затем вязкая, цвета слоновой кости, жидкость коснулась мягких подушечек. Аня наклонилась немного вперед и коснулась его лица. Николай вздрогнул от холода ее пальцев и корпусом невольно подался назад. Но Аня рукой обогнула его шею, придвинув ближе к себе и зафиксировав его положение.
— Если будешь дергаться, то мы точно не успеем к началу матча.
Литвинов ничего не ответил. Она находилась так близко и перемещала голову то в сторону правой щеки, то в сторону левой, что Николай боялся пошевелиться и случайно задеть ее. Сказать он тоже ничего не мог: подходящие слова улетучивались от нежных прикосновений ее пальцев к его лицу и от аромата лаванды, исходящего от струящихся локонов и прикрытой черным воротом шеи. И он терялся от того, что теплые чувства к ней возникли так не вовремя.
Николай не знал, дружба ли это. Он уже не был в этом так уверен с того самого дня, как оказался запертым в погребе. Оказавшись наедине со своим разумом, он часто обдумывал то, что между ними происходило в течение прошедшего месяца. Он возобновлял в памяти те моменты, когда его глаза сталкивались с ее добрым взглядом, когда она посылала ему искренние улыбки, когда с заботой интересовалась его самочувствием после травм на льду. Перед глазами всплыл ее тревожный вид, когда она сегодня увидела его. Там, в раздевалке, он ощутил ее порыв подбежать к нему. Разум твердил ему о том, что это дружеская забота. Но язык тела будто бы мыслил в разрез с мозгом. Сердце пело о чем-то большем.
— Почему ты смотришь на меня так, словно виновата передо мной? — спросил Коля, как только с растушевкой было покончено.
Аня закрутила тюбик и забросила его в косметичку. Оттерла пальцы влажной салфеткой. На миг она растерялась: щеки порозовели, а взор был опущен в пол. Николай коснулся указательным пальцем ее подбородка и поднял его вверх, и их лица выровнялись в единых параллелях. Он не желал, чтобы она уходила от ответа. Аня оказалась единственной, с кем бы он был не прочь поговорить, пусть даже пару минут.
— Потому что случайно услышала то, что меня не касалось… Это правда?
Коля сглотнул и отдернул руку. Ее слова были истолкованы им верно. Ошибки быть не могло. Но Николаю почему-то хотелось верить в то, что разговор с тренером остался только между ними двоими. Не потому, что он боялся, что правда прольется на свет. А потому, что не желал, чтобы Аня питала к нему жалость. Что угодно, только не это ущербное чувство, которое Коля ненавидел больше всего.
— Не задавай вопросов, если боишься быть огорченной, — вымолвил Николай, встав со стула и направившись к выходу.
Аня соскочила со стола и схватила его за руку, пытаясь остановить.
— Тогда не давай мне ответов, которые будут меня удручать.
Не разворачивая корпус, Николай заглянул ей в глаза. Они были наполнены не жалостью. Они сияли чем-то, что ему было не под силу прочитать.
— Боюсь, тогда мне стоит промолчать.
***
Матч со «Стальными Волками» закончился со счетом 3:2 в пользу «Лисов». Хоть победа была одержана не в основное время, а в овертайме, Звягинцев был доволен, ведь несмотря на то, что Литвинов вышел из строя на два матча, команда держала заданную им планку. В игре против «Стальных Волков» Сергей Петрович сменил тактику: он позволил «Лисам» немного расслабиться на полтора периода, чтобы под конец матча с нажимом пойти на соперника. Поначалу оппоненты не понимали, почему новички КХЛ кажутся не слаженными, и наседали на «Лисов» в надежде на быструю и легкую победу. Однако к середине матча пожалели о том, что повелись на эту уловку. Когда «Стальные Волки» выдохлись, «Лисы» вступили в настоящую игру. Им удалось сравнять счет, а затем и забросить шайбу в дополнительное время благодаря выпуску на лед шестого игрока вместо вратаря. На руку им сыграло и удаление одного игрока «Стальных Волков» за нарушение правил.
Наблюдая за игрой на трибунах, Николай видел, как команде тяжело держать заданный темп. Он с напряжением следил за процессом. Из-за его отсутствия Сергею Петровичу пришлось сделать ротацию пятерок, и меняться «Лисам» нужно было чаще, чем обычно. Времени на то, чтобы сыграться в новых связках, было катастрофически мало. Однако команда все равно сделала невозможное. Коля с улыбкой наблюдал за каждым голом. Он поистине гордился стойкостью «Лисов» и верил в то, что в ближайшее время сможет выйти на лед и помочь парням. Ведь ради хоккея он пошел на то, чего так не желал: на участие в делах НИС-групп.
Под звук сирены болельщики вскочили с кресел и запрыгали на трибунах. Вибрация от прыжков и давления нескольких тысяч ног на напольное покрытие передавалась по цепочке и улавливалась даже за пределами трибун. Фанаты вместе с «Лисами» ликовали и пробовали на вкус победу. «Стальные Волки» раздосадованно побросали клюшки, а «Лисы», выпрыгивая из-за ограничительного бортика, набрасывались друг на друга с громкими возгласами. Диктор объявил итоги матча, а затем состоялась традиционная церемония рукопожатия и благодарения за игру.
По окончании матча «Лисов» ждала короткая пресс-конференция, в которой должны были принять участие главный тренер и три игрока из команды. «Стальные Волки» отказались от участия в брифинге, сославшись на длительную дорогу и усталость, поэтому опрос выходил односторонним. Для общения с журналистами пространство было подготовлено заранее, и «Лисам» только стоило решить, кто из них попадет под расстрел СМИ. Как правило, в команде все решала жеребьевка за исключением тех случаев, когда журналисты в разговоре с пресс-секретарем просили позвать конкретных игроков.
Пока Аня общалась с представителями СМИ, Коля спускался к основанию трибун. Он хотел поздравить команду с победой и уехать домой. Во всем теле ощущалась дикая слабость, и его клонило в сон. Мысленно он уже вообразил, как мягкий матрас прогнется под тяжестью его тела и как теплое одеяло окутает его с ног до головы. Однако Коля никак не ожидал, что его окликнут журналисты и вовлекут в разговор.
— Николай, можно вас на пару минут? — позвала девушка среднего роста на розовых шпильках. На спортивного обозревателя она не походила. Больше была схожа с куклой Барби.
Коля направился к ней и Ане, стоявшей рядом с Барби. Проигнорировать их было нельзя, так как на следующее утро заголовки газет могут говорить о его невежестве. Поэтому пришлось повиноваться, хоть и болтать на камеру ему не хотелось. Журналистка коротко расспросила его о впечатлениях по результатам матча, а потом сделала предложение, которого он никак не ожидал:
— Николай, быть
