часами (в каждой комнате по двое часов можно повесить).
Я от лица нас с Соней подарил молодым фотоаппарат. Легендарный “Зенит-Е” со встроенным экспонометром. Такую камеру в СССР больше двадцати лет выпускали. Потом он будет считаться самым массовым зеркальным фотоаппаратом в мире. По числу экземпляров буржуйские “Кэноны” и “Никоны” рядом не стояли.
Пожелал им поскорее запечатлеть другие важные моменты в жизни – все, конечно, захихикали, думая про детишек.
Молодых чествовали, периодически заставляли вставать и лобызаться под счет. Все проходило на удивление культурно. Хотя несколько гостей (не знаю, с чьей стороны), вида откровенно трактористского, успели нализаться в стельку, но и они вели себя тихо и за правду-матку в бой не кидались. Только обводили стеклянными глазами зал и стол с хрусталем да невпопад ухмылялись.
Известно, что самая затратная подготовка к драке — это свадьба. Но тут дракой и не пахло, будто все гости были членами дома литераторов или союза художников.
Элегантные официанты шныряли вдоль столов традиционно составленных буквой “П”. Со сцены лилась живая музыка от местного ВИА. Гости не ругались и морды друг другу не чистили. В общем, все не как у людей…
Глава 19
Часа два прошло. Трошкин и Погодин, изрядно приняв на грудь домашней наливки на рябиновых ягодках, воспрянули духом и вмиг прониклись интересом к некоторым особам женского пола, которые были возраста комсомольского и на свадьбу пришли целой стайкой без всякого мужского сопровождения – на радость моим друзьям.
— По одиночке на такие мероприятия супруги не ходят, — сразу рассудил Погодин, приобняв меня по-братски и высматривая козочку в красном платье. — Значит, та девушка не замужем. Нужно действовать… Пойду соли у нее спрошу.
— Федя, — усадил я его на место, — это ресторан, какая на фиг соль?
— А-а… Точно! А что тогда сказать? Спрошу, нет ли за их столом лишней нарезки из скумбрии? А то у нас всю Трошкин сожрал…
— Тебя кто так учил с девушками знакомиться?
— Никто, — с гордостью заявил ловелас. — Я сам придумал.
— Оно и видно… Про жрачку вообще ни слова. И про выпивку тоже. Просто пригласи на танец.
— Да какой танец? Тут одни плясовые грохочут. Как под “Черного кота” с девушкой танцевать?
— Тогда подойди, сделай комплимент и спроси имя.
— Я не умею комплименты сыпать, — опустил плечи Погодин. — Тебе хорошо, у тебя язык, как помело подвешен, — грустно слепил два афоризма в одну фразу Федя.
— А ты мой язык не трожь, а комплименты несложно делать. Выдели ее самые выдающиеся черты и скажи о них вслух. Похвали, так сказать. Вот что тебе больше всего в глаза бросилось?
— Платье… С цветом знамени одного.
— Какое на хрен платье, Федя? Девушки любят про себя лично слушать, про платье будешь расхваливать, когда уже познакомишься. Только с флагом или с гербом его не вздумай сравнивать. Давай, потренируемся… Вот представь, что я в красном платье. Я повернулся к Погодину и закинул ногу на ногу.
Соня убежала танцевать, Трошкин ушел отлавливать официанта, чтобы заказать еще порцию любимой скумбрии, и вокруг нас никого не было.
— Давай, говори что-нибудь приятное, чтобы я имя свое тебе выдал…
— Э-э… Извини, Андрюха, но не могу я тебе приятные вещи говорить. Меня аж передергивает, как в красном тебя представлю, с юбкой на волосатых ногах.
— Твою мать, так это ж не я, дубина! Включи воображение. Включил?
— Ага…
— Давай.
— Э-э… Хм… Девушка, извините, у вас такой нос.
— Какой – такой? — спросил я ломаным женским голосом.
— Ну, самое то. Он не слишком выдается вперед, так сказать, и…
—Ну блин! Федя! Ты что городишь?
— Ну ты же сам сказал отметить видные части тела. Про грудь я не могу говорить, это же пошло будет, а нос как бы такая нейтральная штука, но в то же время очень нужная для каждого вещь. Им сморкнуться можно, и получить по нему тоже можно. И почесать, и...
— Так, стоп! Ясно! Комплименты – это не твое… Короче, Казанова. Подходишь и без всяких комплиментов даешь ей понять, как бы издалека, что желаешь с ней завязать нечто большее, чем просто разговор. Понял?
— Ага.
— Давай попробуем.
— Девушка, подскажите, — Федя прокашлялся в кулак но смотрел в пол. — Что я могу сделать, чтобы наши зубные щетки стояли рядышком?
— Япона-матрена, Погодин! Так сразу и говори, что в постель ее хочешь затащить!
— Так ты же сам говорил, что надо прямо дать понять, но как бы издалека…
— Ладно, ща что-нибудь придумаю для тебя. Повторишь просто фразу, без всякой самодеятельности. Так-с… Короче, подходишь и говоришь, что, дескать, вы так прекрасны, и прошу подарить мне возможность увидеть вас еще раз. Запомнил?
— Конечно, что тут не запомнить. Только куда она делась? — Погодин встрепенулся и замотал головой по сторонам.
Девушки в красном не было.
— Танцевать она ушла, — ткнул я пальцем в гущу гостей на площадке. — Вон, в центре зала. Одна, Федя! О! И медляк как раз заиграл. Давай, Федя, вперед! Действуй, сынок, пока ее кто-нибудь другой не сцапал!
— Бегу, — Погодин рванул с места, будто спаниель за дичью, уши по ветру и хвост торчком.
Я наблюдал, как он приблизился со спины к грациозно изгибающейся в такт музыке особе в красном. Сбоку от меня вдруг что-то мелькнуло похожих тонов. Я обернулся и обомлел. Девушка в красном (это была точно она, по носу узнал), села на свое место за стол. Я перевел взгляд на танцплощадку. Так, елки зеленые, а там тогда кто? Эти советские универмаги с одинаковым ассортиментом одежды от фабрики “Большевичка” наплодили много одинаковых женщин на свадьбе.
Замахал Погодину, но “спаниель”, поймав кураж, уже меня не замечал и приблизился к добыче сзади. А ничего так добыча. По крайней мере. Со спины неплохо смотрится…
Погодин наклонился и что-то проговорил, одновременно протягивая руку, чтобы пригласить даму на танец. Надеюсь, слова моей фразы не перепутал. Двойник обернулась, и я чуть не подавился заливным. Сзади пионерка, а спереди пенсионерка.
Широко улыбнувшись золотом зубов, тетя, что Погодину как минимум в матери годится, охотно подхватила его руку и, приняв приглашение, прижалась к кавалеру, потянув его в круговерть танца. Вот попал!
Комплимент, что я придумал, на нее
