а все же!..И косу вытерши травойНа остановке краткой,Он точно голос слушал свой,Когда звенел лопаткой.И голос тот как будто вдальВзывал с тоской и страстью.И нес с собой его печаль,И боль, и веру в счастье.Коси, коса,Пока роса,Роса долой —И мы домой.
1942–1946
За далью – даль
Пора! Ударил отправленьеВокзал, огнями залитой.И жизнь, что прожита с рожденья,Уже как будто за чертой.Я видел, может быть, полсветаИ вслед за веком жить спешил,А между тем дороги этойЗа столько лет не совершил;Хотя своей считал дорогойИ про себя ее берег,Как книгу, что прочесть до срокаВсе собирался и не мог.Мешало многое другое,Что нынче в памяти у всех.Мне нужен был запас покоя,Чтоб ей отдаться без помех.Но книги первую страницуЯ открываю в срок такой,Когда покой, как говорится,Опять уходит на покой…Я еду. Малый дом со мною,Что каждый в путь с собой берет.А мир огромный за стеною,Как за бортом вода, ревет.Он над моей поет постельюИ по стеклу сечет крупой,Дурной, безвременной метельюСвистит и воет вразнобой.Он полон сдавленной тревоги,Беды, что очереди ждет.Он здесь еще слышней, в дороге,Лежащей прямо на восход…Я еду. Спать бы на здоровье,Но мне покамест не до сна:Еще огнями ПодмосковьяСнаружи ночь озарена.Еще мне хватит этой полки,Еще московских суток жаль.Еще такая даль до Волги,А там-то и начнется даль —За той великой водной гранью.И эта лестница из шпал,Пройдя Заволжье,Предуралье,Взойдет отлого на Урал.Урал, чьей выработки стальюЗвенит под нами магистраль.А за Уралом —Зауралье,А там своя, иная даль.А там Байкал, за тою далью, —В полсуток обогнуть едва ль, —А за Байкалом —Забайкалье.А там еще другая даль,Что обернется далью новой.А та, неведомая мне,Еще с иной, большой, суровой,Сомкнется и пройдет в окне…А той порой, отменно точный,Всего пути исполнив срок,Придет состав дальневосточныйНа Дальний, собственно, Восток;Где перед станцией последней,У пограничного столба,Сдается мне, с земли соседнейГлухая слышится пальба…Но я еще с Москвою вместе,Еще во времени одном,И, точно дома перед сномЕе последних жду известий;Она свой голос подаетИ мне в моей дороге дальней.А там из-за моря восходВстает, как зарево, печальный.И день войны, нещадный день,Вступает в горы и долины,Где городов и деревеньДымятся вновь и вновь руины.И длится вновь бессонный труд,Страда защитников Кореи.С утра усталые ревутБереговые батареи…Идут бои, горит земля.Не нов, не нов жестокий опыт:Он в эти горы и поляПеренесен от стен Европы.И вы, что горе привезлиНа этот берег возрожденный,От вашей собственной землиВсем океаном отделенный, —Хоть в цвет иной рядитесь вы,Но ошибется мир едва ли:Мы вас встречали у МосквыИ до Берлина провожали…Народ – подвижник и герой —Оружье зла оружьем встретил.За грех войны – карал войной,За смерть – печатью смерти метил.В борьбе исполнен новых сил,Он в годы грозных испытанийВосток и Запад пробудил, —И вот —Полмира в нашем стане!Что ж, или тот урок забытИ вновь, под новым только флагом,Живой душе война грозит,Идет на мир знакомым шагом?И, чуждый жизни, этот шаг,Врываясь в речь ночных известий,У человечества в ушахСтоит, как явь и как предвестье.С ним не забыться, не уснуть,С ним не обвыкнуть и не сжиться.Он – как земля во рву на грудьЗарытым заживо ложится…Дорога дальняя моя,Окрестный мир страны обширной,Родные русские поля,В ночи мерцающие мирно, —Не вам ли памятны года,Когда по этой магистралиВо тьме оттуда и тудаСоставы без огней бежали;Когда тянулись в глубь страныПо этой насыпи и рельсамЗаводы – беженцы войны —И с ними люди – погорельцы;Когда, стволы зениток ввысьПодняв над «улицей зеленой»,Безостановочно неслисьТуда, на запад, эшелоны.И только, может, мельком взглядТоски немой и бесконечной —Из роты маршевой солдатКидал на санитарный встречный…Та память вынесенных мукЖива, притихшая, в народе,Как рана, что нет-нет – и вдругЗаговорит к дурной погоде.Но, люди, счастье наше в том,Что счастья мы хотим упорно,Что на века свой строим дом,Свой мир живой и рукотворный.Он всех людских надежд оплот,Он всем людским сердцам доступен.Его ли смерти мы уступим?..На Спасской башне полночь бьет…
В дороге
