— Что это такое?
— Лиммат? — Белесые ресницы мужчины дрогнули. — Это река, мадам. Вы наверняка ее видели, подъезжая к отелю. Она впадает в Цюрихское озеро. Кстати, само озеро расположено примерно в километре от нашего отеля. Так что, если…
— Устроит, — прервала я этот поток географического сознания.
— Как вы будете платить, мадам? — вкрадчиво поинтересовался администратор. — Чеками? Кредитной карточкой?
— Наличными.
— Прекрасно! — Портье пробежался холеными пальцами по калькулятору. — За двое суток с вас четыреста четырнадцать долларов и семьдесят пять центов, мадам.
От удивления я даже разинула рот.
— Что-то не так? — встревожился администратор.
— Я не расслышала: сколько, вы сказали?
— Четыреста четырнадцать, мадам. Впрочем, вы можете расплатиться и швейцарскими франками. В перерасчете это будет…
— Я не понимаю… — меня аж бросило в жар от такой наглости. — Вы все-таки решили поселить меня в трехкомнатном «люксе» с бассейном?
— Нет, мадам, в обычном номере. — Администратор вежливо качнул головой. — На четырнадцатом этаже, как вы просили…
— В той стране, откуда я сейчас прилетела, за такие деньги можно купить — обратите внимание, мсье, купить, а не снять на два дня — маленькое бунгало на тихоокеанском побережье, — прошипела я, протягивая деньги.
— Вы имеете в виду Соединенные Штаты?
Оказывается, администратор знал географию не только родной страны.
— Именно!
— Остается только сожалеть, мадам, что я родился в Швейцарии, а не в той прекрасной стране, откуда вы только что прилетели, — сдержано улыбнулся портье. Внимательно пересчитав деньги и удовлетворенно кивнув, он поднял голову. — Мадам, у вас весьма своеобразное чувство юмора.
— Сегодня мне об этом уже говорили, — кивнула я, принимая из его рук узкий конверт с пластиковым ключом. — С таким чувством юмора я бы вряд ли прижилась в Швейцарии, верно?
Администратор вежливо развел маленькими, как у подростка, руками…
Номер был просторный, светлый, с телевизором, письменным столом, кондиционером, платным мини-баром, гигантской двуспальной кроватью и удобной ванной комнатой. Тем не менее, все эти блага цивилизации, включая даже малюсенькую плитку знаменитого швейцарского шоколада, украшавшую накрахмаленную белизну постельной подушки, не могли подсластить горечь от непомерно хамской цены проживания в этом отеле для японских бизнесменов и международных аферистов.
Скинув сапоги, плащ и кофту, я быстренько сполоснула в ванной лицо и засела за телефон. Мне нужно было срочно сделать три звонка. Изложение инструкций по пользованию телефоном на пяти языках было таким подробным и обстоятельным, словно ее авторов ориентировали на дауновских больных.
В ожидании, когда возьмут трубку дежурной по реанимационному отделению городской больницы Барстоу, я начала обкусывать ногти. Наконец, после шести длинных гудков и четвертого по счету пальца, на том конце провода откликнулись.
— Больница Барстоу, слушаю!..
— Алло, вас беспокоит Синди Макмиллан из компании «Джоуэлл трайвел индастриз», — заверещала я высоким голосом, беспощадно — как все южане — растягивая эспандер гласных. — Мистер Юджин Спарк является шефом отдела рекламы нашей фирмы. Как его самочувствие, мэм?
— Без существенных изменений, — холодно отрезал пресный женский голос.
— Что значит, «без существенных изменений»? — Я с трудом сдержалась, чтобы не обложить эту клизму в белом халате добрым русским матом. — Скажите, мистер Спарк все еще без сознания?
— Состояние здоровья мистера Спарка стабильное, без существенных изменений, — терпеливо повторила дежурная.
— А подробнее нельзя?
— Более подробную информацию вам может дать его лечащий врач, мистер Уэйн…
— Я могу поговорить с доктором Уэйном?
— Нет, — отрезала дежурная. — Не можете.
— Почему не могу?
— Доктор Уэйн сейчас на операции.
— А после операции?
— А после операции он уедет домой.
— А по дороге из операционной домой?
— По дороге доктор ходит, а не говорит по телефону…
Эта сучка явно издевалась надо мной. Почему-то мне вдруг вспомнилась давно вычитанная фраза, что садизм младшего медицинского персонала появился на свет раньше основания Ордена иезуитов.
— Хорошо. Могу ли я в таком случае поговорить с миссис Спарк? Мы знаем, что она сейчас в реанимации…
— Нет, не можете, — явно втягиваясь в игру под названием «Ничего-ты-от-меня-не-получишь-дебилка-хоть-ты-стань-на-голову!», ответила дежурная сестра.
— Мы с ней лично знакомы, ну, пожалуйста, — канючила я. Протестировав эту суку в белом халате на вредность, я теперь проверяла ее бдительность.
— Миссис Спарк ни с кем не желает разговаривать.
— Что ж, спасибо и на этом, — пробормотала я, чувствуя некоторое облегчение.
— Не за что, — прошипела эта змея и, не переводя дыхание, всадила в меня напоследок шприц желчи. — Звоните еще, мэм…
Перед вторым номером стоял код штата Айова.
— Элизабет?
— О, господи, наконец-то! Я уже вся извелась…
— Не изводись. Ты мне еще нужна…
— Ты где?
— А где мне быть? Естественно, возле твоего сына.
— Ну да, конечно…
— Как дети, Элизабет?
— Все в порядке, Вэл. Мальчики здоровы, нормально кушают…
— Про меня спрашивают?
— Естественно.
— Ты никогда не научишься врать.
На секунду моя свекровь запнулась.
— Не беспокойся: им здесь весело.
— Не сомневаюсь. Проследи, чтобы Тим чистил зубы.
— Он хитрый… — Голос свекрови стал мягким, как сливочное масло на раскаленной плите. — И постоянно меня обманывает, чертенок.
— А ты не церемонься и дай ему по шее. Для профилактики.
— Я же не русская бабушка, Вэл, а американская.
— Тогда дай от моего имени. Дашь?
— Не дам!
— Элизабет, не порть мне ребенка!
— Я с ним как-нибудь разберусь. Лучше скажи, как ты?
— Пока нормально. Вроде бы…
— Там, где ты сейчас, холодно?
— Ты имеешь в виду реанимацию?
— Вэл!
— Какое это имеет значение, Элизабет?
— Будь осторожна, прошу тебя!..
— За вами присматривают?
— Да. Все время присматривают…
— Кто-то посторонний живет в твоем доме?
— Нет. Думаю, они где-то рядом…
— Ты спокойна?
— Да, дорогая. После того, как у Юджина, вроде бы, все наладилось, я немного успокоилась. А окончательно приду в себя, когда ты будешь рядом…
— Потерпи немного, скоро буду.
— Ты обещаешь?
— Честное пионерское.
— Я очень люблю тебя, Вэл.
— А я очень люблю твоего сына, Элизабет. Не кисни, через пару дней я позвоню.
— Целую тебя, дорогая…
Третьего номера телефона у меня не было. Но я знала, как его раздобыть. В толстой телефонной книге славного города Цюриха, которая лежала в выдвижном ящике письменного стола, я быстро отыскала раздел «банки», невольно поразилась их количеству и почти сразу же наткнулась на искомую цель — «Цюрихский народный банк. Основан в 1835 году. Адрес… Телефон…».
После третьего гудка ответил, — естественно, по-немецки, — женский голос.
— Я могу говорить с вами по-английски или по-французски?
— Да, мадам, конечно!.. — Девушка ответила на французском, сразу же определив выбор. В который раз я убедилась, что на Западе знание хотя бы одного иностранного превращает любое общение в сплошное удовольствие. Естественно, если при этом у тебя еще есть и деньги.
— Меня зовут… — на секунду я запнулась, силясь вспомнить, как же меня зовут, — …Гортензия Лоуренс. В вашем банке у меня есть секретный счет.
— Счет на ваше имя, мадам?
— Нет, на предъявителя.
— Откуда вы звоните, мадам?
— Отель «Мэриотт». Номер 1481.
— В настоящий момент вы одна в номере?
— Да.
— Положите, пожалуйста, трубку. Через минуту вам перезвонят…
«Господи, неужели весь мир помешался на шпиономании», — пробормотала я, кладя трубку на рычаги.
Говно через минуту телефон нежно промурлыкал.
— Слушаю вас.
— Мадам Гортензия Лоуренс? — противный женский голос сменился приятным мужским.
— Да, это я.
— Вы только что звонили в наш банк?
— Да.
— Вы можете назвать мне секретный номер вашего счета?
— По телефону?
— Я говорю по специальной линии, мадам. Она полностью защищена от прослушивания.
— А как насчет линии, по которой с вами разговариваю я? Она тоже защищена?
— Поэтому мы и перезвонили вам, мадам.
— Понятно, — пробормотала я, ничего толком не понимая. И продиктовала номер из витяниного письма.
— Момент…
В трубке отчетливо прослушивалось щелканье компьютерных клавиш.
— Да, мадам, такой счет у нас действительно есть. Чем я могу вам помочь?
